Джордж Джиссинг - Мученики пера

Онъ вошолъ въ подробности, назвалъ врачей-консультантовъ, объяснилъ, какія предполагаются нововведенія.

— Вы уже наняли клерка? спросилъ Рирдонъ.

— Нѣтъ еще; но у меня есть на примѣтѣ одинъ человѣкъ.

— А мнѣ вы не поручили-бы этой должности?

Вопросъ былъ сдѣланъ хриплымъ голосомъ и завершился нервнымъ смѣхомъ.

— Теперь вы мнѣ не по карману, дружище, отвѣтилъ Картеръ, полагая, что попадаетъ въ тонъ шуткѣ.

— Вы не дадите фунта въ недѣлю?

— Я кладу двадцать-пять шиллинговъ. Нужно такого человѣка, который не бралъ-бы денегъ отъ паціентовъ.

— Что-же, положитесь вы на меня? Я говорю серьезно.

Картеръ собирался расхохотаться, но поглядѣвъ на Рирдона, остановился.

— Что за вздоръ! Вы шутите?

— Нисколько. Мнѣ нужно разнообразить мои занятія. Я не въ состояніи писать долѣе одного или двухъ мѣсяцевъ подрядъ. Меня оттого и сломило, что я слишкомъ засидѣлся за этимъ дѣломъ. Итакъ, — поручаете вы мнѣ эту должность?

Рирдонъ сдѣлалъ это предложеніе сгоряча, по первому побужденію. Дай онъ себѣ хотя минуту на размышленіе, у него не хватило-бы рѣшимости на такое униженіе. Лицо его пылало; языкъ пересохъ.

— Вы ошеломили меня! вскричалъ Картеръ. — Кто-бы могъ подумать... Конечно, если вы хотите... Но мнѣ не вѣрится, что вы говорите серьезно...

— Отчего? Такъ обѣщаете вы мнѣ это мѣсто?

— Разумѣется, если вы серьезно...

— Когда-же явиться?

— Въ будущій понедѣльникъ. А ваша поѣздка?

— По-боку ее! Разнообразіе занятій замѣнитъ поѣздку; тѣмъ болѣе, знакомое занятіе... Оно доставитъ мнѣ удовольствіе.

Онъ весело смѣялся; на душѣ у него полегчало, словно всѣ затрудненія кончились. Они поговорили еще съ-полчаса о подробностяхъ предстоящаго дѣла, и Картеръ ушолъ, сказавъ на прощанье:

— Комично, право, что вы будете клеркомъ! Но — вамъ ближе знать ваши дѣла.

Когда вернулась Эми, мужъ далъ ей уложить ребенка, прежде чѣмъ начинать разговоръ. Немного погодя, она вошла въ кабинетъ и сказала, садясь:

— Мама не совѣтуетъ продавать мебель.

— Очень радъ. Я тоже раздумалъ дѣлать это.

Эми тотчасъ замѣтила въ немъ какую-то перемѣну.

— Что-же ты придумалъ?

— Я взялъ мѣсто. Здѣсь былъ Картеръ; сказалъ, что они открываютъ амбулаторную лечебницу въ Сити-Родѣ, что ему нужно подыскать туда надежнаго человѣка, и я предложилъ себя на это мѣсто.

Онъ говорилъ быстро, какъ-бы желая дать понять, что рѣшеніе его безповоротно.

— Мѣсто? Какое мѣсто? спросила Эми.

— Да по-просту — конторщика, такое-же мѣсто, какое я прежде занималъ у Картера. Я буду записывать больныхъ, принимать ихъ прошенія и пр. Жалованья 25 шиллинговъ въ недѣлю.

Эми выпрямилась на стулѣ и пристально поглядѣла въ лицо мужа.

— Ты шутишь?

— Нисколько. Я очень радъ такому исходу.

— И ты думаешь, что мы можемъ жить на пять фунтовъ въ мѣсяцъ?

— О нѣтъ! Но эта должность займетъ у меня только три утра и три вечера въ недѣлю; въ остальное время я буду заниматься литературнымъ трудомъ, и фунтовъ 50 въ годъ навѣрное заработаю моимъ перомъ, если ты не откажешь мнѣ въ твоемъ сочувствіи. Завтра я поищу квартиру гдѣ-нибудь въ Ислингтонѣ. Мы жили до сихъ поръ совсѣмъ не по средствамъ; нужно положить этому предѣлъ. На что намъ казаться богаче, чѣмъ мы есть? Если мнѣ удастся проложить себѣ дорогу въ литературѣ, тѣмъ лучше; въ такомъ случаѣ наше положеніе, разумѣется, измѣнится. Но пока, — мы бѣдные люди и должны жить по средствамъ. Истинные друзья наши будутъ продолжать съ нами знакомство во всякомъ случаѣ; а кто не захочетъ, для тѣхъ будетъ предлогъ сослаться на разстояніе.

