Мао Дунь - Избранное

— Не надо расстраиваться, еще только полдень, — шагая по комнате, утешал жену господин Линь. Но сердце его болело: все старанья поднять торговлю оказались напрасными. Не у него одного дела давно уже шли плохо. Народ обеднел — что с этим поделаешь? И все же он надеялся, что после полудня покупатели появятся. Местные жители обычно заходят в лавку во второй половине дня. Неужели они ничего не купят к Новому году? Продать-то он сумеет — были бы покупатели. Ведь товары у него дешевле, чем у других.

И господин Линь бодро уселся за конторку в ожидании послеобеденных покупателей.

После полудня улица обычно выглядела не так, как утром: прохожих почти не было, зато едва ли не каждого господин Линь знал в лицо и по имени — и не только его самого, но и отца его, и деда. Облокотившись о прилавок, он умильным взглядом встречал и провожал горожан, которые, неторопливо беседуя, проходили мимо его лавки, а завидя кого-нибудь из постоянных клиентов, хихикал и кричал:

— Что, брат, в «Цинфэнгэ» идешь, чайку попить? А у меня в лавчонке большая распродажа, может, зайдешь?

Кое-кто и вправду подходил к прилавку. Тогда приказчики и сам хозяин начинали вовсю суетиться, с необыкновенным проворством ловили взгляды предполагаемого покупателя: стоило ему случайно взглянуть на ту или иную вещь, как ее тут же снимали с полки и показывали. Господин Линь то и дело звал Минсю, сидевшую за резной дверцей, чтобы она поздоровалась с клиентом. Мальчик-ученик подносил чай и сигареты «Жемчужное ожерелье».

При расчете господин Линь был уступчив, как никогда. Брал счеты из рук приказчика и по просьбе покупателя для круглого счета сбрасывал с суммы несколько фэней [51] Фэнь — самая мелкая денежная единица в Китае, равная одной сотой юаня. с таким видом, что ничего, мол, не поделаешь.

— Себе в убыток! — говорил он с улыбкой. — Но старым клиентам надо угождать. Заходите еще!

В этих хлопотах прошел остаток дня. Так или иначе, в кредит и за наличные, удалось продать больше десятка вещей. Господин Линь ликовал, хотя его ватный халат взмок от пота. Он украдкой поглядывал на «Юйчансян» — там вроде бы торговля шла не так бойко. На лице Минсю появилась улыбка. Реже слышался кашель госпожи Линь.

Перед тем как зажечь лампы, господин Линь подсчитал дневную выручку; до полудня она была равна нулю, после полудня составила шестнадцать юаней, восемь мао и пять фэней, из которых на восемь юаней продано в кредит. Линь усмехнулся и тут же нахмурился: «большая распродажа» фактически свелась к продаже по себестоимости; накладные расходы и те не удалось покрыть — где уж там говорить о прибыли. Линь даже оцепенел на мгновение, потом открыл ящик, достал несколько приходорасходных книг и, листая их, долго подсчитывал на счетах. Ему были должны больше тысячи трехсот юаней, шестьсот задолжали горожане и более семисот — крестьяне из окрестных деревень. Но его собственный долг одной только шанхайской фирме «Дунэн» достигал восьмисот юаней, а всего он задолжал больше двух тысяч! Если торговля и дальше так пойдет, туго ему придется в конце года. Поглядывая на расклеенные по окнам разноцветные бумажные полосы с объявлениями о «большой распродаже» и «скидке на десять процентов», он размышлял. Если он не поднимет цены, покупателей будет все больше. Убыточно? Но ведь торгуй не торгуй — без трат все равно не обойтись. Так лучше уж как-то завлечь покупателей, а потом найти способ потихоньку поднять цены… Ну а там, глядишь, заявится оптовый покупатель из окрестных деревень!..

Но его сладкие мечты были неожиданно прерваны. В лавку вошла женщина лет за пятьдесят, с крошечным узелком из синей материи в руках. Вскинув голову, господин Линь встретился взглядом с посетительницей; скрыться было уже невозможно, пришлось выйти навстречу гостье.

— А, госпожа Чжу Саньтай! Делаете покупки к Новому году? Прошу вас, заходите, присаживайтесь. Минсю, помоги госпоже Чжу Саньтай сесть.

Но Минсю давно и след простыл. Госпожа Чжу Саньтай замахала руками, уселась на стул перед прилавком и бережно развязала узелок. Там оказалась сложенная вдвое квитанционная книжка. Старуха взяла ее трясущимися руками и поднесла прямо к носу господина Линя. Она пожевала беззубым ртом, собираясь что-то сказать, но Линь ее опередил.

— Знаю, знаю! — сказал он, взяв у старухи книжку. — Завтра же пришлю деньги вам на дом.

— Да… да… десятый месяц, одиннадцатый, двенадцатый… всего за три месяца… Трижды три будет девять, получается девять юаней?.. Завтра пришлешь? Э-э… не надо посылать, уж лучше я сама возьму… — прошамкала старуха, жуя своими сморщенными губами.

Она вложила в дело господина Линя триста юаней, за что получала ежемесячно по три юаня в качестве процентов на капитал. Линь задолжал ей за три месяца, обещая рассчитаться к концу года. К завтрашнему дню — проводам Бога очага — старуха хотела сделать кое-какие покупки и поэтому лично явилась за долгом. По тому, как упорно жевала старуха своими сморщенными губами, видно было, что без денег она не уйдет.

Господин Линь молча почесал в затылке. Он, собственно, не собирался увиливать от уплаты, но последние три месяца дела шли плохо, выручки едва хватало на еду и налоги, и долг незаметно рос. Но отказать старухе нельзя, она может устроить скандал, публично осрамить, и это отразится на торговле.

— Хорошо, хорошо, сами так сами! — сказал наконец с досадой господин Линь. Он подбежал к конторке, сгреб всю дневную выручку, добавил из кошелька двугривенный — всего набралось восемь юаней даянами [52] Даян — серебряный юань. , десять мао сяоянами [53] Сяоян — серебряная мелочь. и сорок медяков — и передал их госпоже Чжу. Увидев, с какой тщательностью старуха пересчитывает серебро и медь и завязывает в синий узелок, Линь невольно вздохнул. Вдруг его осенило: а что, если попытаться вытянуть из нее хоть несколько грошей! И, заставив себя улыбнуться, он сказал:

— Платок у вас, госпожа Саньтай, поизносился, отчего бы вам не купить новый, из настоящего белого льна? Есть также превосходные полотенца и мыло — купили бы к Новому-то году. Недорого!

Чжу Саньтай замахала руками:

— Незачем, незачем, старуха я — на что мне?

Она сунула квитанционную книжку в карман и вышла, прижимая к груди синий узелок.

Расстроенный Линь вернулся к себе в комнату. Визит госпожи Чжу Саньтай напомнил ему о двух других вкладчиках: Чэнь Лаоци, что жил у моста, вложил в лавку двести юаней, вдова Чжан — полтораста. Процентов по их вкладам набежало больше чем на десять юаней, тянуть с уплатой дальше — неловко, надо бы отослать деньги до истечения срока. Загибая пальцы, Линь считал оставшиеся дни: двадцать четвертое, двадцать пятое, двадцать шестое… Приказчик Шоу Шэн еще третьего дня отправился собирать долги по деревням и двадцать шестого должен вернуться. С горожан удастся собрать числу к двадцать восьмому — двадцать девятому. Но завтра-послезавтра заявится агент шанхайской фирмы — значит, опять придется обращаться за ссудой в меняльную лавку «Хэнъюань». А как пойдет торговля завтра — еще неизвестно.