Юхан Смуул - Эстонская новелла XIX—XX веков

Они очутились в длинной, просторной передней, где было несколько дверей, ведущих в комнаты. В передней приятно пахло жарким, а из кухни, дверь которой была приотворена, доносилось шипенье сковородок и бульканье кастрюль. Слегка была приоткрыта и дверь в другом конце передней. Оттуда доносился звон ножей и вилок — как видно, там накрывали на стол. Какая-то девушка промчалась по коридору, неся что-то в руках. Она еле ответила на их приветствие. За ней точно так же пробежала другая девушка, задев старика и наступив старухе на ногу. По всей видимости, в доме все лихорадочно спешили и были в большом возбуждении.

Родители пастора не знали, что делать. Без приглашения войти в какую-нибудь комнату они не осмеливались. Шепотом посовещались и решили остановить первую же девушку, которая покажется в передней, и попросить ее, чтобы она сказала пастору, кто они. Но в это время отворилась одна из дверей, и в переднюю быстро вошла молодая стройная женщина в шуршащем шелковом платье.

Старики низко поклонились. Молодая барыня мельком, равнодушно посмотрела на них и, проходя мимо, недовольным тоном произнесла на ломаном эстонском языке:

— Вы желайт просить господин пастор? Придите другой раз. Господин пастор сегодня не имеет время.

И исчезла. Из кухни послышался ее властный голос.

Правда, она снова прошуршала мимо них и исчезла в комнате, но это произошло так быстро, что смущенные старики не успели сказать ни слова.

— Видно, у них гости, — прошептала мать. — Оттого и кареты эти на дворе. Ох, как жалко!

— Хоть бы Яан — гм-гм! — хоть бы пастор сам вышел! — также шепотом ответил Михкель.

Они постояли еще некоторое время в передней у стены. Из кухни вышла горничная, неся на подносе большую дымящуюся супницу. Мать храбро заступила ей дорогу:

— Будьте добры, скажите господину пастору, что мы хотим видеть его.

— Сейчас нельзя видеть господина пастора, господа как раз садятся за стол, — ответила девушка.

— Но мы родители господина пастора!

Девушка повернула свое красное, потное лицо к старикам и вопросительно взглянула на них, точно не поняв сказанного.

— Мы родители господина пастора, — повторила Мари проникновенным, доверительным шепотом, — и приехали издалека повидаться с сыном. Скажите господину пастору, что родители его здесь.

Девушка переводила взгляд с одного на другого, оглядывала их одежду, лица, мерила их взглядом, как говорится, с ног до головы, и в ее взгляде явное удивление боролось с упрямым недоверием. Лицо ее, казалось, говорило: «Ни за что бы не поверила, что у нашего господина пастора такие родители!» А старикам она наконец ответила:

— Ну что ж, попытаюсь сказать господину пастору, что вы здесь. Но если он уже сел за стол вместе с гостями, я не посмею его беспокоить. У нас сегодня важные гости.

Бросив через плечо последние слова, она со своей супницей почти бегом бросилась в столовую.

К счастью, господа еще не приступали к обеду. Шум их голосов доносился из залы. В столовой находилась только молодая барыня, которая последним, испытующим взглядом окидывала сверкающий серебром и хрусталем стол. Она нервно выговорила девушке за медлительность.

Девушка оправдывалась тем, что ее задержали в коридоре. И так как она считала, что барыне можно сказать то же, что и барину, которого она постеснялась беспокоить там, в зале среди гостей, то она сообщила госпоже о родителях господина пастора, которые ждут в передней и хотят повидаться с господином пастором.

— Родители господина пастора? — повторила молодая барыня и отступила на шаг. — Где… где они?

— В передней. Разве барыня сами не видели их, когда ходили на кухню?

— В передней стояли двое деревенских…

— Это они и есть.

Барыня покраснела как кумач, а затем побледнела. Между ее бровями залегла глубокая складка. Она быстро повернулась и поспешила в зал. Через несколько минут она вместе с супругом вошла в спальню, дверь которой тщательно закрыла за собой.

— Иоганнес, пришли твои родители!.. Какое несчастье!

— Мои родители?

— Да, твои родители! Они в передней. Я сама их видела… И сказали Вийю, что они твои родители!.. Именно сегодня! Боже мой, именно сегодня, когда у нас впервые такие гости! Господин и госпожа фон Рот! И господин фон Экбрехт! И доктор Флемминг! Как нехорошо, ужасно нехорошо!

— Да, действительно, неважно… Я и понятия не имел, ни малейшего понятия…

Господин Яксон в явном замешательстве стоял перед своей молодой супругой. А та дрожала от нервного возбуждения, в отчаянии переводя свои красивые глаза с одного предмета на другой.

— Но что же нам делать? Посоветуй же! — прошептала молодая дама на немецком языке, который был у них домашним. — Мы же не можем пригласить их к столу или в комнаты. Ты понимаешь?

Пастор Яксон стоял, опустив голову и прикусив нижнюю губу.

— Но они все же мои родители… — запинаясь, выговорил он, — и приехали к нам в гости…

— Но подумай, какие у нас гости! Впервые господин и госпожа Рот приняли наше приглашение, а их примеру последовали и господин Экбрехт с дочерью! И вот… Что бы они подумали о нас! — И несчастная дамочка заломила руки.

Пастор робко поднял голову. Лицо его выражало полную растерянность.

— Они могут подождать в моем кабинете, пока уедут гости. Я сейчас же отведу их туда.

И пастор повернулся к выходу. Но супруга удержала его за плечо:

— Это не годится, Иоганнес! Сапоги у них, наверно, смазаны дегтем, а кроме того, твой кабинет соединен с другими комнатами и туда может войти кто-нибудь из гостей.

— Запрем дверь.

— Это возбудит подозрение. Кто-нибудь захочет войти — ведь у тебя нет настоящей курительной комнаты — и не сможет… Знаешь что, Иоганнес, отведи их в комнату для прислуги! Она сейчас пустая, девушки все заняты.

Молодой пастор на этот раз прикусил клочок бороды. Он хотел ответить, но супруга опередила его:

— Лучше всего, если ты прикажешь Вийю отвести их туда. А тебе нужно сейчас же садиться за стол вместе с гостями… О боже, боже, суп может остыть и жаркое пригореть! Скорее, Иоганнес, нельзя же нам позорить себя!

— Я… знаешь ли… я сперва хотел поздороваться с ними…

— Но у тебя нет времени! — почти плача, возразила барыня. — Ты же знаешь, что суп уже на столе!

Она вытолкнула мужа, который больше не возражал, из спальни. Пока она сама оставалась в зале с гостями, пастор отправился в столовую, чтобы передать Вийю то, о чем они с женой условились. Когда это было сделано, высокочтимых гостей попросили к столу. Затем столовая наполнилась веселым звоном ложек и приятным гулом голосов.

Тем временем пожилые родители пастора Яксона сидели одни в людской. Господин пастор не может сию минуту выйти к ним, сообщила девушка, так как он садится за стол вместе с гостями. Поэтому он приказал пока что отвести родителей в людскую. После обеда он обещал тотчас же выйти к ним.