Мао Дунь - Избранное

— Вы смеетесь надо мной, хозяин Линь! Вчера вечером вы мне так ничего и не ответили. Пароход отходит в восемь, и мне еще надо пересесть на поезд — я непременно должен уехать восьмичасовым пароходом! Прошу вас поторопиться, — нетерпеливо сказал шанхаец и положил на стол сжатую в кулак руку.

Пришлось принести извинения: из-за войны в Шанхае меняльные лавки прекратили операции, как старый клиент фирмы, он убедительно просит — в виде исключения — принять это во внимание.

— Значит, я должен вернуться с пустыми руками?

— Ни в коем случае. Я отдам вам все, что привезет Шоу Шэн, и если хоть грош утаю — не считайте меня человеком! — Голос Линя дрогнул, на глаза навернулись слезы.

Шанхаец продолжал сидеть, не двигаясь с места: говорить больше было не о чем, и он не стал тратить слов понапрасну. Сердце Линя громко стучало: как ни трудно ему приходилось все последние годы, он умел это как-то скрывать. Что станет с его репутацией, если все узнают, что в лавке сидит человек и ждет долга? А у него столько кредиторов! Стоит им последовать примеру шанхайского представителя, и придется тут же закрывать лавку. Пытаясь найти выход из этого безвыходного положения, господин Линь несколько раз предлагал шанхайцу пройти в комнаты и подождать там, но тот наотрез отказался.

Зашелестел холодный дождь. На улице не было ни души. За все свое существование не выглядела она в эту пору так тоскливо. Северный ветер завывал в вывесках. Дождь перешел в мокрый снег. Приказчики по обеим сторонам улицы словно застыли у своих прилавков…

Линь вяло перебрасывался с кредитором ничего не значащими словами. Появилась Минсю, подошла к наружной двери и уставилась на поливаемую дождем улицу. Все сильнее кашляла за перегородкой госпожа Линь. Господин Линь старался поддержать разговор, следил глазами за дочерью, прислушивался к кашлю жены, а сам с горечью думал о том, что за всю свою жизнь не знал, что такое счастье. До каких же пор будут на него сыпаться беды и кто в этом виноват?

Наконец шанхаец несколько смягчился:

— Вы, хозяин, человек неплохой, торгуете усердно, добросовестно. Лет двадцать назад вы бы, пожалуй, и разбогатели. А нынче не те времена: налоги тяжелые, расходы большие, торговля никудышная — только с вашим умением еще и можно как-то продержаться.

Из скромности Линь только вздохнул и горько усмехнулся.

Помолчав, гость из Шанхая продолжал:

— Рыночная конъюнктура в вашем городке куда хуже, чем год назад, не правда ли? Во внутренних районах вся торговля держится на деревне, а крестьяне обнищали, что тут поделаешь?.. О, уже девять часов! Где же ваш приказчик?.. На него можно положиться?

Страх закрался в сердце Линя, он даже не нашелся сразу, что сказать. Приказчик опытный, лет восемь прослужил, и до сих пор ничего с ним не случалось — но за кого можно поручиться до конца! К тому же все сроки прошли, а его нет!

Заметив на лице Линя замешательство, шанхаец как-то странно усмехнулся. Вдруг Минсю обернулась и взволнованно крикнула:

— Папа, Шоу Шэн идет! Грязный весь!

В ее голосе тоже было что-то необычное. Господин Линь вскочил, испуганный и обрадованный, хотел выбежать из-за прилавка, но от волнения почувствовал слабость в ногах.

В лавку стремительно вошел Шоу Шэн. Он и вправду весь был в грязи, и так запыхался, что опустился на стул, не в силах произнести ни слова. Линь сразу понял, что дела плохи, и, растерявшись, тоже молчал. Шанхаец нахмурился. Наконец Шоу Шэн, переведя дух, заговорил:

— Ну и страху натерпелся! Едва не сцапали!

— Стало быть, это правда, что бандиты напали на пароход? — пересилив страх, спросил Линь с замиранием сердца.

— Какие бандиты? Солдаты облаву устроили! Вчера вечером я опоздал на скорый. Утром сел на рейсовый, и вдруг пронесся слух, будто его здесь конфискуют, — он и остановился у восточной слободы. Выхожу на берег, не прошел и половины ли, как нарвался на солдат. Бегаю я быстро и удрал от них кратчайшим путем, по переулкам. А вот Амао, из портняжной лавки «Баосян», которая на западной стороне, — того так и увели… Чуть не пропал, черт их дери!

Шоу Шэн отвернул полу халата, вытащил из набрюшного кармана узелок и протянул хозяину.

— Здесь все. Эта лавка «Хуанмао», в Лиши, очень ненадежна, на будущий год с такими надо быть поосторожнее! Пойду умоюсь, переоденусь и сразу вернусь.

Господин Линь пощупал узелок, и лицо его чуть просветлело. Пройдя за конторку, он развязал узелок и прежде всего взглянул на расчетную ведомость, пощелкал на счетах, потом пересчитал наличные. Всего оказалось одиннадцать юаней даянами, двести мао сяоянами, четыреста двадцать юаней ассигнациями, сверх того еще было два краткосрочных векселя меняльной конторы — один на пятьдесят ланов [56] Лан — название старой денежной единицы. , другой — на шестьдесят пять. Если даже все подчистую отдать шанхайцу, все равно останется больше ста юаней долга.

Линь сосредоточенно размышлял, время от времени украдкой поглядывая на шанхайского гостя, который сидел и курил. Наконец, тяжело вздохнув, он протянул ему векселя и четыреста юаней ассигнациями. Шанхайца долго еще пришлось уговаривать, прежде чем он кивнул и сказал «ладно».

Но, дважды просмотрев векселя, представитель фирмы вдруг заметил с усмешкой.

— Извините, хозяин Линь. Надеюсь, вас не затруднит обменять эти векселя и уплатить мне наличными!

— Пожалуйста, пожалуйста, — поспешно ответил господин Линь, быстро поставил на оборотной стороне векселей печать своей лавки и отправил одного из приказчиков в «Хэнъюань», наказав ему взять деньги банкнотами. Приказчик быстро вернулся — однако с пустыми руками. В «Хэнъюане» векселя взяли, но деньги дать отказались, заявив, что векселя пойдут в погашение долга.

Не обращая внимания на снег, который уже валил вовсю, не захватив даже зонтика, господин Линь сам побежал в меняльную лавку. Все было напрасно.

— Ну как, хозяин? — нетерпеливо спросил шанхаец, глядя в расстроенное лицо Линя.

Тот, чуть не плача, только вздохнул. Что было делать, пришлось умолять шанхайца о новой уступке. На помощь хозяину пришел Шоу Шэн. Они вместе поклялись, что оставшиеся двести с лишним юаней непременно переведут в Шанхай к десятому числу следующего месяца. Старые клиенты шанхайской фирмы, они всегда аккуратно, ни слова не говоря, рассчитывались с долгами три раза в год, что поделаешь, если вдруг возникли непредвиденные затруднения, это не их вина — такова обстановка…

И все же пришлось добавить еще пятьдесят юаней, вырученных за последние дни в лавке. Лишь после этого удалось выпроводить назойливого гостя, от которого уже разболелась голова…

На улице все еще кружились хлопья снега. Было уже одиннадцать часов, и покупатели совсем исчезли. Погрустив, Линь стал совещаться с Шоу Шэном, как собрать долги с городских жителей. Вид у обоих был озабоченный: уверенности, что удастся собрать эти шестьсот с лишним юаней, не было никакой. Наклонившись к самому уху хозяина, Шоу Шэн тихо сказал: