Мазуччо Гуардати - Новеллино

По окончании четвертой части Новеллино начинается пятая и последняя, в которой будут рассказаны замечательные вещи о великих щедротах, проявленных великими государями, а также о других вещах, имеющих веселый конец.

Покинув мрачное озеро, наполненное несчастьями моих ближних, — озеро, по которому я прежде плавал в моей плохо оснащенной ладье, со стенаниями вместо неблагоприятных ветров и слезами вместо густого дождя, я был сопутствуем вплоть до самой пристани несправедливой и жестокой Фортуной, которая устрашала меня своими беспрестанными, горестными убийствами. И нет сомнений, что если бы нежный зефир не поддерживал то и дело мой челн, то никакие предупредительные меры моряков не были бы в силах спасти меня от неминуемого крушения. Но, прибыв в гавань по милости создателя вселенной, я принял твердое решение предоставить беднякам плакать и жаловаться на несчастья, посылаемые им жестокой Фортуной, и перехожу к этой пятой и последней части начатого и почти доведенного до конца Новеллино, в которой присоединю к рассказанным новеллам десять новых достойных рассказов об исключительных доблестях, а также о великих щедротах, проявленных великими государями, и о других, то забавных, то грустных происшествиях, имеющих веселый конец. Итак, мы наконец распрощаемся с книгой и дадим покой нашему перу. Но прежде чем идти дальше, я, оставив в стороне благоразумных, которые не нуждаются в моем совете, скажу тем, которых природа не наделила обильными благами, чтобы они получше остерегались нового ремесла, промысла или, иначе говоря, наглой смелости, которой влюбленные дамы научились от своих собственных злодейств. Ибо им недостаточно того, что они дают знать о своей сильной любви различными ясными знаками, а также при помощи сводниц, рассылаемых ими не только в пределах одного города, но даже из одного королевства в другое: они посылают своим возлюбленным вызов на поединок не менее назойливо, бесстрашно и бесстыдно, чем пылкие молодые любовники, имеющие обыкновение посылать за своими возлюбленными. И так как я боюсь, что этот порядок, установленный небом, нельзя устранить человеческими силами, то, прежде чем продолжить свое писание, я предлагаю всем, кто связан с подобными женщинами браком или другими узами крови, прийти ко мне, недостойному секретарю моего светлейшего господина принца Салернского, и я обещаю доставить им совершенно безвозмездно огромную привилегию — возможность и право носить нашлемник, который разрешено изготовлять и надевать только представителям главной линии и первенцам рода Сансеверино. И да здравствует любовь!

Закончив это общее вступление к пятой части, приступаю теперь к первой новелле и сначала дам содержание, а затем рассказ.

Два французских рыцаря влюбляются в двух сестер-флорентинок. Они вынуждены возвратиться во Францию. Одна из сестер остроумной посылкой поддельного алмаза заставляет обоих рыцарей возвратиться во Флоренцию, и здесь они необычайным образом наслаждаются своей любовью.

Если от нежной музыки Амфиона двигались суровые камни, благороднейший мой Галеото, то неудивительно, что твой Мазуччо был подвигнут гармонией твоей сладчайшей лиры к созданию грубой своей рукой следующей новеллы и к посвящению ее тебе, предоставившему мне для нее кое-какие сведения. Поэтому я прошу тебя, чтобы, читая ее, ты не отказывался вносить в нее исправления, и если ты заметишь отклонения от правды или какую-либо ржавчину, в чем я не сомневаюсь, то ты это исправляй и приводи в порядок, чего я жду во имя нашей давней дружбы. Vale.

