У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

— Учитель сейчас заговорил о посте, и мне вдруг вспомнилась одна забавная история, которую я слышал недавно в городе, в доме господина Гу — отца моего однокашника. Это стихотворение, строки в котором от одного до семи иероглифов, повествует об одном учителе, — вмешался вдруг Мэй Цзю.

Все перестали есть и застыли в ожидании. Мэй Цзю начал:

— Конечно, наш старший брат Чжоу с его талантом не может быть глупцом, — продолжал Мэй Цзю. И, прикрыв рот рукой, добавил — Ведь стоит вам захотеть, и вы моментально сделаетесь сюцаем. А что касается слов «постился так усердно, что бородою длинною оброс», то это просто совпадение.

Мэй Цзю расхохотался, за ним засмеялись и все присутствующие.

Чжоу Цзиню стало не по себе.

Шэнь Сян-фу поспешно налил вина и обратился к Мэй Цзю.

— Господин Мэй должен загладить свою оплошность. Ведь Чжоу служил учителем у господина Гу.

— Виноват, виноват, я совершенно не знал об этом, — стал оправдываться Мэй Цзю, — но эта шутка отнюдь не в адрес старшего брата Чжоу, ведь в ней говорится только о сюцае. К тому же соблюдать пост весьма похвально. Был у меня дядя по матери, который тоже постился. Потом он выдержал экзамен на сюцая. Учитель послал ему жертвенного мяса [39] В старом Китае по случаю столичных и провинциальных экзаменов весной и осенью устраивались торжественные жертвоприношения в честь Конфуция, основателя древнего морально-этического учения. Выдержавшим на экзаменах нередко преподносились подарки. . В связи с этим моя бабка по матери сказала: «Если не съесть жертвенного мяса, то все святые ополчатся на тебя. В худшем случае они пошлют стихийное бедствие, в лучшем — болезнь». Только тогда он кончил поститься. Вам, старший брат Чжоу, к осеннему обряду [40] Экзамены на степень сюцая проводили обычно осенью. надо тоже прислать жертвенного мяса, а то вы никогда не кончите вашего поста.

Найдя пожелание Мэй Цзю очень удачным и остроумным, присутствующие подняли чарки за учителя Чжоу. Весь красный от стыда, он поблагодарил всех и взял чарку. Из кухни принесли суп, пампушки и лепешки.

— Все эти кушанья постные. Отведайте, учитель, — закричали вокруг.

Чжоу Цзинь отказался от супа, боясь, что он недостаточно постный, попросил чая и съел лепешку.

— А где ваш родственник? Почему он не пришел посидеть о учителем? — спросил кто-то у Шэнь Сян-фу.

— Он пошел к господину Ли пить вино, — ответил тот.

— Этот господин Ли за последние годы пользуется благосклонностью нового начальника уезда. Не пройдет и года, как он заработает на этом не одну тысячу серебром. Вот только старик азартные игры любит. Господин Хуан — другое дело. Сначала он тоже увлекался играми, но теперь исправился. Построил себе дом, прекрасный, будто небесный дворец. В нем нет конца веселью, — проговорил один из гостей.

— С тех пор как ваш родственник занял почетный пост деревенского старосты, ему тоже, можно сказать, улыбнулось счастье. Пройдет год-два, и он, пожалуй, достигнет такого же положения, как и господин Хуан, — обратился Сюнь к Шэнь Сян-фу.

— Да, сейчас он неплохо устроился, — согласился тот, — но ему далеко до господина Хуана. Разве только во сне он может увидеть себя на таком посту.

— Иногда бывают сны в руку, — сказал Мэй Цзю, проглатывая лепешку. — Когда вы, старший брат, сдавали экзамены, вам не было никакого предзнаменования во сне? — внезапно спросил он Чжоу Цзиня.

— Нет, не было, — ответил тот.

— А вот мне посчастливилось, — воскликнул Мэй Цзю. — В ночь на первое число первой луны мне приснился сон, будто я нахожусь на высокой горе, и надо мною светит солнце. Вдруг оно стало спускаться и село мне прямо на голову. Я от испуга аж весь потом покрылся. Проснулся, пощупал голову, а она еще горячая. Тогда не мог понять, что означал этот сон, а вот сейчас вижу, сон был в руку.

Покончив со сладостями, все опять принялись за вино. Когда наступило время зажигать фонари, Мэй Цзю распрощался. После его ухода Шэнь Сян-фу вытащил синее одеяло и предложил учителю Чжоу переночевать в храме Гуань Инь. Монаху он сказал, что школа будет помещаться в двух задних комнатах храма. В первый день занятий Шэнь Сян-фу с другими односельчанами привел на поклон к учителю несколько ребятишек. Едва родители ушли, Чжоу Цзинь занял свое место и начал урок.

Вечером, когда ученики разошлись, Чжоу Цзинь решил посмотреть подарки. Семья Сюня прислала один цянь серебра и на восемь фыней чая. Остальные вложили кто три, кто четыре фыня серебра, а некоторые всего лишь несколько медяков. Общей суммы было недостаточно, чтобы прожить даже один месяц. Чжоу Цзинь собрал подарки и отдал их на хранение монаху.

Ученики были словно неразумные телята: немного не углядишь — и уже на дворе играют в мяч. Каждый день они баловались без конца, и Чжоу Цзиню во время уроков приходилось сдерживать накипающее раздражение.

Незаметно прошло два месяца, погода становилась все теплее. Однажды после обеда Чжоу Цзинь открыл задние ворота кумирни и вышел поглядеть на реку, которая текла вблизи деревни. По берегам ее росли персиковые деревья и несколько ив. Зелень листвы и пунцовые плоды персиков радовали глаз. Вдруг Чжоу Цзинь заметил, что все вокруг будто нахмурилось в предчувствии дождя. Он вернулся в дом и стал наблюдать оттуда. Пошел дождь. Словно пеленой дыма заволокло деревья вдали, поверхность реки покрылась рябью. Это была удивительная картина.

Дождь становился все сильнее. Вдруг на реке показалась небольшая лодка с тростниковым навесом. Несмотря на ливень, лодка шла вперед. Когда она причалила к берегу, Чжоу Цзинь увидел под навесом какого-то человека, а на корме двоих слуг. На носу были сложены короба с едой. Пристав к берегу, человек крикнул лодочнику, чтобы тот присмотрел за лодкой, а сам в сопровождении слуг вышел на берег. Это был человек лет тридцати, с бородой, расчесанной на три пряди. На нем была шляпа ученого, синий халат из дорогого шелка и черные туфли с белыми подошвами. Он подошел к воротам храма, поманил рукой Чжоу Цзиня и вошел в дом.

— Видно, это школа, — пробормотал незнакомец.

Чжоу Цзинь последовал за гостем и поклонился ему. Тот ответил небрежным поклоном и спросил:

— Вы, вероятно, здесь учительствуете?

— Да.

— Куда провалился этот монах? — обратился незнакомец, к слугам.

— Ах, это вы, господин Ван, — воскликнул вбежавший в этот момент монах. — Садитесь, пожалуйста, я приготовлю чай. Это господин Ван, который на прошлых экзаменах получил ученую степень цзюйжэня, — на ходу шепнул он Чжоу Цзиню. — Вы посидите с ним, а я сбегаю за чаем.