Эми слушала, поглаживая ладонью правой руки лѣвую. Послѣ долгаго молчанія, она объявила спокойнымъ, но рѣшительнымъ тономъ:

— Я несогласна на это.

— Такъ мнѣ придется обойтись безъ твоего согласія. Я найму квартиру и перевезу мебель.

— Мнѣ все равно, отвѣтила она тѣмъ-же тономъ. — Во вторникъ я переѣду съ ребенкомъ къ мамѣ, а ты можешь поступать какъ знаешь. Я полагаю, что для тебя было-бы полезнѣе провести лѣто на морскомъ берегу; но если ты предпочитаешь жить въ Ислингтонѣ...

Рирдонъ подошелъ къ ней и положилъ руку на ея плечо.

— Эми, жена ты мнѣ или нѣтъ?

— Я не жена клерку, получающему 25 шиллинговъ въ недѣлю.

Онъ ожидалъ борьбы, но не предвидѣлъ, въ какой формѣ выразится протестъ его жены. Самъ онъ намѣревался говорить съ нею рѣшительно, но мягко, однако не справился со своими нервами; голосъ его изъ рѣшительнаго скоро перешелъ въ повелительный, и странные звуки собственнаго голоса дѣйствовали на него подстрекающимъ образомъ. Послѣдній отвѣтъ жены поразилъ его какъ ударъ и совсѣмъ лишилъ способности владѣть собою.

— Какъ-бы ты ни смотрѣла на себя, а ты сдѣлаешь по-моему! Я не стану разсуждать съ тобою. Если я поселюсь въ меблированныхъ комнатахъ въ Вайтчепэлѣ, то ты и тамъ будешь жить со мною.

Онъ прочелъ въ глазахъ Эми нѣчто, отвѣчающее его собственной грубой вспышкѣ. Лицо ея вытянулось, сжатыя губы побѣлѣли, на лбу легла глубокая складка, глаза заблестѣли, какъ у животнаго, которое защищается зубами и когтями.

— Я сдѣлаю по твоему?... Какъ-бы не такъ!

Боже, неужели это голосъ Эми! Онъ видѣлъ

однажды на улицѣ ссору между мужемъ и женой, и точно такимъ тономъ возражала мужу простая баба. Неужели-же между простою бабой и благовоспитанной женщиной нѣтъ никакой существенной разницы, и въ обѣихъ, подъ несхожею внѣшностью, скрывается одинаковая натура? У него прервался голосъ, захватило дыханіе и ручьемъ брызнули слезы.

Это не тронуло Эми; она отвернулась съ негодованіемъ, съ чувствомъ жестокаго торжества.

— Такъ ты отказываешься жить со мною? спросилъ Рирдонъ, нѣсколько придя въ себя.

— Отъ такой жизни, какую ты предлагаешь, — отказываюсь.

— Ты сочтешь стыдомъ раздѣлять мою бѣдность, а не считаешь стыдомъ говорить всѣмъ, что ты бросила мужа?

— Я скажу только правду. Тебѣ представляется случай спасти насъ отъ униженія; для этого требуется только еще одно усиліе; но ты не хочешь дать себѣ этотъ трудъ и предпочитаешь низвести меня вмѣстѣ съ собою въ низшую сферу жизни. На это я несогласна. Унижайся одинъ. Благодаря Бога, у меня есть приличный уголъ.

— Мнѣ ближе судить, что я могу и чего не могу. Любящей женѣ не пришло-бы въ голову считать униженіемъ то, чего я отъ тебя требую.

Бросать меня только за то, что я оказался бѣднѣе, чѣмъ ты думала...

Онъ самъ не зналъ, что говорилъ. Тысячи горькихъ упрековъ, которые ему хотѣлось высказать женѣ, толпились у него въ головѣ и путали его рѣчь. Потерпѣвъ неудачу въ попыткѣ доказать свою власть надъ женой, онъ не могъ болѣе найти точки равновѣсія.

— Да, я знаю, какъ ты будешь представлять дѣло твоимъ друзьямъ; но мои взглянутъ на него съ другой точки зрѣнія.