Жерар Нерваль - Дочери огня

Народ! За веком век поэты воспевали
Дела и подвиги одних лишь королей,
Искусства Доблесть презирали,
Коль золотых одежд не видели на ней,
Искали при дворе обычай благородный,
Манер и вкуса образец;
А соль земли — Народ, живой язык народный
Не привлекали Муз, не трогали сердец.
Отныне — прочь предубежденье!
Мы знаем, как Народ и Двор вели сраженье:
Один — на подданных натравливал войска;
Другой — взял Тюильри со славой;
Один — труслив и подл, хоть наряжен в шелка;
Другой — и в блузе величавый.

Но трижды горе тем, кто сон его прервет,
Когда почиет он, поверив в обещанья,
Когда могучего доймет
Докучной мошкары жужжанье!
Он — словно Гулливер средь лилипутских толп,
Когда ручонки лилипутов,
Колосса оплели, как столб,
Мильоном ниточек опутав.
И лезут на него пигмеи, и орут!
А много ль надобно, чтобы пропал их труд?
Одно движение — и голыми руками
Он рушит крепости, предательства оплот;
Шагнет — и армии рядами
Ложатся там, где он пройдет.

Я вижу, как сейчас, народ в дворцовой зале;
От поступи его шатался Тюильри.
О, сколько там богатств — нагнись и подбери!
Алмазы, серебро, эмали,
И трон покинутый, и мантия в пыли,
Мундиры, ордена, раскиданные в бегстве, —
Все, столь ценимое в том, прежнем королевстве,
Все, чем гордились короли!
Но для сокровищ он не поступился честью,
Он просто их попрал — нет справедливей мести!
Что слуги бросили, народу ни к чему:
Он, чуждый алчности, добру не расхититель,
Он подлинный король, сокровищам властитель,
Здесь все принадлежит ему.

Нет! Эти чудеса, которым он дивится,
Его не соблазнят, и он доверит сам
Венец, им отнятый, — тому, кто воцарится,
И поспешит к своим трудам.
А вы, любых властей лакеи, всей гурьбою
Грызитесь, ползайте, гоняйтесь — в добрый час! —
За им презренной мишурою:
Она и создана для вас.
Но, став верхушкою властительного сброда,
Не чваньтесь, сидючи на шее у народа, —
Что ежели ему прискучит шею гнуть?
Он — основание общественной махины,
Ему, чтоб обратить все здание в руины,
Довольно пальцем шевельнуть!

О, незабвенный день, июль, двадцать седьмое!
Над крышами парят любимые цвета [355] …любимые цвета — то есть трехцветное знамя республики, вновь сменившее старое знамя Бурбонов. .
И Лувр, и Тюильри народом взяты с боя,
Раскрылись гордые врата.
Свершилось главное… Оковы роковые
Упали… Что за ночь! От наших баррикад,
Топча разрытые до почвы мостовые,
Мы вдохновенно шли в наряд!

Ночь нашей вольности, и торжества, и славы…
Над нами — никого: еще никто не смел
Нам диктовать свои уставы.
Мы чувствовали — мир созрел,
Чтоб воплощались в жизнь великие идеи.
Мы стали во сто крат сильнее,
Дышалось нам легко, счастливый ждал удел…

Я вовсе не грущу о временах безвластья;
Но если б кто-нибудь посмел нам предсказать,
Что ту свободу, нам рожденную на счастье,
В пеленки станут пеленать!
Что зал дворцовых анфилады,
Где не просохла кровь товарищей моих,
Займут министры-ретрограды,
Те, для которых баррикады —
Всего лишь порча мостовых!

Нет! Вас здесь не было в великую годину,
Апостолы властей презренных! Чуткий нюх
Отречься вынудил рабов от господина,
Едва успел пропеть петух!
Нет, не видали вы под залпами картечи
Народных мстителей напор,
Огнем борьбы в жестокой сече
Не загорался тусклый взор…

А ныне? Если речь о той, бесплодной славе,
О героической Неделе заведешь —
Любой чужак глумиться вправе:
«Что это — правда или ложь?»
Они тому виной! Как! После непреложных
Побед — вновь деспотизм свободе предпочтен?
Долой, долой людей ничтожных —
Ведь был у нас Наполеон!

Ничтожные! Но ты, Викто́р, заметил верно [356] Но ты, Виктор, заметил верно… — Речь идет о ранних одах В. Гюго, посвященных теме Наполеона (в сб. «Оды и баллады»). ,
Когда тот грозный дух решился призывать,
Что только он один, чья сила беспримерна,
И мог свободу обуздать!
Но он последним был, в том нет сомненья, право:
Уж ни одна земная власть
Не сможет так, как он, имперскую державу
Зажать в чудовищную пясть!

Теперь, когда страна, усталая от гнета,
Паучьи порвала тенета,
Что вкруг нее плетут безумцы до сих пор, —
Не воспевай его, Викто́р!
Мы, полюбив его, ему простили вины
И то, что предал он своих великих жен:
Отрекся он от Жозефины [357] Отрекся он от Жозефины… — Жозефина Богарне, первая жена Наполеона, с которой он развелся в 1809 г., чтобы жениться на дочери австрийского императора Франца I Марии Луизе. ,
Отрекся от Свободы он.

Сложи нам новый гимн, горя огнем витийским, —
Пусть галльским будет он, кастильским и бельгийским,
Пусть этот гимн тебе Свобода в грудь вдохнет!
Сложи народный гимн для всех народов в мире,
И Революции приход
Еще одну струну твоей дарует лире!

В романах рыцарских воспетые сыны
Родов, прославленных минувшими веками,
Со лбами бычьими, с такими костяками,
Что словно недрами земли порождены,

Воскресли бы они сейчас да распознали
Наследников своих гербов, своих имен,
В той своре, что спешит к министру на поклон
Поклянчить со слезой, толпясь в приемной зале.

Довольно хилые — зато пластрон, корсет
Для выправки, и тут отцы б не усомнились,
Что кровь холопскую подмешивать решились
К господской дочке их с давно минувших лет.

Ручей долиною струится,
В нем неба синь отражена,
И кажется, огнем искрится
Под солнцем каждая волна,
А между тем во тьме, глубоко,
На дне певучего потока
Лежит зловонный черный ил,
И яд придонного отстоя
Смешался с чистою водою,
Ее незримо отравил.