Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести [litres]

Подумывал я и о том, чтобы заняться бизнесом. Но чтобы заниматься бизнесом, получая от этого удовольствие, надо либо быть бизнесменом в душе (таким я не был), либо нуждаться в деньгах. А у меня деньги были. Все, что я мог, – это потерять их, а если бы пошел в гору, обязательно возник бы вопрос, не было ли тут специального правительственного указания: «Не обижайте консорта Императрицы, все убытки мы вам компенсируем».

Так же вышло и с покером. Я ввел эту игру в обиход, и она начала быстро распространяться. К сожалению, вскоре обнаружилось, что играть в нее я не могу. Покер требует серьезного отношения, иначе он становится неинтересен. Однако если денег у тебя – океан, то возможность добавить или потерять несколько капель ничего не значит.

Должен объясниться. «Содержание» Ее Мудрости, возможно, и не столь велико, как траты многочисленных богачей Центра: планета ведь невероятно богата. Но оно было такой величины, какой пожелала Стар. Это был бездонный кладезь. Не знаю, из скольких миров состоит Империя, но пусть будет двадцать тысяч по три миллиарда жителей в каждом. (На самом деле гораздо больше.)

По одному пенни от каждого из шестидесяти триллионов человек составит шестьсот миллиардов долларов. Это число ничего не значит, кроме одного – изъятие у населения ничтожнейшей доли их средств, такой ничтожной, что ее и заметить трудно, создает капитал, которому я при всем желании не мог нанести заметного урона. Разумеется, квазиуправление Стар стоило этой квазиимперии очень больших денег, но ее персональные траты (и мои), как бы безумны они ни были, оставались на этом фоне просто неразличимыми.

Царь Мидас, как известно, потерял всякий интерес к своему дурацкому банку. И я тоже.

О, я тратил деньги (ни разу к ним не прикоснувшись – в этом не было необходимости). В нашей «квартире» (не буду называть ее дворцом) был спортзал, которому в подметки не годились спортзалы земных университетов. Я распорядился пристроить к нему зал для фехтования и проводил там очень много времени. Я заказал рапиры, способные поспорить с Леди Вивамус, и лучшие фехтовальщики нескольких миров занимались со мной. Я добавил еще и тир, велел доставить мне из Врат Карт-Хокеша мой большой лук и тренировался в стрельбе из него и других видов оружия. О, я тратил деньги как хотел.

Но радости в этом было не много.

И вот однажды я сидел в своем кабинете, ни черта не делая, а просто о чем-то размышляя и поигрывая вазой с драгоценными камнями.

Когда-то я интересовался ювелирным делом. Этим я увлекся еще в средней школе. Даже проработал одно лето у ювелира. Я немного рисовал и очень любил красивые камни. Ювелир дал мне кое-какие книги, а другую литературу я брал в городской библиотеке. Однажды он даже сделал по моему рисунку какую-то вещицу.

У меня было Призвание.

Но ювелиры не имеют отсрочки от призыва, так что пришлось это дело бросить – во всяком случае, до того, как я попал на Центр.

Понимаете, здесь у меня не было другой возможности делать Стар подарки, кроме как изготовлять их собственными руками. Так я и поступил. Я стал делать украшения из настоящих камней, изучая основы мастерства (разумеется, с помощью экспертов), заказывая богатейшие наборы самоцветов, набрасывая собственные рисунки и отсылая камни и рисунки настоящим ювелирам для окончательной обработки.

Я знал, что Стар обожает такие вещи, знал, что в этой любви есть нечто пикантное – не в том смысле, чтоб получить удовольствие от нарушения каких-то табу (ими тут и не пахло), а просто любила возбудить публику, пустить пыль в глаза, подчеркнуть то, что в подчеркивании не нуждалось.

Вещички, которые я придумывал, были бы вполне на месте во французском ревю, с той разницей, что мои делались из настоящих драгоценных камней. Сапфиры и золото очень подходили к белокурой красоте Стар, и я ими пользовался чаще всего. Но ей шли и другие цвета, поэтому я не отказывался и от прочих камней.

Она была в восторге от моей первой попытки и надела украшения в тот же вечер. Я очень гордился этим. Идею я извлек из воспоминания о костюме танцовщицы во франкфуртском ночном клубе, куда я попал в день демобилизации из армии. Узкие трусики, прозрачная длинная юбка с разрезом на бедре, вся расшитая блестками (я вместо них взял сапфиры), а также штука, которую и бюстгальтером-то не назовешь – скорее нечто, лишь подчеркивающее естественные формы и состоящее сплошь из драгоценных камней, – и такая же диадема. И еще высокие золотые сандалии с каблуками в сапфирах.

Стар очень радовалась и этой, и другим вещицам, которые за ней последовали.

Но вскоре я почувствовал, что никогда не сравнюсь с профессионалами, которые обслуживают богатеев Центра. И я понял, что Стар надевает мои работы только потому, что это мои подарки, как мама пришпиливает на стенку рисунок малыша, который тот принес домой из детского садика. На этом мое увлечение кончилось.

Ваза с драгоценными камнями пылилась в моем кабинете уже несколько недель. Огненные опалы, сардониксы, сердолики, бриллианты, бирюза, рубины, лунные камни, гранаты, оливины, изумруды, сапфиры, хризолиты и многие другие, для которых нет названий в нашем языке. Я пропускал их сквозь пальцы, любуясь игрой разноцветных огней, и чувствовал себя все более несчастным. Интересно, сколько стоят эти прелестные камешки на Земле? Вероятно, миллионы долларов.

Я их даже не запирал на ночь. А ведь я – тот самый парнишка, который когда-то бросил колледж, потому что нечем было платить за учебу и за гамбургеры на обед.

Я отодвинул камни прочь и подошел к окну. У меня было окно, так как я сказал Стар, что кабинет без окон мне не нравится. Это случилось сразу же после нашего приезда, и только спустя несколько месяцев я узнал, сколько зданий пришлось снести, чтобы доставить мне удовольствие. Я-то думал, что они просто пробьют дыру в стене.

Вид был чудесный – скорее парк, нежели город, прекрасные здания не громоздились одно на другое, а были разбросаны в беспорядке. Трудно было поверить, что город этот по размерам не уступает Токио. Его «костяк» скрывался от глаз, а население работало чуть ли не в другом полушарии планеты.

Слышался шум – слабый, как гудение пчел, – отдаленно напоминавший приглушенный голос Нью-Йорка; он давал знать, что вокруг меня живут люди, у каждого из которых есть работа, есть цель, есть какое-то предназначение.

А мое в чем? Консорт!

Жиголо!

Стар, сама того не подозревая, ввела проституцию в мир, который до этого и знать-то ее не знал. В невинный мир, где мужчины и женщины ложились в постель вместе только потому, что им этого хотелось.

Принц-консорт не проститутка. У него есть работа, часто очень утомительная, – он представляет свою супругу, он присутствует при закладке зданий, он произносит речи. Кроме того, у него есть обязанность быть королевским производителем – следить, чтобы королевская порода не вымерла.