Мао Дунь - Избранное

Вечером мы смотрели в Малом театре четырехактную пьесу Горького «Мещане». От столь напряженного расписания я ужасно устал и долго не мог уснуть ночью. В час встал с кровати, в четыре проснулся опять. Поняв, что больше не засну, при свете лампы стал писать статью, заказанную мне «Литературной газетой» по случаю новогоднего праздника. Со статьей «С Новым годом!» я передал издательству поздравительное письмо правления союза писателей КНР всем литераторам СССР, надеясь, что «Литературная газета» сможет опубликовать его.

Утром 27 декабря мы посетили Музей Ленина и Музей Красной Армии. В три часа возвратились в гостиницу, где нам передали, что нас ожидает какая-то китаянка. Оказалось, это секретарша посольства Ху Цзибан, о которой я слышал от Го Можо. Она принесла приглашение посла Китая Фу Бинчана на праздничный прием в посольстве, который должен был состояться вечером 3 января. Девушка надеялась, что я поговорю с Ерофеевым и мы отложим всякие мероприятия на этот вечер. Я сообщил Ерофееву о приеме, прибавив, что мне прежде стоит самому нанести визит послу. Ерофеев согласился и даже снял все запланированные на завтрашнее утро мероприятия, предоставив возможность нам отправиться в посольство.

На другой день Ху Цзибан приехала за нами на машине. Посол был очень внимателен ко мне, мы проговорили более часа. Он казался очень обеспокоенным гражданской войной в Китае, усиливающейся день ото дня. Фу Бинчан недавно получил телеграмму, в которой сообщалось о ранении Чэнь И [162] Чэнь И (1901—1972) — полководец и государственный деятель. в районе провинции Шаньдун. Я рассмеялся: сведения о ранении Чэнь И приходили уже далеко не в первый раз, на деле все они оказывались ложными. По дороге в гостиницу Ху Цзибан сказала, что советская сторона очень заинтересована во мне: в день нашего приезда по московскому радио было сообщение, на другой день повторенное в газете «Правда». Кроме того, именно Ерофеев как высокое должностное лицо был послан сопровождать нас. Я решил, что, видно, это и была причина нашего приглашения в посольство на вечер.

Дэчжи не смогла пойти со мной в редакцию газеты «Правда» — после того как простудилась на выставке, она чувствовала себя очень скверно и решила лечь спать раньше обычного. Вернувшись поздно ночью, я обнаружил, что жена вся в жару. Я дал ей аспирину, но к утру жар так и не спал. Пришлось вызывать доктора. Он установил, что это тяжелая форма гриппа, сделал Дэчжи укол и рекомендовал оставаться в постели несколько дней. В этот день Дэчжи, естественно, не смогла пойти в театр, как было запланировано ранее. На третьи сутки жар спал, но она еще не вставала. Я один отправился в редакции журналов «Огонек» и «Крокодил». Во время краткой встречи в редакции «Крокодила» я сказал: «Искусство карикатуры в современном Китае развивается быстрыми темпами, карикатуристы имеют свою собственную организацию — Союз карикатуристов. Союз поручил мне передать письмо советским коллегам, которое я уже передал через ВОКС. К сожалению, я не захватил с собой произведений карикатуристов Китая». Вечером был запланирован отдых. Я подготовил статью для журнала «Огонек», озаглавленную «Новый этап развития народного искусства Китая». В этой статье рассказывалось о частушках, народных песнях, танцах в освобожденных районах Китая.

Ерофеев устроил нам и встречи с советскими писателями и поэтами. Мне это представлялось одной из главных целей визита в СССР.

25 февраля были у В. Катаева. Писатель жил в обычной городской квартире из четырех-пяти комнат небольших размеров. Его семья состояла из четырех человек: он сам, жена, сын и дочь, поэтому жилище не выглядело очень просторным. Я вручил Катаеву китайское издание его повести «Сын полка» [163] Повесть была переведена Мао Дунем с английского. , с которой мы, собственно, и начали разговор. Он рассказал о подготовке к работе над произведением: что-то прочел в газетах, что-то услышал, расспросил очевидцев, даже съездил туда, где все происходило, — так в голове художника зрел план будущей повести. Все это было мне очень близко. Катаев вспомнил и о Мэй Ланьфане [164] Мэй Ланьфан (1894—1961) — известный актер. , расспросил меня о пекинской опере. Удивительно, до чего большое внимание уделяют советские литераторы изучению форм национального искусства.

26 февраля поехали к детскому писателю С. Маршаку. Маршаку шел седьмой десяток, у него уже были внуки. Сыновья не жили вместе со стариками. Гостиная поразила своими размерами — заставленная книжными полками, пианино, с круглым столом посередине. Когда в январе я впервые встретился с Маршаком, он обнаружил огромный интерес к народным сказам, песням, легендам, современным китайским стихам и детским сказкам. В этот раз я решил преподнести ему «Песни Ма Фаньто» [165] Ма Фаньто — псевдоним Юань Шуйпо — поэта и общественного деятеля. , ничего другого я не нашел. В ответ он подарил свою пьесу «Двенадцать месяцев». Маршак сказал, что все его произведения написаны для самых маленьких читателей, большей частью в форме стихов или ритмизированные. Он заметил, что в Китае хотя и есть литераторы, пишущие для детей, но еще нет таких, которые бы занимались исключительно детской литературой. «Песни Ма Фаньто» написаны на сюжет южнокитайских сказаний, но это не литература для детей, а политическая сатира.

27 февраля отправились к К. Симонову. Он только что вернулся с юга, собираясь принять участие в работе сессии Верховного Совета СССР. Симонову тогда исполнился лишь 31 год, тем не менее он уже четырежды удостаивался Сталинской премии в области литературы и искусства. Жене писателя, актрисе, пришлось немного задержаться с нами, хотя вечером она должна была играть в новой пьесе мужа «Русский вопрос». После ее ухода тема нашего разговора вполне естественно шла вокруг этого произведения. Симонов оказался очень открытым, интересным собеседником. «Во время войны, — рассказал он, — мы писали для фронта, для победы, сейчас же творим во имя завершения нового пятилетнего плана. Конечно, еще не так много действительно хороших произведений — совсем не просто перейти с производства танков на производство тракторов, так вот и я». Я засмеялся: «Ваш «Русский вопрос» — совсем неплохой трактор!»

29 февраля навестили Н. Тихонова. Старики вдвоем нянчили трехлетнюю девочку — так и жили. Они очень обрадовались нашему визиту. Сначала мы долго рассматривали фотографии осажденного Ленинграда, хозяин много рассказывал о героизме и лишениях ленинградцев. Оказалось, все это писатель испытал сам — в то время он был в осажденном городе. А девочка, которую они удочерили, — сирота из героического Ленинграда. Затем супруги пригласили нас на чай со сластями. «Сластями» оказались холодные закуски, пирожные и вино, заполнившие весь стол. Конечно, все было приготовлено женой писателя. Супруги были уже немолоды, но в душе сохранили порывы юности. Мы очень приятно побеседовали с ними.