Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

— Карел! — испуганно произнесла Йозефинка и в упор посмотрела в глаза жениху, словно не узнавая его.

— Да ведь это правда! — взволнованно продолжал молодой человек. — Ты была благосклонна не только ко мне, но и к нему, иначе доктор не отважился бы…

И он слегка отстранил Йозефинку. Его правая рука соскользнула с ее талии и только левая осталась в руке девушки. В их прикосновении не было жизни.

Оба молча глядели в пространство. Долго стояли они так — тихо, чуть дыша. Вдруг Карел почувствовал, что на руку ему капнула горячая слеза. Он вздрогнул и прижал к себе всхлипывающую девушку.

— Прости меня, Йозефинка, прости, — просил он.

Девушка плакала навзрыд.

— Только не плачь! Сердись на меня, но не плачь! Молчи… я был неправ, я ведь знаю, что ты не можешь обманывать, что ты любишь меня всей душой, как и я тебя!

— Ты меня не любил, когда отталкивал!

— Правда, это было нехорошо. Я не думал, что способен на такую глупую ревность!.. Странно, мне в самом деле показалось, что я подавил в себе любовь… Я забыл, что ты молода и хороша собой. Ведь я знаю, глупец, что всякая девушка, если она не горбата и не уродлива…

Что-то зашуршало за спиной влюбленных, и они быстро обернулись. Горбатая сестра Йозефинки Катюша все время была в комнате. Она неподвижно сидела во время спора влюбленных, и они забыли о ней. Но при последних словах Карела Катюша быстро поднялась, сделала несколько шагов и с плачем упала в кресло.

— Катюша… ради бога… милая Катюша, — говорила подавленная Йозефинка.

Взволнованные влюбленные стояли возле плачущей больной Катюши. На глазах у них были слезы, губы дрожали, но они не решались произнести слова утешения.

Странное ощущение охватило пана доктора Йозефа Лоукоту, когда на следующее утро он проснулся, разбуженный ласковыми лучами прекраснейшего в мире солнца. Голова у него кружилась, мозг, казалось, лопался, а нервы дрожали, как в лихорадке. Необычные образы возникали в его воображении: мелькали Йозефинка, Баворова, Клара, Лакмусова, Вацлав, мерещились другие, совсем незнакомые люди, животные и так далее…

Вдруг его озарила ясная и отчетливая мысль: он жених! Мороз пробежал по коже Лоукоты, он приподнялся на постели. Взгляд его упал на столик у кровати, где лежала какая-то рукопись. В голове у Лоукоты совсем прояснилось, и он вспомнил, что вчера, страдая от волнения и бессонницы, он воспользовался предложенным Вацлавом средством — его «беллетристической шипучкой».

Я не стану подробно описывать нервное возбуждение, владевшее Лоукотой; мои читатели, обладая сами достаточным воображением и зная характер героя и происшедшие события, представят себе его душевное состояние. Но я считаю своим долгом передать здесь содержание рассказа, который прочел на сон грядущий наш герой, чтобы тем самым помочь читателю воссоздать пестрое сновидение Лоукоты. Вот этот рассказ.

