Дональд Бартельми - Мертвый отец

Отцы учат многому ценному. Многому отнюдь не таковому. В иных странах отцы что тюки хлопка; в иных — что глиняные горшки или крынки; в иных — что чтенье, в газете, долгой рецензии на фильму, кою ты уже посмотрел, и она тебе до крайности понравилась, но ни смотреть ее снова, ни читать о ней ты не желаешь. У иных отцов треугольные очи. Иные отцы, будучи тобой спрошены, который час дня, отхаркивают серебряные доллары. Иные отцы проживают в старых грязных хижинах высоко в горах и исторгают убийственные шумы из глубин глоток своих, когда их изумительно острый слух засекает, на дне долины, шаг чужака. Иные отцы мочатся либо духами, либо медицинским спиртом, возогнанным могучими телесными процессами из того, что они, весь день напролет, пили. У иных отцов только одна рука. Иные располагают лишнею в добавленье к нормальным двум, сокрытою под их одеяньем. На пальцах той руки изысканно выделанные золотые перстни, кои, при нажатье тайной пружины, распространяют милостыню. Иные отцы превратили себя в убедительные подобья красивых морских животных, а иные в убедительные подобья людей, коих ненавидели в детстве. Иные отцы козлы, иные млеко, иные преподают испанский в монастырях, иные исключенья, иные способны ополчаться на тяготы мировой экономики и убивать их, но покамест этого не сделали, они дожидаются одного последнего жизненно важного факта. Иные отцы ходят степенно, но большинство нет, кроме как внутри; иные отцы позируют верхом, но большинство нет, разве что в восемнадцатом столетии; иные отцы падают с лошадей, на коих садятся верхом, но большинство нет; иные отцы, пав с лошади, оную лошадь пристреливают, но большинство нет; иные отцы боятся лошадей, но большинство боится, напротив, женщин; иные отцы рукоблудят, поскольку боятся женщин; иные отцы спят с наемными женщинами, поскольку боятся женщин, кои свободны; иные отцы вообще никогда не спят, но бесконечно бодрствуют, не сводя пристальных взоров со своего будущего, кое у них позади.

Прыгучий отец встречается нечасто, но существует. Два прыгучих отца вместе в комнате могут вызывать несчастные случаи. Лучше всего приспособить к ним цепью шины большой грузоподъемности, одну спереди, одну позади, дабы прыжки их стали жалкими меленькими подскоками. К сему все равно и сводятся все их жизни, и им полезно иметь возможность видеть, в зеркале, как развертываются истории их жизни, целиком, в эпизодах, быть может, пятиминутной длины, запечатлевающих перемещенья вверх, кои на самом деле слишком далеко не заводят, либо не достигают слишком уж многого. Без шин прыгучий отец располагает ценностью докучливости, коя способна быстро преобразоваться в серьезную угрозу. Сердцевина сей проблемы есть амбиция (амбицией это может быть и для тебя, в коем случае тебе грозит опасность еще большая, нежели предполагалось ранее), и сердцевина сия может быть удалена посредством операции на открытой печенке (ибо печенка есть дом туморов, как мы знаем). Я видел в парке прыгучего отца, он вознесся на два фута над землею и держал бурый кожаный предмет, одного фута диаметром, кой от себя отталкивал, — некоего рода грех, рассудил я. Он целил в сеть, поддерживаемую стальным кольцом, однакоже у сети той не было днища, и никак на всем белом свете сеть сия не могла бы удержать в себе грех, если б даже отец сумел безопасно разместить грех в сети. Тщетность сего предприятья опечалила меня, но чувство сие было уместно. Есть что-то очень грустное во всех прыгучих отцах, в самом прыганьи. Свои ноги я предпочитаю держать крепко на земле, в положениях, когда земля не вырублена у меня из-под ног отцом землеройным. Последний окрасом обыкновенно пег и в высшей степени достопримечателен своею негнусностью.

Лучший способ приблизиться к отцу — сзади. Тем самым, предпочти он метнуть в тебя дротик, вероятно, промахнется. Ибо при изгибанье тела своего вокруг и замахе бросковой рукой, а также прицеливанье вдоль древка, он предоставит тебе время убежать, забронировать авиаперелет в другую страну. Для Рукмини [73]отцов не существует. В той стране боги самородной кукурузы сбиваются воедино под одеялом рубиновых сколов и гибкого цемента, на всю долгую влажную рукминиеву зиму, и неким манером, не ведомым нам, производят потомство. Новых граждан приветствуют карликовыми пальмами и справками о ценности, ведут (или влекут на волокушах) на сокало, главную площадь в стране, и их augensheinlich’ [74]родословные наносятся на огромный серебряный кубок, а отпечатки их пальцев счищаются, дабы ничего никогда нельзя было доказать. Чу! В ореховых панелях обеденной залы — дротик! Филенка ранена в сотне мест.

Я знавал отца именем Ис [75], кой имел много-много детей и всех до единого продал на костяные фабрики. Костяные фабрики не принимали сердитых или насупленных детей, следовательно, Ис был к своим детям отцом добрейшим и любезнейшим, какого только можно вообразить. Он скармливал им в больших количествах кальциевую карамель и норковое млеко, рассказывал интересные и потешные истории и каждый день руководил их упражненьями по ращению костей. «Высокие сыны, — говорил он, — лучше всего». Раз в год костяные фабрики присылали к дому Иса маленький синенький фургон.

Имена отцов. Отцов именуют:

У отцов есть голоса, и всякий голос обладает собственной своей terribilita [77]. Звук отцова гласа разнообразен: как горящая пленка, как мрамор, вытягиваемый с воплем от лика карьера, как лязг столкнувшихся в ночи бумажных скрепок, известь, шипящая в творильной яме, или же песнь летучих мышей. Глас отца может расколоть на тебе очки. У иных отцов голоса с докукою, у иных с докукукою-на-всю-голову. Существует понятие о том, что отцы, когда не облечены своею отцовскою ролью, могут быть фермерами, heldentenors [78], лудильщиками, гонщиками, кулачными бойцами или коммивояжерами. Большинство коммивояжеры. Многие отцы не особенно желают быть отцами, сие свалилось на них, захватило их случайно, либо по чьему-то тщательному умыслу, либо из простой неуклюжести с чьей-либо стороны. Тем не менее подобная разновидность отцов — непредумышленные — часто обнаруживается средь самых тактичных, сноровистых и прекрасных отцов. Если отец породил двенадцать или двадцать семь раз, на него стоит с любопытством взглянуть — сей отец недостаточно себя презирает. Отец сей часто носит синюю шерстяную шапку вахтенного, в штормовые ночи, дабы напомнить себе о мужественном прошлом — действиях в Северной Атлантике. Многие отцы безупречны со всех сторон, и таковые отцы суть либо священные реликвии, коими касаются людей, дабы излечить неизлечимые заболеванья, либо тексты для изученья, из поколенья в поколенье, ради определенья того, как сию наклонность можно приумножить донельзя. Текстовые отцы обыкновенно переплетены в синий.