Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести [litres]

Между тем для Хайнлайна в этих ста страницах заключался смысл романа. Как он писал Мэрион Зиммер Брэдли: «…да, я знаком с „Улиссом“ Теннисона, более того, Вы найдете краткую цитату из него в самом конце книги. Честно говоря, вся история отчасти происходит из этого стихотворения (оно одно из любимых у меня), и та самая часть романа, которая Вам понравилась меньше всего, последняя треть после завершения подвига, прямо вытекает из этих строк – и для меня это самая важная часть романа, даже если она и не самая увлекательная…»

Но как объяснить это людям, которые не понимали, зачем и о чем написан роман?

30 сентября 1962 года Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингейму

Дорогой Лертон!

Аврам Дэвидсон [редактор «The Magazine of Fantasy and Science Fiction». – С. В. Голд ] предложил мне 1400 долларов за «Дорогу Доблести», хочет сократить до максимум 70 000 слов. Я отвечу ему частным письмом, просто поблагодарю за ответ, в постскриптуме сообщу ему, что единственный экземпляр рукописи находится у Вас на руках и все вопросы к Вам – то есть я не хочу ему прямо отказывать, но мне неинтересно его предложение. Не из-за величины гонорара – любая рукопись стоит столько, сколько вы можете за нее получить… иногда это просто ноль. И не из-за сокращений – я всегда против них, но не настолько. Я категорически против того, что он хочет, а он хочет, чтобы я просто-напросто отрубил последние сто страниц.

Если я это сделаю, то от романа останется просто разбавленная сексом сказочная история, без толка и смысла. Я не хочу публиковать мою историю в такой ампутированной форме. Около тридцати страниц из той сотни и впрямь довольно дидактичны, довольно медлительны, и (если бы мне пришлось сокращаться) я бы выжал всю воду из этого куска настолько, насколько это возможно, то есть от прибытия героя в Центр планет до его решения уйти, – но мне совершенно не хочется просто обрубить рассказ в тот момент, когда они захватывают Яйцо Феникса. Это лишит историю всякого смысла.

Я надеюсь, что Фред Пол возьмет эту вещь и не попросит слишком много порезать, если он вообще захочет что-то сократить, ну, по крайней мере, не потребует простой ампутации.

Лертон, у Джона Карнелла есть журнал под названием «Science Fantasy», который идеально подходит для этой вещи, – и Тед (Джон) хочет мою рукопись себе. Я не знаю, что он заплатит – думаю, мог бы около сотни гиней, но за свой фэнтезийный журнал он может заплатить меньше. В любом случае, я думаю, мы могли бы продать это и Полу, и Карнеллу для одновременной или почти одновременной публикации в Нью-Йорке и Лондоне. Я думаю, что Тед Карнелл может ухватиться за этот шанс.

Единственный конфликт интересов будет заключаться в правах на зарубежные публикации, которые «Galaxy» обычно требует себе. Вот что я предлагаю: если Пол захочет купить эту вещь, Вы спросите, какова цена вопроса, то есть сколько экземпляров Фред Пол продает в Лондоне [локализованный вариант журнала «Galaxy» выходил в Великобритании. – С. В. Голд ]. И пожалуйста, скажите ему, что я очень хочу, чтобы Карнеллу тоже прислали копию, если это удастся устроить.

〈…〉

Предлагаю запросить его письмом и там же указать размер рукописи и уточнить, что эта вещь написана на грани между научной фантастикой и фэнтези, – вероятно, она подойдет для «Science Fantasy», возможно, подойдет для «Science Fiction Adventures» и, вероятно, не подойдет для «New Worlds». Захочет ли он на нее взглянуть? Если ответ будет «да», я отправлю ему свою чистовую копию…

Всего наилучшего,

2 октября 1962 года Лертон Блассингейм – Роберту Э. Хайнлайну

Дорогой Боб!

Galaxy отказалась от «Дороги Доблести». М-р Фред Пол сказал, что он мог бы взять вещь из 60 000 слов в «If», а для «Galaxy» «в этой вещи слишком много фэнтези».

Дэвидсон предложил купить 60 000 слов по два цента за слово. У Вас есть какие-либо предпочтения или мне посмотреть, сколько предложит «If», и выбрать лучшее предложение?

Спекторски [литературный редактор журнала «Плейбой»] говорит, что Вы согласились взять у них 500 долларов за право первым взглянуть на любую Вашу новую работу, пока они что-нибудь не купят. Я не стал брать у них деньги, решил прежде посоветоваться с Вами. Я не хотел бы убирать что-либо с рынка, если Вы сами этого не одобрите.

В Чикаго Вы дали всем гвоздя, я надеюсь, публике Вы тоже понравились, так что жду в ближайшем будущем от Вас рассказов об этом. [На Конвенте в Чикаго Хайнлайн получил премию «Хьюго» за «Чужака». – С. В. Голд. ]

Желаю всего самого наилучшего Вам с Джинни. Надеюсь, поездка понравилась вам обоим.

Сердечно Ваш,

Не буду приводить здесь всю переписку, иначе послесловие займет половину этой книги. Все были предельно вежливы и соревновались в искусстве политеса, но суть возражений редакторов была проста – «мы хотим то же самое, но без рукавов и с перламутровыми пуговицами». В конце концов «Плейбой» отверг рукопись на том основании, что она «слишком романтична». Хайнлайн рассвирепел и начал писать редактору «Плейбоя» разные колкости.

…Должен признать, что я несколько менее оптимистичен в отношении перспектив. Однажды в прошлом по редакционной просьбе я написал короткий рассказ специально для «Плейбоя» – и он был отклонен с комментарием, что я сделал его «слишком сексуальным» (секс был необходим по сюжету этой вещи, но я не использовал откровенных сексуальных сцен) и что нужен был всего лишь рассказ типа того, что я делал для журнала Тони Буше, поэтому я продал этот рассказ журналу Тони Буше, который, кстати, не счел его «слишком сексуальным».

А теперь отвергли «Дорогу Доблести» с комментарием, что она понравилась, но слишком романтична для «Плейбоя».

Это привело меня в замешательство… потому что «Плейбой», по моему мнению, самый романтичный журнал из тех, что я когда-либо видел… По-видимому, мы по-разному понимаем смысл слова «романтичный»…

В ответ Спекторски небрежно предложил Хайнлайну оставить те пятьсот долларов себе, не важно, считает он их недоразумением или опционом, знаком уважения редакции или чем-то еще. Ответ Хайнлайна на это изящно сформулированное хамство, если он и был написан, затерялся в архивах писателя. Вирджиния иногда вмешивалась в переписку и не позволяла Бобу отправлять письма с большим количеством коротких слов.

Питер Израэль, редактор «G. P. Putnam’s Sons», все же уломал Боба несколько ужать первые тридцать и сто последних страниц – Хайнлайн был вынужден признать, что завязка идет медленно, а в последней трети романа проседает темп. Остальные замечания Питера Боб отклонил:

Было два момента, которые Вы посоветовали мне вырезать из текста: сцена с такси в Сингапуре и история с билетом Ирландской лотереи. Сцена в Сингапуре нужна, чтобы показать, что у героя исключительное чувство направления. Этот необычный талант необходим по сюжету, и его нужно было каким-то образом проявить. Вместо того чтобы придумывать новую установочную сцену (и, возможно, более длинную и скучную), я сохранил прежнюю, но убрал из нее около двух третей слов. (Возможно, я слишком подробно описывал этот эпизод, потому что взял его из жизни – я тогда был жертвой.)