Полуофициальная идиллия, написанная Вацлавом Бавором

Из записной книжки Ондржея Дилца, стр. 17

…ому мастеру недоплачу, как пить дать недоплачу, чего там, штукатурка ему стоит гроши, да еще может рабочему недодать пятерку. Знал бы я, как пойдет дело, вообще не затевал бы этого ремонта, и уж больше ни в какую не стану затевать. Я-то знаю, что из этого может выйти, ведь у нее, кроме трактира, ни гроша за душой, да еще сынишка на руках. Трактир не очень доходный, но я бы его поставил как следует. Однако же ее мальчонка да мой — это уже двое детей, а бог весть сколько их еще прибудет. Когда женишься на вдове, надо думать об этом. Конечно, дом у меня изрядный, и кто знает, что я еще предприму в будущем, но сейчас ничего не стану делать. Всю ночь я из-за нее не спал, хоть и зол на нее. Хочет меня завлечь тем, что крутит с молокососом, но из этого ничего не выйдет. Этакая солидная женщина должна бы вести себя благоразумнее! Не важно, что он уже кончил ученье, поглядим еще, выйдет ли из него доктор, учитель или журналист… Жалко, что в арендном договоре сказано, что я должен предупредить о выселении за полгода, а то бы я ее тотчас вытурил. Он на ней не женится, она и сама это знает, а все-таки нарочно злит меня. Погоди, я с тобой расквитаюсь! Домохозяин, чего захочет, всегда добьется. Я начну действовать сегодня же! Тогда она не станет больше делать вид, что не видит, когда я иду по двору, не станет кричать «цып-цып-цып», чтобы не здороваться со мной. Сегодня же…

Частное письмо практиканта в магистрате Яна Стшепеничко чиновнику того же магистрата Йозефу Писчику

Дорогой друг и покровитель!

Простите великодушно, что обращаюсь к Вам с просьбой. Вы изволили обещать мне содействие моей служебной карьере с помощью Вашего влияния и богатого опыта. Извините, что не обращаюсь к Вам устно, но Вы сами знаете, что советники не любят, чтобы их практиканты бегали в другие отделы, они предпочитают, чтобы мы постоянно сидели на своих местах.

Итак, дабы не обременять Вас излишним словоизлиянием, перехожу к сути моей просьбы. Секретарь поручил мне рассортировать всю вчерашнюю почту согласно номенклатуре. Мне кажется, что он решил таким путем проверить мои способности, я же, в силу своей неопытности, испытываю затруднения с одним письмом. Разрешите познакомить Вас с содержанием этого поставившего меня в затруднение документа.

Пражский домовладелец Ондржей Дилец, дом номер 1213, в первом районе, подает исковую жалобу на трактирщицу Елену Велебову, ибо она, для собственного развлечения, держит множество кур, петухов и каплунов, каковые кукареканьем и кудахтаньем тревожат с раннего утра сон жильцов означенного дома. Истец ходатайствует о запрещении вышеупомянутой Велебовой держать домашнюю птицу.

Таково содержание письма, которое я не знаю, к какому разделу отнести. Я охотно послал бы Вам и само письмо, но Вы хорошо знаете, что я не вправе распоряжаться казенным документом. Прошу Вас сделать одолжение и прислать хотя бы краткий совет; не сердитесь также на просьбу о том, чтобы Ваш ответ был в запечатанном конверте.

Глубоко преданный Вам Я. Стшепеничко.

Повестка № 13211 доктору медицины пану Эдуарду Юнгману

Ставлю Вас в известность, что, по поручению президиума, Вам надлежит 4 августа прибыть в городскую управу (комната 35), дабы оттуда, в составе комиссии, состоящей из Вас и одного чиновника, отправиться в дом № 1213 первого района на предмет санитарного обследования.

Прага, 2 августа 1858 года.

Заместитель председателя Вержей.

Письмо трактирщицы Елены Велебовой ее сестре Алоизии Троусиловой, жене учителя в Хрудиме

Милая сестра! Приветствую тебя и целую несчетно раз, и Тоник тоже шлет тебе много поцелуев, а ты ему пошли что-нибудь в подарок. Спроси своего мужа, помнит ли он еще Еника Калготку, того самого, что был младший из братьев. Нынче он уже взрослый, выучился и будет учителем. Наверно, твой муж помнит его, потому что Еник приезжал домой на каникулы. Я уж совсем забыла его, да и ты бы его не узнала, так он вырос и возмужал. Он два месяца столовался у меня, а потом мы столковались. Платить-то ему было нечем, сама знаешь, как у студентов с деньгами, особенно у симпатичных. Но он не дармоед, ученье уже закончил и кланяется тебе и твоему мужу.