Мао Дунь - Избранное

В первые двое суток море казалось спокойным, а потом не на шутку разыгралось. Целую ночь напролет раздавался вой ветра, корабль бросало вверх и вниз, волны что есть силы били в стекло, а стулья в каюте прыгали, как резвые лошадки. Всю ночь мы не сомкнули глаз. А утром лишь вышли на палубу, глядь — весь корпус «Смольного» покрылся толстым слоем льда! Мы впервые ощутили русскую зиму — и как раз на советском пароходе «Смольный».

10-го числа в половине второго пополудни прибыли во Владивосток. Таможенный досмотр был очень строг, особенно для советских людей. Мы же являлись гостями СССР, поэтому пользовались особыми привилегиями, и наши вещи совсем не досматривались. Тем не менее в первый день нам так и не удалось сойти на берег. Сказали, что городские гостиницы заполнены туристами. На следующий день утром багаж нашего добровольного помощника все еще не был досмотрен. «Сегодня вечером, — сообщил он, — в Москву отправляется международный экспресс. Не хотите ли отправиться этим поездом? Если поедете, то можно не останавливаться в гостинице, а ехать прямо на вокзал». «Мне все равно, — ответил я, — боюсь лишь, что к тому времени ваши вещи так и не будут готовы к отправке». «Успеем», — уверенно сказал собеседник. Вечером на корабль прибыл представитель советского МИД. После приветствий он сказал, что билеты на поезд уже куплены, а так как до его отправления остается еще несколько часов, то он хочет предложить нам экскурсию по городу. Итак, мы в его сопровождении сделали на машине большой круг по улицам Владивостока.

В тот день так и не уехали. Мы с женой первыми прибыли на вокзал, а вот грузовик, перевозивший вещи нашего советского друга, был задержан по дороге и опоздал к поезду. Без него нам, паре «немых», пришлось бы очень трудно десять дней в поезде. Мы пропустили этот, заказав билеты на другой, следовавший через день. Представитель МИД и девушка из Интуриста отвезли нас в самую большую гостиницу города — «Челюскин». Старое здание, просторные комнаты, тишина — по всей видимости, здание было построено еще до революции.

Вынужденная остановка во Владивостоке позволила мне заполнить свои дневники и написать два коротеньких рассказа: «Смольный» и «Владивостокские впечатления». Это делалось в соответствии с обещанием, данным газете «Шидай жибао» («Эпоха») и Е Ицюню [161] Е Ицюнь (1911—1960) — деятель литературы и искусства. , — написать и отправить на родину произведение в форме путевых заметок и дневников об увиденном и услышанном по дороге в Советский Союз. Тема эта была утверждена заранее. Через день мне удалось передать мои статьи на «Смольный», возвращавшийся обратно в Шанхай.

Вечером 13-го числа мы благополучно сели в поезд. Провожающие нас принесли на станцию два бумажных свертка в дорогу. Оказалось, что в них съестное — сливочное масло, хлеб, икра, различные консервы, фрукты в сахаре. Они боялись, что в поезде будет плохое питание, а по дороге купить почти нечего. За двенадцать дней, что мы ехали по Сибири, нам пришлось убедиться, что жизнь народа пока очень тяжела. Советский Союз еще не полностью залечил все раны войны. В поездном купе нас разместилось двое, обстановка была отличная, по соседству находилась умывальная комната с кранами горячей воды. Но фактически в пути воды не хватало — кроме питья можно было умыться лишь раз в день.

За всю свою жизнь я впервые двенадцать дней провел в поезде. Но путешествие дало мне возможность насладиться бесконечными пейзажами равнин и лесов Сибири, накинувших серебристые одежды зимы.

Утром 25-го числа наконец приехали в Москву. Попрощавшись с нашим спутником, мы отправились в гостиницу в сопровождении начальника Восточного отдела Всесоюзного общества по культурным связям с заграницей Ерофеева. Гостиница находилась в центре столицы, недалеко от Красной площади, Большого театра, Малого театра. Она была построена французами еще до революции, а потому носила французское аристократическое имя — «Савой». Гостиница не отличалась большими размерами, но была весьма колоритна, с французской кухней и массой иностранцев. Ерофеев, как выяснилось, неплохо владел английским и китайским. Он пожелал нам хорошего отдыха, обещая зайти вечером.

Я с удовольствием принял горячую ванну, немного передохнул. В два часа мы пообедали. Перед входом в ресторан висела табличка на трех языках — русском, английском и французском: «С 10 до 12 часов — завтрак, с 14 до 17 — обед, а с 22 до 2 — ужин». Начиная с этого времени наша жизнь потекла соответственно расписанию нашего ресторана. Почему же время завтрака уступало продолжительности обеда и ужина? Только позже мне стало ясно, что завтрак представлял из себя простую трапезу, а обед и ужин — проходили в сопровождении музыкального ансамбля, под который можно было и потанцевать.

Вечером Ерофеев показал нам город. Мы дошли до Красной площади, посмотрели предновогоднюю торговлю недалеко от центра Москвы. В тот день как раз было Рождество. Советский народ, хотя и не отмечает этот праздник, а встречает лишь Новый год, тем не менее сохранил множество традиций. На временном предновогоднем рынке у входа красовался в полный рост огромный Санта-Клаус (позже я узнал, что здесь у него другое имя: Дед Мороз), а внутри повсюду можно было видеть нарядные елки, во все стороны разбрасывающие разноцветные огоньки мигающих гирлянд. Вокруг было много народу, покупающего новогодние подарки, а то и просто праздношатающегося. Шел второй послевоенный год, экономика страны постепенно налаживалась, на новогодней ярмарке появились вещи, которые еще недавно было просто не достать. Люди, казалось, забыли про раны войны, окунувшись с головой в эту праздничную обстановку.

Встреча с председателем ВОКС Кеменовым, запланированная на следующее утро, была перенесена на вечернее время, и мы решили посетить «Выставку боевых трофеев Красной Армии», развернутую в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. Экспонаты расположились под открытым небом, а Дэчжи, не зная этого заранее, одела под кожаное пальто только одну шерстяную сорочку и в итоге простудилась.

Во второй половине дня мы встретились с Кеменовым, передали ему дружеские приветствия деятелей культуры Китая. Он поинтересовался, что бы мы хотели посмотреть во время пребывания в Москве. Я сказал, что очень бы хотел ознакомиться с работой организаций культуры, а также давно мечтал о встрече с советскими писателями. Кеменов обещал помочь нам в реализации этих планов. Я передал ему книги, подарки, письма от друзей и книжных издательств, которые привез с собой. Перед самым отъездом издательства «Каймин шудянь» и «Чжунхуа шуцзюй» передали мне валютные средства: первое хотело приобрести все учебники для малышей и средней школы, а второе — любые книги по древней литературе. Передав просьбы своих друзей, я получил всяческие заверения в содействии со стороны собеседника.