Итак, скажу, что после того, как герцог Рене Анжуйский, враг мира и спокойствия, был изгнан из Неаполя и из всего королевства могущественным и мудрым государем, славным королем доном Альфонсом, ему захотелось в течение некоторого времени побыть во Флоренции; и здесь в числе других французов, которые сопровождали его после столь великой потери и испытанного им крушения, были два доблестных и изящных рыцаря, из которых одного звали Филипп де Ленкур, а другого — Шарль д’Амбуаз. И хотя оба эти рыцаря были весьма благоразумны и преисполнены многих добродетелей, однако, будучи молоды, они предоставили горевать и раздумывать о потере тому, кто ее испытал, то есть герцогу, сами же почти ежедневно разъезжали верхом по Флоренции. И вот случилось, что Филипп влюбился в прелестную и красивейшую молодую женщину знатного происхождения, жену одного видного гражданина Флоренции. И в то время как он беспрестанно трудился над этим начатым делом, случилось, что Шарль в другой части города влюбился в сестру возлюбленной Филиппа, которая, будучи незамужней, жила в доме отца. Ничего не зная об этом родстве, он решил, хотя девушка и казалась ему чрезвычайно красивой, сдерживать свою любовь, ибо, как человек испытанный в любовных сражениях, он знал, что молодые девушки бывают обычно легкомысленны и малонадежны в своей любви. Филипп же, убедившись в сдержанности и благоразумии своей дамы, был этим весьма удовлетворен и решил полностью отдаться своей любви. Заметив это и учтя многие похвальные качества рыцаря, дама также решила всем сердцем полюбить его и стала так награждать его своей благосклонностью, что Филиппу казалось, что она одна лишь на свете умеет любить. И конечно, ей хотелось бы дать ему отведать, к обоюдному их удовольствию, высших плодов любви, если бы этому не мешало постоянное пребывание мужа в городе и дома. Она известила Филиппа при помощи письма и посредников об этом своем твердом решении, и оба они принялись со страстью ожидать отъезда мужа во Фландрию, куда он намеревался отправиться на галерах, каковые со дня на день должны были прибыть в Пизу.

В то время как они были заняты столь приятными мыслями, герцогу Рене пришлось возвратиться во Францию, каковой отъезд принес обоим рыцарям много горечи, в особенности же тому из них, который так страстно любил и был любим; но, будучи принуждены к тому необходимостью, они удалились, опутанные сетями любви. Тем не менее Филипп обещал своей даме, что никакие дела, как бы они ни были значительны, не воспрепятствуют ему возвратиться и что он, как верный любовник, никогда, ни при каких условиях не покинет ее. И после того как он утешил ее другими, весьма сердечными словами, они пустились в путь. Когда же они прибыли с упомянутым государем во Францию, случилось, что с течением времени — вследствие ли новой любви или других занятий важными делами — Филипп хотя и помнил о своей оставленной даме, однако жгучее пламя стало мало-помалу угасать в нем, и он не только забыл об обещанном возвращении, но редко, даже почти вовсе не отвечал на многочисленные получаемые от нее письма. Как только дама увидела, что совершенно покинута пылким любовником, она испытала столь великое горе, что была близка к сумасшествию; и все же, думая о высокой доблести рыцаря, она никак не могла убедить себя, что в благородном сердце может скрываться столько бесчеловечия. Однако, вспомнив о последних словах, которые он написал ей и передал через своего верного посланца, она задумала уязвить доблесть рыцаря при помощи небывалой и остроумной посылки, подвергнув его любовь последнему испытанию. Тотчас же она поручила одному замечательному мастеру изготовить ей золотой перстень весьма тонкой работы, вправив в него поддельный алмаз, но такой, чтобы подделка была ясно заметна; а на ободке перстня она велела вырезать несколько букв, составивших слова «Lama zabatani» [273] «Зачем ты меня оставил?» — слова распятого Иисуса Христа (правильнее: «лама савахфани?»), которые он произнес по-арамейски (Ев. от Матф., 27: 46; Ев. от Марка, 15: 34). . Этот перстень она надлежащим образом завернула несколько раз в тончайший кембрик [274] Кембрик — тонкая полотняная ткань, изготовляемая во французском городе Камбре. и послала его своему Филиппу с одним посвященным в дело флорентийским юношей, отправлявшимся во Францию по своим собственным делам. Она приказала этому юноше отдать перстень Филиппу с глазу на глаз и сказать ему только следующие слова: «Этот перстень посылает тебе та, которая любит тебя великой любовью и умоляет тебя удостоить ее надлежащего ответа».