Бенито Перес Гальдос - Тристана. Назарин. Милосердие

— А что здесь такое: Ретиро или Аламеда-де-Осуна? — спросила она, завидев пышную листву кустов и цветов. — Для чего столько растительности?

— Это прихоть Обдулии, — ответила донья Пака, всегда чувствовавшая, что ей не совладать с решительным и насмешливым характером пригожей невестки. — Ее причуда превратить мой дом в лес обошлась мне недешево.

— Донья Пака, — сказала невестка, беря ее под руку и уводя в столовую, — не будьте вы такой податливой, доверьтесь во всем мне, уж я-то вас не подведу. Если будете потакать глупостям Обдулии, то очень скоро опять обнищаете, никакой пенсии не хватит, когда в делах нет порядка. Я бы на вашем месте избавилась и от растений, и от зверей… Я имею в виду того облезлого орангутана, которого вы притащили в дом, его надо как можно скорей выставить на улицу.

— Бедняга Понте завтра переезжает в пансион.

— Вверьтесь мне, я знаю толк в домашнем хозяйстве… И бросьте эту забаву с приходно-расходной книгой. Коли в голове порядок, не нужны никакие записи. Я, может, не умею написать ни одной цифры, а глядите, как у меня все подсчитано. Послушайтесь моего совета: переезжайте в недорогую квартиру и живите, как подобает вдове с приличной пенсией, а не старайтесь выпячиваться да пускать людям пыль в глаза. Берите пример с меня, ведь я не брошу работу, пока точно не буду знать, что это за наследство, какой доход будет давать нам эта самая ферма. И выбейте из головы вашей дочери блажь насчет особняка, если не хотите пойти по миру; наймите прислугу, которая бы вам стряпала, а не выбрасывайте деньги Ботину.

Донья Франсиска одобрила эти предложения и на все согласилась, не осмелившись высказать ни одного возражения против таких разумных советов. Хулиана подавляла ее самой манерой, в какой она выражала свои мысли, причем ни мастерица класть стежки не осознавала своей власти, ни ее свекровь — своей мягкотелости и покорности. Испокон веков воля брала верх над капризом, разум — над глупостью.

— Пока не вернулась Нина, — робко заметила хозяйка дома, — я попросила Ботина…

— Да забудьте вы о Нине, донья Пака, и не рассчитывайте на нее, даже если мы ее найдем, в чем я теперь сомневаюсь. Она очень добрая, но уже старая, какая вам от нее польза. И кто сказал, что она пожелает вернуться, ведь ушла-то она, как мы знаем, по доброй воле, так или нет? Ей нравится ходить в лохмотьях и, если вы не дадите ей болтаться до темноты по улицам, невелика будет для нее цена нашего благодеяния.

Не тратя лишних слов, Хулиана повторила свекрови настоятельную рекомендацию взять в дом прислугой за все свою двоюродную сестру Иларию, девушку молодую, здоровую, чистоплотную и трудолюбивую… а уж насчет честности нечего и говорить. Донья Пака очень быстро увидит разницу между честностью Иларии и вороватостью других.

— О, боже!.. Но ведь Нина так добра, — воскликнула донья Пака, вырываясь из когтей мастерицы класть стежки, чтобы защитить свою подругу.

— Знаю, что добра, и мы должны помогать ей… Как же иначе… Подкармливать… но поверьте, донья Пака, без моей двоюродной сестры вам не управиться. А чтоб вы больше не сомневались и не ломали голову зазря, я сегодня же к вечеру пришлю вам ее.

— Ладно, дочка, пусть придет и займется хозяйством… Да, кстати, у нас осталась жареная курица, она может испортиться. Я уже видеть не могу курятину. Если хочешь, возьми себе.

— Почему же нет? Давайте.

— И еще остались четыре котлеты, потому что Понте пообедал в городе.

— И они пригодятся.

— Послать их тебе с Иларией?

— Да нет, сама унесу. Сделаем так: я все уложу в глубокую тарелку и оберну салфеткой, вот, видите?.. Теперь концы свяжем…

— А этот кусок пирога?.. Он очень вкусный.

