Жерар Нерваль - Дочери огня

Случилось это сразу после того, как в свет вышла книга Гюго «Восточные мотивы» [349] «Восточные мотивы» — сборник стихотворений В. Гюго (1828). . Париж охватила паника. Министр внутренних дел отправил в Ним послание с суровой нахлобучкой префекту этого города, тот, в свою очередь, потребовал от королевского прокурора в Тарасконе незамедлительного сообщения о мерах, принятых им в связи с этим ужасным событием. Прокурор, переправившись на другой берег Роны, обследовал место действия, убедился в лживости сообщения и доложил префекту, что корсары не только не дерзали похищать бокерских девственниц, но и вообще вряд ли оные там наличествуют… Префект поспешил успокоить парижское начальство, которое так опрометчиво приняло на веру новости, напечатанные в газете «Семафор».

Стоит послушать, как в Мери рассказывают о дуэли Маскреди и Буффи, двух знаменитых итальянских ученых, чьи имена значатся нынче во всех биографических словарях, при том что носителей этих имен никогда не существовало на белом свете, а также о сиротке Жулии, история которой несколько месяцев назад свела с ума парижан и всполошила весь мир!

Целая южная провинция была сообщницей своей любимой газеты, придумавшей эту небывалую hoax [350] Мистификацию (англ.). . Марсельцы, живущие в Париже, сговорились между собой морочить нам ею головы, прочие засыпали письмами, дабы еще усилить общее волнение.

Широко известно, что имевший место в Марселе конгресс ученых пришел к выводу, будто Жулиа говорит на языке, до тех пор никому не ведомом.

Но тут Парижу удалось взять реванш: «Вы утверждаете, что Жулиа говорит на языке, марсельцам не ведомом? Но, быть может, она говорит всего-навсего по-французски?»

Таков был ответ парижан фокеянам.

«Семафор» от реплики воздержался.

Вместе с тем, пусть утке и случается увидеть свет в провинции, согласитесь, что существовать она может только в Париже; оттуда она пускается в путь, туда и возвращается, облетев весь мир и приняв новое обличие. Но вот что удивительно: утка, этот плод соития парадокса с фантазией, рано или поздно обретает реальность! Шиллер писал, что бог, зная, как мечтает Колумб открыть Америку, извлек из водной пучины эту новую землю, дабы мечта гения не оказалась пустой выдумкой [351] Шиллер писал… — Речь идет о стихотворении «Колумб». Нерваль дважды переводил это стихотворение (в 1830 и 1838 гг.) и включил вольное переложение его в свою драму «Рисовальщик из Гарлема». ! Однако оставим в покое гениев и просто скажем: человек выдумывает лишь то, что уже совершилось или со временем совершится.

Газета изобрела девочку, чьи глаза окружала надпись: «Наполеон, император». И что же, три года спустя малышка с такой надписью разгуливала по парижскому бульвару, мы все ее видели.

Каспар Хаузер и разбойник Шюбри оделись плотью в силу того, что были придуманы. Древние поэты вымыслили дракона: г-н Броньяр нашел его остов при раскопках на Монмартре и назвал птеродактилем. Почти все верили в существование некоего сказочного дельфина: итальянские натуралисты недавно обнаружили неповрежденный скелет этого животного в одном из ущелий Апеннинских гор. Большинство считает древнюю сирену басней, но мало кому известно, что три сирены хранятся под стеклянным колпаком в Гаагском королевском музее, их номер — 449, и выловлены они были голландскими моряками в Яванском море.

Дайте срок, и вы убедитесь, что, когда с помощью инструментов Мюло люди проникнут в глубины земли, они обнаружат там планету Назор, озаренную подземным солнцем, — эта великолепная утка вылетела в XVI веке из книги Никола Климиуса, озаглавленной «Ufer subterraneum» [352] «Путешествие в подземный мир» (лат.). .

Что ж, планета Назор, несомненно, существует: это, должно быть, просто-напросто преисподняя… Но Фламмеш в данном вопросе осведомленнее, чем мы!

Эту утку можно назвать превосходной: превзойти ее невозможно.

Опубликовано в «L'Artiste» 2 июня 1844 г. Перевод дается в извлечениях. Нерваль опирается на двухвековую традицию афористического жанра во Франции, начатую знаменитыми «Максимами» Ларошфуко (1665) и продолженную в XVIII в. Вовенаргом и Шамфором. Некоторые из его афоризмов перекликаются с афоризмами этих авторов, другие обобщают социальный и нравственный опыт послереволюционной эпохи.

Истинно философским духом проникнуты те люди, которые более других сетуют на неблагодарность, потому что добро они творят не ради самого добра или ради угождения богу, но рассматривают как нечто ссуженное ими в долг и подлежащее возврату, да еще преувеличивают при этом его ценность.

* * *

Я убежден, что на свете не было бы любовных измен, если бы мы сами всегда были неизменны; но каждый из любящих меняется, притом на свой лад, его привычки, нрав, даже облик уже не те, какими были когда-то: так может ли он быть верен прежним своим привязанностям?

* * *

Я не прошу у бога, чтобы он изменил ход событий, нет, я прошу, чтобы он помог мне меняться в согласии с этими событиями и не отнимал способности творить собственную мою вселенную, управлять извечной моей мечтой, а не быть у нее на поводу. Правда, будь оно так, я сам стал бы богом.

* * *

Не позволяйте вашим чувствам вступать в схватку с корыстью: их утонченность так тонка! Это все равно что сталкивать чугунный котел с мыльным пузырем.

* * *

Наш мир и вправду трущоба, злачное место, и мне становится совестно при одной мысли, что бог видит меня в нем.

* * *

Христос, чьим девизом было слово «равенство», избирал своих апостолов не из числа наделенных властью, или богатством, или силой; он предпочитал им даже нищих духом, просветляя этих людей одним своим дыханием и тем самым доказывая, что разум лишь потому главенствует в мире, что он как бы ниспослан небом.

* * *

В наши дни Христа засадили бы в сумасшедший дом, Муция Сцеволу отправили бы на гильотину, а Брута [353] Гай Муций Сцевола (VI в. до н. э.) — римлянин, схваченный этрусками; согласно преданию, в доказательство своей неустрашимости положил правую руку в огонь и дал ей сгореть. Брут Марк Юний (85–42) — республиканец, участник заговора против Юлия Цезаря; стал обобщенным воплощением самоотверженного, бескорыстного служения свободе. — на каторжные работы.

* * *

Ничто не сравнится по глубокой своей торжественности с обрядом погребения, но поглядите, как все больше и больше мельчают люди в сравнении с тем великим, что именуется смертью.

* * *

Постоянное, навязчивое соприкосновенно с ограниченными умами изнуряет даже самые закаленные души. А впрочем, не сгорают ли они в своем собственном, обращенном на них же самих огне, подобно тем машинам, которые воспламеняются, если им нечего перемалывать?