Джордж Джиссинг - Мученики пера

— Не нашли вы здѣсь свертка? было первымъ его вопросомъ.

Никакого свертка спаситель его не видалъ. Они стали вмѣстѣ искать, но всѣ поиски оказались напрасными.

— Должно-быть, онъ скатился на улицу.

Это былъ страшный ударъ для Биффена. Онъ хотѣлъ продолжать поиски, но товарищъ его, опасаясь, что огонь перейдетъ на сосѣдній домъ, настоялъ на томъ, чтобы спуститься черезъ слуховое окно внизъ.

Биффенъ, черный какъ трубочистъ, былъ окружонъ на улицѣ толпою любопытныхъ. Онъ всѣхъ разспрашивалъ, не находили-ли свертка, видъ котораго онъ подробно описывалъ. Кто-то догадался побѣжать на дворъ, куда легко могъ скатиться свертокъ, и минутъ черезъ десять томительнаго ожиданія и безполезныхъ разспросовъ, Биффену было принесено его сокровище, все вымокшее и выпачканное. «Цѣнныя бумаги», которыя, какъ онъ говорилъ всѣмъ, находились въ этомъ сверткѣ, оказались цѣлыми. Биффенъ развернулъ пальто, встряхнулъ его и надѣлъ на себя, а рукопись бережно положилъ въ карманъ. Теперь онъ просилъ только объ одномъ, чтобы его отвели въ какую-нибудь комнату и дали испить воды. У него подкашивались ноги отъ изнуренія.

Спаситель его взялся оказать ему и эту услугу: онъ отвелъ его къ себѣ, и Биффенъ отдохнулъ у него съ полчаса среди невообразимой сумятицы въ домѣ и на улицѣ. Ему предстоялъ еще трудный подвигъ найти себѣ въ кредитъ пристанище, хотя на одну недѣлю. Наружность его была такова, что хозяева даже бѣднѣйшихъ конуръ, къ которымъ онъ обращался, наотрѣзъ отказывались принять такого жильца безъ платы впередъ. Ему пришлось наконецъ обратиться къ содѣйствію полицейскаго офицера, видѣвшаго его на кровлѣ горѣвшаго дома, и тотъ усовѣстилъ одного изъ этихъ людей, который и согласился пустить несчастнаго писателя въ одну изъ конуръ подвальнаго этажа. Онъ простеръ свое великодушіе даже до того, что принесъ ему теплой воды, чтобы умыться. Кончивъ эту операцію, Биффенъ бросился на постель и крѣпко заснулъ.

Поутру, позавтракавъ отъ щедротъ своего великодушнаго хозяина, Биффенъ вышелъ изъ дома. Прежде всего, стопы его, разумѣется, направились въ Клипстонъ-Стритъ, гдѣ отъ дома, въ которомъ онъ жилъ, писалъ и голодалъ, остались однѣ дымящіяся развалины. Сосѣди сообщили ему, что тѣло несчастнаго Бригса было найдено обуглившимся.

Оттуда Биффенъ отправился къ своему другу въ Ислингтонъ. Онъ засталъ Рирдона сидящимъ у камина, охрипшимъ и съ очень болѣзненнымъ видомъ. Биффенъ разсказалъ ему свои приключенія, и они вмѣстѣ похохотали. Но потомъ злополучный погорѣлецъ со вздохомъ вскричалъ:

— А мои книги, мои замѣтки за столько лѣтъ — все пропало!

— Зато «Мистеръ Бэйли» спасенъ. Онъ вознаградитъ васъ за все.

Биффенъ уже положилъ на столъ свою рукопись, которая была лишь немного запачкана и помята и не требовала переписки. Онъ съ любовью разгладилъ ее рукой, привелъ въ порядокъ листы и завернулъ въ листъ темной бумаги, который далъ ему его другъ. Биффенъ надписалъ на пакетѣ адресъ одной издательской фирмы.

— Дайте мнѣ листокъ почтовой бумаги. Я напишу имъ; лично отдать въ моемъ костюмѣ невозможно. Жаль, что я не могу описать имъ исторію этой рукописи. Впрочемъ, я разскажу имъ ее, если рукопись будетъ принята. А теперь, Рирдонъ, я долженъ, къ стыду моему, попросить у васъ взаймы десять шиллинговъ.

— Берите, берите сколько нужно. Я легко могу дать.

— Я долженъ еще написать двумъ моимъ ученикамъ о перемѣнѣ квартиры съ чердака на подвалъ.

