Ивлин Во - Меч почета

В Саутсанде он нашел командора яхт-клуба, который жаждал избавиться от имущества, оставленного Эпторпом. В своей спаленке Эпторп оставил то, что в крайнем случае можно было счесть излишним. Чтобы вывезти все вещи, понадобилось сделать три ездки на такси. Командор собственноручно помогал сносить вещи вниз и грузить их на машину. Когда погрузка закончилась и привратник из отеля свез вещи в хранилище, командор спросил:

– Вы надолго?

Гаю пришлось ответить:

– Сам не знаю.

Он действительно еще не знал этого. Гай вдруг почувствовал себя одиноким. Питающий провод, связывавший его с армией, был перерезан. Он был таким же недвижимым, как имущество Эпторпа. Недавно были введены разные загадочные запреты на перевозку вещей. Гай обратился за помощью к офицеру по железнодорожным перевозкам, но получил категорический отказ.

– Ничем не могу помочь, старина. Читайте инструкции. Офицеры, следующие в отпуск или возвращающиеся из отпуска, могут иметь с собой только рюкзак и чемодан. Вам надо получить специальное разрешение на перевозку этого барахла.

Гай телеграфировал начальнику штаба казарменного городка и через два дня получил в ответ лишь три слова: «Продлить отпуск разрешается».

Так он и оставался здесь, совсем пав духом, пока осень не перешла вдруг в зиму. От штормового ветра дрожали двойные стекла отеля, огромные волны бились о доты и проволочные заграждения на променаде.

Казалось, он обречен остаться здесь навечно, охраняя груду тропического хлама, как тот русский часовой-гвардеец, который, как ему рассказывали, каждый день, год за годом, вплоть до революции, стоял на посту, охраняя то место в Царскосельском парке, где Екатерина Великая как-то заметила полевой цветок и пожелала его сохранить.

Саутсанд, хотя его и не бомбили, считался опасным местом и не привлекал беженцев, которые заполнили другие курорты. Он оставался таким же, каким Гай знал его девять месяцев назад: просторным, безлюдным, ветреным и убогим. Заметна была только одна перемена: ресторан «Гарибальди» закрылся. Мистера Пелеччи, как он узнал, взяли в тот день, когда Италия объявила войну, отправили на пароходе в Канаду, и он утонул где-то посреди Атлантики – единственный шпион среди множества невинных. Гай посетил мистера Гудолла и нашел его в приподнятом настроении он верил, что во всей христианской Европе назревает великий подъем. Вскоре, наверстывая упущенное время, поляки, венгры, австрийцы, баварцы, итальянцы и немногие отважные швейцарцы из католических кантонов во главе со священниками и помещиками выйдут на улицы, неся священные хоругви и мощи святых. Мистер Гудолл допускал, что даже некоторые французы присоединятся к этому маршу во имя господне, однако не мог обещать Гаю возможности принять в нем участие.

Дни шли за днями. Вечно склонный к унынию. Гай был уверен, что его короткое приключение кончилось. У него был пистолет. Может быть, в конце концов он выстрелит в какого-нибудь десантника и умрет сам, неопознанный, но сладостной и достойной смертью. Но скорее всего он проторчит годы в этом яхт-клубе и услышит о победоносном окончании войны по радио. Вечно склонный причудливо усложнять свои неприятности, Гай представлял себе, как он поселится отшельником в палатке Эпторпа и кончит дни на холмах Саутсанда, мучительно осваивая искусство Чатти Корнера, из милости посещаемый раз в неделю мистером Гудоллом, – более легкий вариант судьбы бедного безумного Айво, умершего от голода в трущобах северо-западной части Лондона.

Так размышлял Гай даже в тот момент, когда пробил его час и Джамбо Троттер был в пути, чтобы вернуть его к активной жизни.

Был день поминовения усопших. Гай отправился в церковь помолиться за души братьев, особенно за Айво. Джервейс в тот год казался очень далеким, возможно находящимся в раю, в обществе других бравых солдат. Мистер Гудолл был в церкви. Он усердно сновал туда и сюда, вверх и вниз, toties quoties [29], освобождая из чистилища одну душу за другой.

– Уже двадцать восемь, – сообщил он. – Я всегда стараюсь довести до пятидесяти.

Вокруг мистера Гудолла хлопали крылья искупленных душ, однако, выйдя из церкви, Гай опять остался наедине с пронзительным ветром.

Джамбо прибыл после второго завтрака и нашел Гая в зимнем саду перечитывающим «Вайси-верса». Гай сразу узнал Джамбо и вскочил на ноги.

– Сидите, мой дорогой мальчик. Я только что подружился с вашим отцом. – Он расстегнул мундир и достал из нагрудного кармана письмо. – Что-то важное для вас, – сообщил он. – Не знаю, что вам предстоит, и не стану спрашивать. Я только курьер. Возьмите письмо в свою комнату и прочтите там. Потом сожгите. Разотрите пепел. Впрочем, по своей работе, какая она ни есть, вы, должно быть, лучше меня знаете, как поступать в таких случаях.

Гай так и сделал. На наружном конверте была пометка красным карандашом: «С нарочным офицером», а на внутреннем стоял гриф: «Совершенно секретно». Он вынул простой канцелярский бланк, на котором было напечатано:

«Вр. лейтенанту королевского корпуса алебардистов Г.Краучбеку.

С получением сего вышеупомянутому офицеру надлежит явиться по адресу: Сент-Джеймс, Ю.-З. 1, Марчмэйн-хаус, кв. 211.

За капитан-коменданта королевского корпуса алебардистов капитан…»

За последним словом следовала неразборчивая чернильная закорючка. Даже в сокровенных глубинах военной тайны начальник штаба продолжал соблюдать инкогнито.

Пепел размельчать не понадобилось – он рассыпался от одного прикосновения пальцев.

Гай вернулся к Джамбо.

– Я получил распоряжение прибыть в Лондон.

– Можно завтра, я полагаю.

– Там сказано – «с получением сего».

– Мы не успеем добраться до наступления темноты. Все кончают работать, как только завоют сирены. Завтра утром я могу подбросить вас в Лондон.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр.

– Для меня это одно удовольствие. Я люблю время от времени заглянуть в «Синьор», послушать, как идет война. Места для вас хватит. У вас много багажа?

– Около тонны, сэр.

– Вот это да! Давайте взглянем.

Они вместе отправились на склад и молча остановились перед грудой железных сундуков, кожаных чемоданов, окованных медью ящиков, бесформенных брезентовых мешков, сумок из буйволовой кожи. Джамбо взирал на них с явным благоговением. Он сам считал, что надо быть полностью обеспеченным на случай превратностей путешествия. Но то, что было здесь, превосходило все его честолюбивые мечты.

– Тут не одна тонна, а добрых две, – наконец промолвил он. – Да, вам, должно быть , действительно предстоит весьма сложное дело. Тут требуется организация. Где штаб округа?

– Не знаю, сэр.

Всякий другой младший офицер за такое признание получил бы от Джамбо взбучку, но Гай теперь был окутан покровом тайны и значительности.