Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести [litres]

– Нет у тебя никакого камня, если не считать…

– Перестань! Ты лучше скажи, как часто ты ходишь к врачам?

– Раз в неделю. – (Первое, что сделала Стар, – это заставила меня пройти такую проверку здоровья, что медосмотр перед вступлением в армию мне кажется сущей безделкой.) – Главный костоправ говорит, что мои раны не вполне зажили, но я ему не верю – никогда так хорошо себя не чувствовал.

– Он тянет, Оскар… Тянет по моему приказу. Ты уже полностью здоров, я же достаточно опытный врач, а я была очень внимательна. Но, мой дорогой, я сделала это из чисто эгоистических соображений, и теперь ты снова можешь сказать, что я жестоко и несправедливо к тебе отнеслась. Да – я иногда хитрю. Но мои намерения вполне достойны. Однако из личного и профессионального опыта мне известно, что благие намерения чаще становятся причиной несчастий, чем все другие обстоятельства, вместе взятые.

– Стар, я никак не возьму в толк, о чем ты? Известно, что источник всех бед – женщины.

– Да, милорд. Потому что у них всегда благие намерения и они могут это доказать. Мужчины чаще всего действуют, исходя из разумных или эгоистических побуждений, что более безопасно. Но не всегда.

– Это потому, что половина их предков – женщины. Но зачем же я хожу на прием к докторам, если они мне не нужны?

– Я не говорила, что они тебе не нужны. И ты не должен так думать. Оскар, ты уже весьма далеко продвинулся в процедуре Продления жизни.

Она взглянула на меня, готовая и к обороне, и к наступлению.

– Вот так штука, будь я проклят!

– Ты возражаешь? Пока еще не поздно повернуть назад.

– Я об этом никогда не думал. – Я знал, что на Центре можно получить Долголетие, как знал и то, что оно жестко лимитировано. Его мог получить всякий, кто намеревался эмигрировать на слабозаселенные планеты. Местные же жители должны были стареть и умирать. Это был один из тех случаев, когда один из предшественников Стар счел возможным вмешаться в местное самоуправление. Центр, где все болезни были побеждены, обладал очень высоким жизненным уровнем и стал основой существования мириадов людей, а теперь и здесь возникла проблема перенаселенности, особенно с тех пор, как долгожительство сильно отодвинуло средний срок наступления смерти.

Тогда-то и были установлены достаточно жесткие правила. Некоторые люди проходили процедуру в молодом возрасте и через Врата отправлялись на дикие планеты. Другие выжидали, пока не появятся первые признаки приближения смерти, и тогда решали, что еще вполне готовы к переменам. Третьи оставались здесь и умирали в свой срок.

Я знал, что такое страх умереть, – это знание подарил мне удар боло в джунглях.

– Думаю, у меня не будет возражений.

Она вздохнула с облегчением:

– Не знаю, вероятно, я не должна была делать это тайком от тебя. Заслужила я трепку?

– Мы добавим этот пункт к списку других прегрешений, и ты получишь за все сразу. Есть шанс стать инвалидом. Стар, а как это долго – Долголетие?

– Трудно сказать. Мало кто из получивших его умер своей смертью. Если будешь жить такой же активной жизнью, какой жил, – а по-другому у тебя не получится, уж я-то знаю, – то вряд ли умрешь от старости. Или от болезни.

– И никогда не состарюсь? – К этому надо было привыкнуть.

– Нет, ты можешь состариться. Даже больше того, маразм может развиваться соответственно с возрастом. Если ты себя до этого доведешь. Если это допустят те, кто тебя окружают. Однако… Любимый, скажи, сколько мне лет, на твой взгляд? Нет, не отвечай мне сердцем, ответь, как тебе говорят глаза. По земным меркам. Будь откровенен, мне-то правда известна.

Я всегда с радостью любовался Стар, но сейчас я смотрел на нее по-новому, отыскивая признаки наступающей осени – в уголках глаз, в руках, в малейших изменениях кожи, но… Черт! Никаких признаков, а я-то знал, что у нее есть внук!

– Стар, когда я увидел тебя впервые, я решил, что тебе восемнадцать, потом посмотрел поближе и немного поднял планку. Теперь, разглядывая в упор, не делая никаких скидок, – не более двадцати пяти. И это еще потому, что выражение лица у тебя сейчас серьезное. А когда смеешься – ну прямо девчонка. Или когда дурачишься, или испугана, или играешь с котенком или щенком. Тогда тебе трудно дать больше двенадцати. Это если от подбородка и выше. А если от подбородка и ниже – никогда больше восемнадцати.

– Весьма пышные восемнадцать! – добавила она. – Двадцать пять земных лет. Что ж, это именно та цель, которую я перед собой ставила. Это время, когда женщина перестает расти и начинает стареть. Оскар, твой видимый возраст при Продлении жизни – дело твоего выбора. Возьми, например, моего дядюшку Жозефа, того самого, что иногда зовет себя графом Калиостро. Он выбрал тридцать пять лет, так как считает, что все, кто моложе, – мальчишки. Руфо предпочитает выглядеть старше. Он говорит, что это придает ему респектабельности, бережет от участия в драках с молодыми людьми и все же позволяет вызвать некоторое потрясение у какого-нибудь молодого человека, если драка все же произойдет. Ты ведь знаешь, что вся старость Руфо – от шеи и выше.

– Или потрясение у молодой женщины, – предположил я.

– Когда имеешь дело с Руфо, все возможно. Любимый, я еще не закончила. Часть задачи – научить собственное тело самолечению. Вспомни свои уроки языка на Центре – ни один из них не обходился без гипнотерапевта, который ждал, чтобы дать урок твоему телу, используя твое подсознание после урока языка. Частично видимый возраст есть результат косметической терапии – Руфо вовсе не обязан быть лысым, – но главное – мозговой контроль. Когда ты решишь, какой возраст ты хочешь принять, тебе начнут делать импринтинг.

– Подумаю. Не хочу выглядеть намного старше тебя.

Стар обрадовалась:

– Спасибо, дорогой. Видишь, какая я эгоистка.

– Не понимаю в чем.

Она положила руку на мою:

– Не хочу, чтобы ты старился и умирал, а я бы оставалась молодой.

Я похлопал глазами:

– Боже, леди, это действительно эгоистично, не правда ли? Но ведь ты могла бы законсервировать меня и поставить в своей спальне. Как твоя тетушка.

Она состроила гримасу:

– Ты противный. Она их вовсе не консервировала.

– Стар, а я еще ни разу не видел этих почитаемых мертвецов у кого-нибудь в доме.

Она удивилась:

– Так то же на планете, где я родилась! В этой вселенной, только звезда другая. Очень славное место. Разве я тебе не говорила?

– Стар, милая, а разве ты мне что-нибудь когда-нибудь говоришь?

– Извини, Оскар! Я вовсе не собиралась преподносить тебе сюрпризы. Спрашивай. Сейчас же. И все, что хочешь.

Я обдумал предложение. Меня удивляло одно обстоятельство – вернее, его отсутствие. Впрочем, возможно, у женщин ее расы другой ритм? Но меня останавливал тот факт, что я женился на бабушке, и еще вопрос – каких лет?