Ивлин Во - Меч почета [Трилогия]

На третий день они прыгали с высоты шести футов и, приземлившись, катились по траве. На четвертый день их заставили прыгать с высоты десяти футов, а во второй половине дня их послали на деревянную конструкцию выше дома, где на них надевали подвесную систему парашюта, прицепив ее к тросу, и заставляли их прыгать вниз. Трос к концу падения притормаживался, и они мягко опускались ногами на землю. Здесь за ними внимательно наблюдал главный инструктор, не проявит ли кто-нибудь перед прыжком признаков колебаний или нерешительности.

– У вас все хорошо, Краучбек, – сказал он. – А вы, Джилпин, несколько затянули прыжок.

Гай почувствовал в эти дни слабую боль в мышцах, и ему назначили массаж, который делал специально предусмотренный для этих целей штатный сержант-массажист.

Ночных полетов с близрасположенного аэродрома не производилось, и Гай, довольный отличным физическим состоянием своего организма, спал очень хорошо. В отличие от других «клиентов», его нисколько не раздражало то обстоятельство, что полеты не состоялись и они остались на земле.

Еще в первые дни де Сауза проявил любопытство относительно начальника этого небольшого учебного центра.

– Начальник? А он вообще-то существует? Кто-нибудь видел его хоть один раз? Здесь все равно как в одном из древних ближневосточных государств, в которых послания от таинственного властелина-жреца приносили визири.

Несколько позднее де Сауза сказал:

– Я видел, как по черному ходу на верхний этаж носят пищу. Начальник, видимо, сидит где-то взаперти наверху.

– Может быть, он все время пьяный?

– Скорее всего. Я прибыл в Англию на корабле. Командир перебрасывавшейся на нем армейской части был неизлечимым алкоголиком. Так вот, его держали в запертой каюте на всем переходе.

Еще позднее де Сауза доложил:

– Нет, тут дело не в алкоголе. Я видел, как обратно тарелки несут пустыми. Алкоголик не может есть столько. По крайней мере, наш начальник столько съесть не может.

– А может быть, пищу носят часовому?

– Вот это, пожалуй, вероятнее всего. Он или пьяница, или душевнобольной, поэтому около него день и ночь сидит солдат и смотрит за тем, чтобы он не покончил жизнь самоубийством.

И наконец еще позднее де Сауза заявил своим друзьям в комнате отдыха:

– Все, что мы думали о начальнике, – неправильно. Его держат как военнопленного. Здесь просто устроили дворцовый заговор, и его сотрудники продают продовольственные пайки на черном рынке. А может быть, все это заведение захвачено гестапо, а? Где вражеским парашютистам легче всего приземлиться? Разумеется, там, где готовят парашютистов. Они расстреляли всех, кроме начальника. Он нужен им, чтобы подписывать документы. А они тем временем собирают подробнейшие данные о всех наших агентах. Здесь есть один инструктор, у которого всегда в руках фотоаппарат. Говорит, что изучает отдельные элементы движений для того, чтобы выявлять неправильную позу перед прыжком. В действительности же он наверняка собирает данные о каждом из нас. Потом он переснимет все это на микропленку и перешлет своим через Португалию. Ну, а дальше все очень просто: в руках гестапо будет, так сказать, полная портретная галерея, и они будут хватать нас, как только мы высунем свой нос. По-моему, нам надо немедленно организовать спасательный отряд.

Выслушав это фантастическое предположение, Джилпин презрительно фыркнул и вышел из комнаты отдыха.

– Серьезный парень, – продолжал де Сауза с едва уловимой, как показалось Гаю, бравадой. – Помните, «дядюшка», я говорил вам, что он иногда слишком серьезен. К тому же он очень побаивается прыгать завтра.

– Я тоже побаиваюсь.

– Я тоже, – сказали другие в один голос.

– Я не верю, что вы боитесь, «дядюшка», – сказал де Сауза.

– О, конечно, боюсь, – солгал Гай, – да еще как боюсь-то!

Одним из приспособлений, воздвигнутых на тренировочной площадке перед фасадом дома, был фюзеляж самолета. Вдоль бортов внутри фюзеляжа были металлические сиденья; в полу фюзеляжа было вырезано отверстие, изображавшее собой люк для покидания самолета. Это была модель самолета, из которого «клиентам» предстояло совершать прыжки с парашютом, и в последний день тренировок они практиковались на этой модели под руководством инструктора по прыжкам с парашютом.

– Подходим к району прыжков! – подал инструктор предварительную команду и снял крышку с люка. – Первой паре приготовиться!

Два «клиента» сели напротив друг друга, свесив ноги в люк.

– Первый номер! Пошел!.. – инструктор махнул рукой вниз.

«Клиент» номер один спрыгнул на траву, его место занял «клиент» номер три.

– Второй номер! Пошел!..

Прыжки повторялись в таком порядке всю вторую половину дня до тех пор, пока все действия «клиентов» не стали быстрыми и автоматическими.

– Старайтесь в этот момент ни о чем не думать. Просто следите за моей рукой. В парашюте есть скользящий вытяжной трос, он открывается автоматически. Как только вы прыгнете с самолета, единственное, о чем вам следует заботиться, – это держать ноги вместе и несколько раз перевернуться, когда приземлитесь.

Однако вечером, когда «клиенты» собрались в комнате отдыха, чувствовалось, что многие из них испытывают страх перед предстоящим прыжком с самолета. Де Сауза, как обычно, фантазировал о таинственном начальнике.

– Я видел его лицо в окне, – доложил он. – Огромное, страшное, мертвенно-бледное лицо. Он посмотрел прямо на меня и быстро исчез. Его наверняка схватили и оттащили от окна часовые. Это было лицо человека, охваченного крайним отчаянием. По-моему, его все время пичкают наркотиками.

– А что происходит, если парашют не раскрывается? – спросил Джилпин.

– Ты летишь вниз как камень и шлепаешься на землю с такой силой, что сразу оказываешься в могиле. Остается только призасыпать землей да поставить крест.

– А отчего парашют не раскрывается?

– Неправильная укладка, наверное.

– А укладкой занимаются девчонки. Стоит среди них появиться одному фашистскому агенту, как будут убиты сотни людей, а может быть, даже и тысячи. И ведь такого агента никак не поймаешь. Я, как и другие, конечно, готов пойти на разумный риск. Но мне вовсе не нравится доверять свою жизнь какой-то девчонке в цехе укладки парашютов, каким-то там так называемым беженцам из Польши или еще откуда-нибудь.

– А ты боишься , правда, Джилпин?

– Я просто прикидываю, каков здесь риск, вот и все.

– Если эти типы надеются, что я прыгну с самолета трезвый, то пусть они лучше еще раз все обдумают как следует, – сказал один из самых молодых «клиентов».

– Конечно, – продолжал фантазировать де Сауза, – вполне возможно, что начальник – это главный руководитель всей вражеской организации. Ему не разрешают показываться нам потому, что он не знает английского языка. Но он, наверное, выходит по ночам и переукладывает парашюты так, чтобы они не раскрывались. На это у него уходят многие часы, так что отсыпаться ему приходится только днем.