Мазуччо Гуардати - Новеллино

С этими, а также другими весьма искусно подобранными словами она показала ему упомянутые письма, которыми она думала внушить ему больше доверия к своей складно сплетенной и сочиненной басне. Брат Паоло, будучи человеком опытным и не раз с успехом упражнявшимся в подобных битвах, сразу понял и разгадал потаенные желания дамы; однако он шаг за шагом все более восхищался ее рассуждениями и испытывал смущение, что в столь юной женской душе таится столько хитрого уменья вместе с таким лукавством; но вместе с тем он обратил внимание также и на то, что, когда она несколько раз произносила имя князя, она менялась в лице, и это доказало ему, что она испытывает великую и жестокую страсть. Поэтому он решил, следуя тому же ветру, поплыть по этому приятному морю и ответил ей так:

— Госпожа моя, раз вы великодушно удостоили открыть мне вашу тайну, вы можете быть спокойны, что в целях сохранения как вашей чести, так и чести моего господина я буду хранить об этом деле полнейшее молчание, какого требует, по вашему и по моему мнению, его важность. Ваши опасения, основанные на веских доводах, заслуживают внимания и не могут быть отброшены без зрелого размышления; однако, хотя нельзя считать невозможным, чтобы ваши братья замыслили это дело с такой преднамеренной целью, все же я не могу себе представить, чтобы они, при всей своей осторожности, захотели передать свою честь в руки иноземного школяра, в то время как они имели много других, более осторожных способов убедиться в этом. Но, предоставляя природе разобраться в том, что здесь истинно и что ложно, и возвращаясь к вашему делу, скажу, что мой синьор никогда не писал этих писем, и я бы очень удивился, если бы это было так, потому что он имеет обыкновение никогда не писать собственной рукой ни одной женщине, как бы сильно он ни был влюблен в нее, до тех пор, пока не испытает ее любовь; в начале же его влюбленности все письма и поручения задумываются и выполняются одним весьма приближенным к нему придворным. И потому я вполне уверен, что эти письма написаны рукою последнего, тем более что я, кажется, знаю этого школяра, ибо много раз видел, как он имел близкие сношения с упомянутым придворным. И к этому убеждению меня склоняет еще то, что во время моих частых бесед с князем о прекрасных дамах он с легким вздохом, слабо вырывавшимся из его груди, ставил вас выше всех других женщин, и хотя он говорит редко, мало и осторожно, однако он несколько раз сообщил мне под секретом, что любит только вас одну. Итак, хотя вы и не нуждаетесь в моем совете для своих предначертаний, мне кажется полезным, чтобы вы разрешили мне рассказать это дело со всеми вашими опасениями моему господину; при этом, без всяких писем или поручений, я самолично берусь быть вашим посредником. Завтра или послезавтра синьор должен прибыть в Салерно, и мне не составит труда отправиться туда, чтобы услужить вам и ему; а добившись того, чего можно будет добиться, я тотчас же возвращусь обратно; и если я найду дело таким, каким не сомневаюсь найти его, я смогу далее, посоветовавшись с вами, принять решение и дать такой ход вашему делу, какой вы найдете лучшим. А для того чтобы не терять времени и поскорее узнать ответ, советую вам внимательно проследить за тем, как я проеду мимо вашего дома и окликну одного юношу, живущего против вас; таким способом вы узнаете, что я возвратился и что на следующее утро мы встретимся на этом самом месте.

Девушка, уверенная, что провела монаха и что ее замысел увенчался полным успехом, внутренне так ликовала, как если бы она была увенчана небесным сиянием. Когда монах закончил, она сказала ему:

— Умоляю тебя осведомить меня также и обо всем остальном, подобно тому как ты уже отчасти рассеял мои опасения, именно сообщить мне все, что сможешь извлечь от твоего единственного и дорогого синьора, дабы моя измученная душа могла найти хоть некоторое успокоение.

Закончив свою беседу, они оба разошлись по домам довольные, хотя и по разным причинам. И Фортуне (гораздо более благоприятствовавшей началу предприятий указанного князя, чем его дальнейшей неприкосновенности) было угодно, чтобы монах нашел дома известие о том, что князь находится в пути и через день прибудет в Неаполь. Увидев его, брат Паоло с великим удовольствием рассказал ему историю хитрого замысла влюбленной девушки. Князь выслушал его с не меньшим удивлением, чем удовольствием, и хотя он совсем мало видел эту девушку и даже не помнил, красива ли она, однако, сочтя себя обязанным полюбить ту, которая его любит, он попросил монаха устроить таким образом, чтобы они могли как можно скорее очутиться вместе.

Монах, весьма обрадованный и готовый услужить господину, не успел выйти от него, как тотчас же отправился к дому девушки и дал ей условленный знак, который она приняла с величайшим удовольствием, и на следующее утро она пришла к назначенному месту, где нашла монаха, сказавшего ей:

— Мой дорогой синьор кланяется тебе; на твое счастье он прибыл вчера вечером в Неаполь, и когда я подробно передал ему весь наш разговор, я не мог получить от него иного ответа, как то, что он просит и умоляет тебя, во имя той глубокой любви, которую он к тебе питал и питает и которую ты по заслугам питаешь к нему, указать ему способ свидеться с тобой сегодня же вечером, дабы, не доверяясь ни одному живому человеку, он мог открыть тебе то, что под крепким затвором он хранил и хранит в своем страстном сердце.

Слушая эти слова, девушка была вне себя от блаженства; тысячелетием казался ей каждый час до того мгновенья, когда ее любовь должна была получить окончательное завершение. После нескольких слабых попыток отказаться она дала согласие и тут же на месте тайно условилась с монахом, где, как и в котором часу они должны были встретиться для любовного состязания, после чего монах спешно возвратился к своему единственному и дражайшему господину, который ожидал ответа.

После того как он ему все подробно доложил, князь с наступлением назначенного часа отправился со своей свитой к условленному месту. Здесь, найдя прекрасную девушку, полную нежных благоуханий, он ее встретил с распростертыми объятиями и с великим ликованием. Обменявшись бесчисленными поцелуями, они сели в лодку, привели в действие руль и распустили паруса, и хотя девушка была не слишком опытна в мореходстве, однако они так долго плыли по морю любви, сколько им это позволило время. И когда в назначенный срок они приплыли к пристани, девушка сказала синьору, нежно обняв руками его шею:

— Нежнейший повелитель мой, если одна я устроила так, что вы пришли сюда ныне, то я должна за это благодарить только себя; если же впредь вы на деле будете выказывать мне свою любовь, я буду считать себя обязанной вам и вашей любви; и потому мне остается прибавить к этому только то, что я целиком полагаюсь на вас.