Черезъ два дня друзья снова свидѣлись и на этотъ разъ оба больные. Похожденія Биффена на кровлѣ и испытанное имъ нервное потрясеніе не прошли для него даромъ. Онъ еле дотащился до Ислингтона и нашолъ своего друга еще въ худшемъ состояніи, чѣмъ онъ былъ ранѣе, и при этомъ въ крайне подавленномъ настроеніи духа. Въ разговорѣ у него не разъ вырывались такія слова, какъ-будто онъ прощался съ другомъ навсегда.

— У васъ еще есть будущее, говорилъ онъ ему. — Я какъ-то суевѣрно вѣрю въ успѣхъ «Мистера Бэйля». Не можетъ быть, чтобы человѣкъ съ такой желѣзной волей, какъ ваша, не пробилъ себѣ наконецъ дорогу. Другое дѣло — я. Пережить свою, хотя-бы и маленькую извѣстность, — это тоже, что на половину умереть. Вѣдь фактически писатель Эдвинъ Рирдонъ уже умеръ. Мнѣ сдается даже, что и настоящая смерть будетъ отъ этого легче, такъ-какъ я на половину уже мертвецъ.

Биффенъ попытался перемѣнить разговоръ и сталъ юмористически описывать нѣкоторыя подробности своихъ приключеній на пожарѣ.

— И каково было-бы такъ кончить? заключилъ онъ: — погибнуть въ меблированныхъ комнатахъ отъ опрокинутой пьяницей лампы! Что можетъ быть прозаичнѣе?

— А какъ вы предпочли-бы умереть? задумчиво спросилъ Рирдонъ.

— Въ своемъ углу, патетически отвѣтилъ его другъ. — У меня не было «своего угла» съ тѣхъ поръ какъ я себя помню, и я всю жизнь мечтаю о немъ.

Разговоръ ихъ былъ прерванъ стукомъ въ дверь, которая отворилась и пропустила руку, подавшую Рирдону телеграмму.

Друзья испуганно переглянулись: обоимъ мелькнула одна и та-же мысль. Рирдонъ вскрылъ депешу и прочелъ:

«Вилли заболѣлъ дифтеритомъ. Пріѣзжайте немедленно. Я живу въ Брайтонѣ, у матери Мистриссъ Картеръ».

Ниже слѣдовалъ подробный адресъ.

— Вы поѣдете, конечно? спросилъ Биффенъ.

— Да, хотя здоровье мое не таково, чтобы предпринимать путешествіе.

— У васъ лихорадка? освѣдомился Биффенъ, заботливо всматриваясь въ его лицо.

Онъ взялъ его руку и пощупалъ пульсъ. Удары его, и безъ того частые, еще участились со времени полученія телеграммы.

— Но ѣхать нужно, сказалъ Рирдонъ. — Хотя этотъ бѣдный малютка и не занимаетъ большого мѣста въ моемъ сердцѣ, однако, если Эми зоветъ меня, то я долженъ ѣхать.

Онъ попросилъ Биффена сбѣгать въ ближнюю лавочку за росписаніемъ поѣздовъ, а самъ уложилъ пока въ дорожный мѣшокъ самыя необходимыя вещи. Биффенъ вернулся весь бѣлый.

— Снѣгъ?

— Да; уже съ часъ какъ валитъ.

— Нечего дѣлать; ѣхать все-таки нужно.

Поѣздъ въ Брайтонъ отходилъ въ 20 минутъ

восьмого, а на часахъ Рирдона было уже безъ пяти минутъ семь. Надо было торопиться. Они вмѣстѣ вышли изъ дома, и Рирдонъ, попросивъ друга проводить его до станціи, взялъ кэбъ.

— Такой маленькій ребенокъ врядъ-ли вынесетъ дифтеритъ, замѣтилъ онъ дорогой.

— Да, боюсь, что надежды мало.

— Зачѣмъ она зоветъ меня?

— Какой нелѣпый вопросъ! Вы болѣзненно настроены. Бросьте это тупое упрямство! Слушайтесь голоса вашего сердца. Какое право имѣете вы портить свою и чужую жизнь вашимъ одностороннимъ идеализмомъ? Зачѣмъ не извлекать пользы изъ обстоятельствъ? Зачѣмъ рѣзать хлѣбъ бритвой, когда для этого есть простой ножъ?

Рирдонъ молчалъ, глядя въ окно кэба.

— Вы любите вашу жену, и она также, должно быть, привязана къ вамъ, если въ горѣ прежде всего подумала о васъ.