Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

1783

Луве поступает на работу к книгоиздателю и книгопродавцу Прольту, читает все, что появляется на прилавке, но особое восхищение вызывают у него книги Руссо. Позже в «Одном годе из жизни шевалье де Фобласа» он перечислит имена тех, чьи произведения читал в те годы (см. примеч. 137 к «Одному году...»). В итоге карьере адвоката Луве предпочитает карьеру писателя.

1787

Выходит в свет «Один год из жизни шевалье де Фобласа». Луве опубликовал книгу за свой счет и не остался в убытке. Успех последовал незамедлительно. Молодой автор удостоился многочисленных похвал от любителей литературы этого жанра за то, что легкость, остроумие и пикантные приключения сочетаются у него с живыми и обворожительными картинами, всегда остающимися в рамках приличий. Это тем более ставилось в заслугу автору, ибо общество в то время являло примеры беспредельного распутства и продажности.

1788

Публикация «Шести недель из жизни шевалье де Фобласа». Луве берет псевдоним Луве де Кувре.

1789

Март

Луве перебирается в Немур (городок в 76 км на юго-восток от Парижа), где в мае к нему присоединяется бросившая мужа Маргарита Шоле. Он называет ее Лодоиской.

«Какая женщина! Сколько благородства! Сколько величия! Сколь достойная той бессмертной страсти, которую она вдохнула в меня! <...> Кто бы мне сказал в 86-м, когда я описывал битвы, приключения и невзгоды, выпавшие на долю благородного Пулавского, что вскоре наши с ним судьбы станут так разительно схожи; что я для утешения и счастья найду в моей спутнице, обладавшей всеми женскими прелестями и достоинствами, гордое мужество, решительность и качества, которыми редко обладают даже мужчины? Кто бы мне сказал, что в ней я найду силу и великодушие, которыми я наделил жену Ловзинского?

Как, Боже правый, как предугадал я, что ей придется пережить почти все несчастья, на которые я обрек Лодоиску? Значит, так я и буду ее называть» (1: 9—10).

«Все, что может сделать счастливым человека чувствительного и невзыскательного, я получил до революции. Я жил в любимой всем сердцем деревне. Я сочинял книги, успех которых положил начало тому, что я называл моим маленьким состоянием. Оно и в самом деле было невеликим, таким же, как и мое честолюбие. Я страстно желал независимости и уже давно понял, что единственный путь к ней лежит для меня в ограничении своих потребностей; и потому я изгнал роскошь, тяга к которой была свойственна мне на заре юности, и призвал умеренность, необходимую для здоровья каждого человека, а для писателя — особенно. Я так ограничил себя в расходах, что жил на восемьсот франков в год. <...> Окруженный со всех сторон садом, в нескольких льё от Парижа, вдали от незваных гостей я писал весной 1789 года те шесть томов, которые, способствуя продаже первых двух книг, должны были заложить основу моего маленького состояния. Они принесли бы в три раза больше, если бы не серьезные события...» (1: 7—8).

Июль

«...до нас дошло известие о взятии Бастилии. И тут же я получил из ее рук подарок во всех отношениях бесценный — трехцветную кокарду <...> Эта кокарда, которую я один носил в нашем маленьком городке с его бдительным дворянством, чуть не навлекла на меня ужасные неприятности <...> Довольно долго я оставался только зрителем. Я обещал себе оставаться им всегда. Многие тогда защищали интересы народа. Меня же почти целиком поглощали интересы моей любви» (1: 10).

Октябрь

Поход на Версаль и насильственное перемещение королевской семьи в Париж. Депутат Ж.-Ж.. Мунье осуждает этот акт насилия. Возмущенный до глубины души, Луве отвечает брошюрой «Оправданный Париж, ответ господину Мунье». Он прославляет восставший народ, защищает Мирабо и Лафайета и при этом стоит на позициях конституционной монархии, хотя чувствуется, что мысль о республике ему не чужда. «Эта работа привела меня в Клуб якобинцев, куда в ту пору принимались только те, кто проявил либо гражданскую доблесть, либо какой-нибудь талант <...>. Я почти все время жил за городом и потому редко посещал заседания клуба, ограничиваясь ролью наблюдателя» (1: 11).

1790

Публикация «Последних похождений шевалье де Фобласа». Издательство тут же выпускает в свет две первые части романа, над которыми Луве предварительно поработал, внеся изменения, которые он счел необходимыми из-за происходящих в стране перемен. Луве продолжает писать, но отныне все его творчество подчинено целям революции. Он переезжает в Париж и снимает комнату на улице Сент-Оноре, неподалеку от Клуба якобинцев.

1791

Публикация романа «Эмили де Вармон, или Развод необходим и похождения кюре Севена» («Emilie de Varmont, ou Le divorce indispensable et les amours du curé Sevin»). В романе доказывается необходимость закона о разводе и дозволения священникам вступать в брак 1 . Ни стилем, ни сюжетом роман не напоминает «Фобласа», в нем торжествует мораль, порок наказывается, добродетель вознаграждается.

Луве пишет пьесы. В первой из них — «Благородный конспиратор, или Мещанин во дворянстве века восемнадцатого» — он высмеивал предрассудки старого и нового дворянства. Ему отказали в постановке в двух театрах. «Чтобы сыграть эту пьесу, мне понадобится пушка» (1: 12), — сказал один из антрепренеров. Вторую пьесу — «Выборы и аудиенция Великого Ламы Сиспи» — постигла та же участь. И только третья пьеса «Большой смотр черной и белой армий» выдержала двадцать пять представлений.

18 июля

Премьера оперы Луиджи Керубини «Лодоиска» в театре на улице Фейдо. В основу либретто положена история любви Ловзинского и Лодоиски 2 .

1 августа

Премьера оперы Родольфа Крейцера «Лодоиска, или Татары» в зале Фавара 3 .

Издатель Бодуен (Baudoin), купивший в августе 1789 г. невзрачный информационный листок под названием journal des Débats et des Décrets» («Газета дебатов и декретов», орган Национального собрания), привлекает к сотрудничеству в газете Луве, предложив ему десять тысяч франков в год. Луве помогают два помощника и Лодоиска. Вскоре число подписчиков утроилось, газета стала влиятельной и популярной, ее тиражи постоянно росли. Луве работает в этой газете до 10 марта 1793 г.

Луве вступает в члены парижской секции Ломбардцев 1 , объединяющей живущих в районе улицы Ломбардов аристократов, буржуа и ремесленников. На заседаниях «...я несколько раз брал слово, потому что перевес оказывался на стороне аристократов, а не патриотов 2 . В общем, я изредка выступал, но избегал всяких должностей, хотя легко мог получить их. Одним из первых я записался в Национальную гвардию, одним из первых внес мой патриотический взнос и одним из первых был осужден. Таким образом я исполнял революционный долг, уклоняясь от всяческих выгод... Но наступил момент, когда, так сказать, помимо воли, мне пришлось выйти из тени» (1: 13).