Бенито Перес Гальдос - Тристана. Назарин. Милосердие

Советскому читателю нет нужды объяснять, что эти идеи, справедливо заклейменные Лениным как «поповщина», носят объективно реакционный характер. Однако не забудем и другое: с ортодоксальной точки зрения подобные взгляды — опасная ересь, за них православная церковь отлучила Толстого, а католическая предавала Гальдоса анафеме со всех амвонов. Гальдос воспринял от Толстого, как и от Достоевского, не только их заблуждения, но и пронизывающий все их творчество протест против общественной несправедливости и гнета.

Роман «Назарин» заканчивается, можно сказать, многоточием. Рассказ о судьбе Назарина получил, правда, продолжение в романе «Альма», появившемся в том же 1895 году, но не удавшемся Гальдосу. Образ священника-пророка лишается в нем реальных черт, да и сюжетно отодвигается на задний план историей духовного перерождения графини Альмы, пытающейся следовать жизненным рецептам Назарина. Если не формально, то по существу продолжением «Назарина» можно считать роман «Милосердие».

«Милосердие» включает в себя тот же комплекс идей, что и «Назарин»: здесь продолжается тема активного добра. Но этот роман выгодно отличается от предыдущего, в котором порой можно усмотреть некоторую схематичность, а иногда и надуманность отдельных образов и положений. Его героиня Бенина (правильно: Бенигна — «благосклонная») далека от идеала. Это обыкновенная женщина из народа, она умна, верна хозяевам. Ей, правда, свойственны некоторые слабости: она, например, любит приврать, а иногда и утаить одну-две монетки из добытых для хозяйки денег. И все же главное, что характеризует ее человеческий облик, — это доброта, такая безграничная, естественная и незаметная, что и сама Бенина, и все окружающие не обращают на нее внимания. Может быть, Бенина потому и взяла на себя роль ангела-хранителя разорившейся доньи Франсиски Суарес де Сапата (доньи Паки) и ее избалованных детей, что крайняя житейская беспомощность бывших аристократов предоставляла такое широкое поле деятельности для активного сострадания героини. Донья Пака давно уже впала в нищету, виня в этом немилосердную судьбу. Но «если принять во внимание все обстоятельства возвышения и падения тех или иных людей в обществе, то можно прийти к выводу, что было бы величайшей глупостью сваливать только на судьбу те превратности, в которых повинны, в первую очередь, человеческие характеры и нравы, и донья Пака — яркий пример тому, ибо она отродясь не знала толку ни в каких житейских делах». Под стать своей матушке ее дочь Обдулия, покинутая мужем-гулякой, и сын Антоньито, сам гуляка, правда, взявшийся за ум после женитьбы.

Хороший знакомый и дальний родственник доньи Паки дон Фраскито Понте-и-Дельгадо оказался на дне жизни потому, что не мог и не хотел соразмерять свои желания с возможностями. Свое состояние он промотал еще в молодости. С превеликим трудом ему удалось добиться какой-то должности, но революция 1868 года лишила его и этого. Характеру дона Фраскито автор дает предельно краткую и убийственную характеристику: «В мире не было человека безобидней, но и бесполезней тоже». Правда, дон Фраскито в моменты особенно тяжкой борьбы с безденежьем, «когда ему грозила полная катастрофа и чуть ли не смерть», все же решался протянуть руку за помощью, но, как иронически замечает автор, при этом «во имя приличий» натягивал-таки на руку перчатку, «пусть рваную и расползавшуюся, но все-таки перчатку». Только на это стремление «сохранить видимость» и хватает духовной энергии дона Фраскито, доньи Паки и им подобных.

Не признавая над собой жестокой власти реальности, не пытаясь противостоять ей, эти люди предаются мечтам о наследстве, о привольной, богатой жизни. Однако иллюзиям предаются не только они. Бенина, которая, спасая хозяйку от голодной смерти, просит милостыню, не только придумывает священника дона Ромуальдо, у которого якобы служит (эта тщательно разработанная легенда нужна ей, чтобы самолюбивая донья Пака не заподозрила, откуда берутся ее бульоны и лекарства). Иногда, доведенная до отчаянья безысходной нуждой, она тоже начинает грезить наяву — и тоже о деньгах. Слепой мавр Альмудена учит ее таинственным восточным заклинаниям, которые могут принести несметные сокровища, и Бенина, умом понимая, что все это — сказки, сердцем хочет верить в возможность чудесного обогащения.

В предисловии к одному из поздних изданий романа (1913) Гальдос особо отметил, что у образа Альмудены был вполне реальный прототип, довольно точно воспроизведенный в книге. Надо сказать, что и другие портреты нищих написаны с натуры. В том же предисловии Гальдос писал, что для воссоздания мира профессиональных нищих «понадобились долгие месяцы наблюдений и прямого изучения натуры, посещение нищих и зловонных берлог людей, которые нашли себе приют в густонаселенных кварталах южного Мадрида». Умение живописать точную и выразительную картину жизни большого общественного слоя в зрелом творчестве Гальдоса дополняется искусством индивидуального портрета. И это касается не только центральных героев повествования, но и так называемых проходных персонажей, появляющихся лишь один-два раза в романе, да и то на мгновение. Таковы, например, сенья́ Касиана, слепой нищий Лощеный, Флора по прозвищу Потешница и многие другие.

Интересно отношение Бенины к профессиональным нищим: нищая сама, героиня видит в них не соперников, а людей, нуждающихся в сострадании и конкретной помощи. И в реальной жизни, и в мечтаньях о волшебном богатстве она помогает не только «своим» — донье Паке и ее детям — но и всем беднякам. И последние медные деньги, и заветные мечты она делит со всеми без исключения.

В отличие от «Тристаны», где иллюзии героини сначала полностью отрываются от действительности, а затем растворяются в тривиальной обыденности, в «Милосердии» они самым буквальным образом воплощаются в жизнь. Донья Пака и дон Фраскито получают наследство, и даже выдуманный Бениной дон Ромуальдо вдруг появляется на страницах романа. Только неимущие не получают вожделенного блага. Правда, счастливый конец в полном смысле этого слова не наступает ни для кого: донья Пака, несправедливо обошедшаяся с Бениной, попадает в подчинение к Хулиане, властной, деспотичной женщине, которая, когда-то выйдя замуж за непутевого сына доньи Паки, теперь сумела встать во главе всей семьи. Однако и эта концовка психологически неоднозначна: Бенина теряет расположение хозяйки именно из-за безграничности своего милосердия. Такой финал правомерен: «милосердие» Бенины — страсть подвижника, она под стать милосердию Назарина и — выше — Христа. В последней главе образ мужественной женщины и сближается с образом Иисуса: «Иди и не греши», — говорит она своей сопернице Хулиане, победившей в житейском плане, но побежденной духовно. И все же милосердие Бенины, в отличие от Назарина, лишено религиозного оттенка и безусловно служит естественным выражением внутреннего благородства и самоотверженности женщины из народа.