Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 1 [litres]

Нелидов представил записку, составленную им вследствие неоднократных наших с ним разговоров; в ней развивается мысль, что теперь было бы полезно заявить негласно императору Вильгельму и Бисмарку условия, на которых мы могли бы говорить о мире с Портой, дабы тем предупредить инициативу со стороны Лондонского кабинета. Нелидов очень хорошо изложил как соображения, приводящие к такому заключению, так и самые основания возможного примирения.

Мы с Нелидовым полагали передать это заявление помимо официальных дипломатических органов, через находящегося здесь временно генерал-адъютанта Рейтерна. Но государь, позвав меня после обеда в кабинет, чтобы переговорить о записке Нелидова, сказал, что, одобряя вообще содержание записки, находит, однако же, невозможным в таком важном деле обойти канцлера и нашего посла в Берлине. Я выразил опасение, что в случае направления дела обычным дипломатическим путем оно получит уже совсем другой характер и притом не только разгласится ранее, чем дойдет до ушей императора Вильгельма, но даже, по всем вероятиям, будет встречено неприязненно князем Горчаковым только потому, что инициатива идет из Главной квартиры армии, а не от него. Тем не менее трудно мне было и настаивать на оставлении в стороне государственного канцлера и его клевретов. Государь решил пригласить Нелидова, чтобы еще посоветоваться с ним и затем отправить его самого с запиской в Бухарест, куда вызвать к тому же времени и Игнатьева. Я немедленно же телеграфировал и тому и другому – в Богот и Казатин.

12 ноября. Суббота.В совещании у государя по записке Нелидова участвовали, кроме него самого, граф Адлерберг, Амбургер и я. Решено, что Нелидов отправится в Бухарест под видом передачи канцлеру словесных приказаний самого государя; по соглашению с Игнатьевым и под руководством князя Горчакова должны быть редактированы проекты писем от имени его величества к обоим императорам. Нелидову поручено передать при этом желание государя, чтобы это дело велось в строгой тайне и не приняло характера официального дипломатического сношения. Нелидов предполагает выехать в понедельник.

Получено от генерала Гурко донесение о двухдневных делах, происходивших у Правеца, на пути к Орхание. Наша гвардия сбила наконец турок с крепкой позиции посредством обхода с фланга по едва доступной горной тропе. Говорят, потери незначительны.

Известие это, при всей маловажности успеха, обрадовало государя. Он сам пошел пешком на бивак гвардейского конвойного отряда, чтоб объявить новую «радость». Услышав издали крики «ура!», я вообразил, что в самом деле случилось что-нибудь важное, но скоро разочаровался и не имел духа поздравить государя с «новой победой». Я ограничился поздравлением его с новорожденным внуком – Борисом Владимировичем.

13 ноября. Воскресенье.Еще победа, такая же, как и вчерашняя: гвардейские войска выбили турок из Этрополе. После обедни и завтрака назначено было благодарственное молебствие перед гвардейским конвойным отрядом. Князь Карл присутствовал как у обедни, так и за завтраком и у молебствия. Во время обедни приехал великий князь главнокомандующий. Он доложил государю, в присутствии румынского князя и моем, о сделанных распоряжениях с целью открытия и задержания неприятеля в случае его движения со стороны Берковицы. Румынский отряд из Рахова должен продолжать движение к Лом-Паланке под прикрытием кавалерии, выдвинутой в направлении Берковицы.

Во время обеда адъютант главнокомандующего Дерфельден привез подробное донесение о действиях при Правеце. К концу обеда государь позвал гвардейских офицеров, обедавших в общей столовой (в шатре), для выслушания реляции, которую я прочел вслух. Реляция подтвердила мое предположение, что в этом деле не было никакой важности; главный подвиг заключался в том, что обходная колонна генерала Рауха должна была преодолеть большие природные трудности, разрабатывая себе дорогу через горы. В реляции вовсе не упомянуто о силе неприятельского отряда.

16 ноября.Среда. Турки ежедневно тревожат войска Рущукского отряда и 11-го корпуса. 14-го числа они повели серьезную атаку на 12-й корпус у Мечки и Тростеника. Бой продолжался с 9 часов утра до темноты. Турки отражены с уроном, но и с нашей стороны потеря от 600 до 700 человек. Командующий корпусом великий князь Владимир Александрович награжден орденом Святого Георгия 3-й степени. С этим орденом отправлен вчера в Главную квартиру 12-го корпуса великий князь Сергей Александрович.

Получены более подробные сведения о действиях генерала Гурко в горах у Орхание и Этрополе. Войска преодолевали чрезвычайные местные затруднения; каковы же были против них силы неприятеля – и теперь не разъяснено. Оказывается, не на всех пунктах обошлось благополучно. Часть гвардейского драгунского полка, направленная Орхание, встретила у Новачина отпор со стороны черкесов и, попав в чрезвычайно гористую местность, едва спаслась, бросив с кручи два конных орудия и потеряв до половины всего состава. Если гвардейскую кавалерию будут так безжалостно расточать в горных трущобах без крайней необходимости, то можно опасаться, что вскоре не будет у нас ни армейской, ни гвардейской кавалерии.

Сегодня опять ездили завтракать «на позицию». После дождей дорога очень тяжелая, но погода ясная. Никто не может понять цели этих поездок. Сведения, получаемые из Плевны через турецких дезертиров, весьма противоречивы. Прежде мы верили безнадежному положению Осман-паши и считали, сколько дн ей может он еще продержаться; теперь как-то менее доверяем этим расчетам. Сам государь, так недавно еще допускавший возможность празднования Георгиевского праздника (26 ноября) в Петербурге, теперь уже говорит о том, что и столетний юбилей со дня рождения императора Александра I вместо 12 декабря придется, может быть , отпраздновать в Рождество. А кто поручится, что хоть к Новому году удастся нам возвратиться восвояси? Вообще, настроение в Главной квартире подавленное; никто уже не предается розовым надеждам, и все завидуют доктору Боткину, который прямо объявил, что не в силах долее выносить нашу здешнюю жизнь, и отпросился уехать в Петербург.

18 ноября. Пятница.Вчера приехал мой сын из Рущукского отряда; он привез словесные описания боя у Мечки и Тростеника, который прошел 14-го числа. Говорят, турки атаковали в числе до 40 таборов и оставили на поле сражения от 1500 до 2000 человек. Но примечательно, что почти всё начальство, не исключая и самого корпусного командира, не участвовало в деле: все были за завтраком в Брестовеце у наследника цесаревича по случаю дня рождения цесаревны и прискакали на место боя только к концу.