Ивлин Во - Меч почета [Трилогия]

– Я заглянул только для того, – сказал он, обращаясь наполовину к Гаю, наполовину к старшему сержанту, – чтобы убедиться, регулярно ли вы получаете «Форин эффеарс саммэри».

– Не знаю, – ответил старший сержант. – Получаем мы, Сэм? – Он рассеянно окинул взглядом заваленные обрезками верстаки. – Мы здесь не очень-то интересуемся всякой писаниной.

– Но вы должны интересоваться, – возразил сэр Ральф. – Я специально добивался, чтобы этот журнал получал весь личный состав. В последний выпуск вложено много труда. Такой материал иногда следует читать между строк. Я оказываюсь в затруднительном положении, будучи вынужденным называть вещи своими именами. Конечно, существуют некоторые предубеждения, которые необходимо рассеивать, – не в высших кругах, конечно, или среди народа, а где-то в среднем звене , – продолжал он, пристально разглядывая Гая в монокль, внешне беззлобно, но в душе жаждая поставить его к стенке. – Занимаясь моим абсурдным делом, поневоле приобретаешь определенную профессиональную осторожность. После войны необходимость в ней отпадет. А пока приходится прибегать к намекам. Могу посвятить вас в главное: наш друг – Тито, а не Михайлович. В Малайе мы ставим не на ту лошадь. В Китае тоже. Чан Кайши – коллаборационист. У нас есть доказательства. Реальное сопротивление оказывается только в северных провинциях, силами, обученными русскими и вооруженными русским оружием, конечно. Именно эти люди выгонят японцев. Все это вы найдете в «Саммэри», если будете читать его внимательно. Я достану один экземпляр для вас. Не забудьте о сегодняшнем вечере, Сузи. Боюсь, что сам я не смогу присутствовать там, но на вас они рассчитывают.

Он вышел неторопливой походкой, крутя монокль вокруг пальца.

– Куда это ты собираешься вместе с этим стариканом? – спросил Сэм.

– На партийное собрание, – ответил Сузи.

– Есть вещи поинтересней собрания, которыми можно заниматься во время затемнения.

– Старикан, кажется, такого же мнения, – заметил третий сержант.

– Да, он немного смахивает на буржуя, несмотря на все его прекрасные речи, – заметил Сузи. В течение всего разговора он не отрывался от небольшого токарного станка, на котором с изумительной точностью вытачивал крохотные витые колонки.

– Скоро вы закончите это? – спросил Гай, обращаясь к старшему из сержантов.

– Да, если не помешают. Ведь не угадаешь, когда они снова заявятся и потребуют воспроизвести новые пункты высадки. Никак не подберут удовлетворяющие их по всем статьям.

– Они должны были бы высадиться на них этим летом, – вмешался Сузи. – Так они, по крайней мере, обещали.

– Я не давал никаких обещаний, – сказал Сэм, выпиливая лобзиком из красного дерева крохотные плитки для тротуара.

Гай оставил этих веселых, трудолюбивых людей и на пути в свой кабинет задержался в комнате эксперта по эффективности труда гражданских сотрудников мистера Оутеса.

Ни об одном из сотрудников штаба особо опасных операций нельзя было обоснованно сказать, что он не на своем месте, но, несмотря на скромную внешность, мистер Оутес казался Гаю странным. Толстенький, неразговорчивый человечек, он один из всех своих коллег был вполне уверен в себе. Все другие иди бессмысленно трудились, не жалея сил, перекладывая папки с документами из корзинки для входящих бумаг в корзинку для исходящих, или бездельничали, или плели интриги, или прятались от начальства, или брюзжали; все были так или иначе сбиты с толку. Один мистер Оутес верил, что по-своему помогает выиграть войну. Он был до мозга костей мирным человеком, и собственный путь казался ему предельно ясным.

– Имеется ли какой-нибудь ответ на мое отношение по поводу возвращения секретаря-машинистки?

– Ответ отрицательный, – сказал мистер Оутес.

– Но у Килбэннока три машинистки.

– Уже не три. Двух я только что отобрал. Пока осталась одна миссис Трой, которая официально состоит у них в штате, но ее работа, кажется, проходит главным образом вне этих стен. Фактически ее положение в этом штабе в какой-то мере ненормальное. Я подниму вопрос об этом на следующем совещании об использовании рабочей силы.

Со времени последнего визита Гая обстановка в кабинете мистера Оутеса пополнилась весьма эффективно выглядевшим предметом: сложной машиной, на вид более современной конструкции, чем любой постоянный экспонат музея, в котором они находились.

– Что это такое вы приобрели?

На лице мистера Оутеса появилась гримаса удовлетворения.

– О, вы задели мое слабое место. Эту машину можно без преувеличения назвать моей любимицей. Абсолютно новая. Ее только что прислали самолетом из Америки. На ее установку потребовалось затратить пятьсот шестьдесят человеко-часов. Механики тоже прибыли из Америки. У нас в стране другой такой нет.

– Но что же это такое?

– Электронный комплектатор личного состава.

– А у нас есть специалисты по электронике?

– Он предусматривает любые возможные случаи. Например, допустим, что я хочу подобрать подполковника, пловца на длинные дистанции, имеющего квалификацию барристера, с опытом работы в области поставки продовольствия в тропических странах. Вместо того чтобы перебирать все личные дела, я просто нажимаю эти кнопки: раз, два, три, четыре… – В этот момент в чреве машины послышалось жужжание, потом ряд щелчков, как в игорном автомате, предсказывающем судьбу, затем из прорези неожиданно выскочила карточка. – Вот видите, совершенно чистая. Это означает, что ответ отрицательный.

– По-моему, это можно было сказать и без машины.

– Да, я продемонстрировал исключительный случай. А вот здесь, – он взял бланк запроса из корзинки для входящих бумаг, имеется фактический запрос. Меня просят найти офицера для выполнения специального задания: возраст до сорока лет, с университетским образованием, жившего в Италии и прошедшего диверсионно-десантную подготовку в частях командос. Раз, два, три, четыре, пять. – Жужжание, щелк-щелк-щелк-щелк-щелк. – Вот, пожалуйста. Послушайте, вот это да! Удивительное совпадение!

На карточке, которую держал в руках Оутес, было напечатано:

«Капитан (временный чин) Краучбек Г., королевский корпус алебардистов, прикомандирован к штабу особо опасных операций».

Гай не стал поправлять данные машины относительно своего возраста или степени своей подготовки в частях командос.

– По-видимому, я единственный.

– Да. Я, конечно, не знаю, для каких целей это понадобилось, но немедленно сообщу ваше имя.

Тридцати семи лет от роду, шести футов и двух дюймов ростом, с хорошей выправкой, сильный, пополневший и более бледный, чем был на Ближнем Востоке, со слегка дряблыми щеками, в повседневной форме одежды, с хорошо начищенным офицерским ремнем, с ленточкой военной медали и знаками различия майора корпуса разведки, он если и обращал на себя внимание, то только розовато-серой радужной оболочкой зрачков. Человек, отвечавший этому описанию и известный в оперативной группе Хука как старшина Людович, в задумчивости остановился у ограды Святой Маргариты в Вестминстере.