— Его мы завернем в газету… О, мне надо поторопиться! А на что вам столько фруктов? Правда, тут только яблоки да апельсины… Ну, все равно… Я их завяжу в платок…

— Как ты все это на себя навьючишь?

— Неважно… Пока что обойдемся и так! Завтра я снова зайду узнать, как у вас дела, и скажу вам, что надо делать… Но глядите, не теряйте голову и не пускайтесь во все тяжкие. Если моя сеньора свекровь за моей спиной начнет транжирить деньги и делать глупости…

— Нет, что ты, дочка… Как ты могла подумать!

— Вы помните, что, если не послушаетесь меня, я больше палец о палец не ударю. Каждый ест свой хлеб, каков привет, таков ответ. Но мне-то хочется, чтобы вы вели себя умно и не попадали впросак, то есть в лапы к ростовщикам, как вы и жили до сих пор.

— Ах, это святая правда! Ты все знаешь, Хулиана, ты со всем управишься. Характер у тебя немного крутоват, но не мне тебя в этом упрекать, раз ты сумела укротить моего Антонио. Был он вовсе пропащий, а ты из него человека сделала.

— Потому что я с ним не церемонюсь, а с первого дня требую, чтоб выполнял все святые заповеди, потому что ору на него, чуть он оступится, и он у меня, голубчик, ходит по струнке и боится меня больше, чем воры гражданских гвардейцев.

— А как он тебя любит!

— Это и понятно. Чтоб муж любил, женщина должна не всякий раз допускать его до себя, что я и делаю… Только так, сеньора, мы и правим домом, будь он мал или велик, только так мы правим миром.

— Это очень остроумно!

— Умом бог меня не обидел, кое-что есть в этой черепушке. В этом вы еще убедитесь. Ну, я пошла. Дома дел полно.

Пока шел этот разговор между свекровью и невесткой, Обдулия и Понте, оставшиеся в гостиной, судачили о Хулиане, причем девочка говорила, что никогда не простит брату женитьбу на такой вульгарной женщине, которая иных слов по-кастильски и произнести-то не может, а он ввел ее в их семью. С ней никогда не найдешь общего языка. Прощаясь, Хулиана расцеловала Обдулию, а Фраскито пожала руку и предложила погладить ему рубашки за умеренную плату и перелицевать костюм за ту же цену или дешевле, чем берут портные. Кроме того она умеет и кроить на мужчин, в этом он может убедиться, если закажет ей новый костюм, который получится элегантнее, чем те, что шьют ему в мастерских из подворотни, где он их заказывает. Антонио она обшивает сама, и пусть кто-нибудь скажет, что муж ее одет хуже других… Еще бы! Сшила она жакет своему дяде Бонифасио, который собирался на святой праздник к себе на родину в Кадальсо-де-лос-Видриос, и там эта вещь так всем понравилась, что алькальд попросил ее на время, чтобы по ней раскроили для него такую же. Понте вежливо поблагодарил, но скептически отнесся к способности женщин шить на мужчин, и все проводили Хулиану до двери и помогли ей нагрузиться свертками и пакетами, которые она с превеликим удовольствием унесла с собой.

Обдулия не захотела уступить бразды правления в материнском доме невестке — этой швее, втершейся в благородное семейство и теперь во все сующей нос — и заявила матери, что они не смогут жить достойно, обходясь одной лишь прислугой за все, и раз уж Хулиана навязала им кухарку, она требует горничную, вот так-то!.. Поспорили, и дочь привела столько доводов, доказывая необходимость еще одной служанки, что донье Франсиске не оставалось ничего другого, как согласиться. Да, конечно, как им обойтись без горничной? На такую важную должность Обдулия, оказывается, уже присмотрела девушку, получившую тонкое воспитание в богатых домах, где она служила прежде, а теперь эта барышня как раз свободна, живет в семье позолотчика и декоратора, который работает в похоронном бюро свекра Обдулии. Зовут ее Даниэла, она хорошенькая и такая старательная и домовитая, какую не часто встретишь. После подобного описания донье Паке уже не терпелось заполучить в дом эту девушку и допустить ее к работе, по которой та стосковалась.