Густав Майринк - Т.1. Волшебный рог бюргера. Зеленый лик

Мы не должны приблизиться к Земле, Пока плывем в Стеклянном Корабле, От бурь воздушных должно нам спастись Во многократных трудностях пути. Не должно хлеба брать с собой — тогда С туч низойдет горящая вода; Луна столь обожжет плывущих нас, Что каждый почернеет, как индус: Но бросим якорь в климате ином, И там мы очищенье обретем; И, грешные, в Чистилище своем, Духовное мы тело обретем.

(Перев. Л. Винаровой)

Идущие «влажным путем» сгорают в воде, выбравшие же сухой путь омываются пламенем. Поясняя психофизиологический механизм этих двух modus operandi, призванных одухотворить материю, такой знаток алхимии, как Юлиус Эвола, пишет: «Мы можем осуществить чаемое, непосредственно спровоцировав отделение [духа от тела] так, что в результате способности индивидуума, обусловленные телом и сознанием,

окажутся лишенными опоры, — тогда и само ограничение, которое они накладывают на искателя, будет преодолено; или же мы можем осуществить весь процесс, задействовав сами эти способности... В первом случае используются силы Воды, несущей освобождение. Во втором — действие пламени или эго, направленного на самое себя... На первом пути сгорают в воде, на втором — тонут в пламени; в первом случае избавление из рабства материальности происходит за счет высвобождения жизненного начала («Нашего Меркурия»); во втором жизненное начало высвобождает себя из рабства собственными силами... Последний метод характеризуется непосредственным действием открытого огня и отсутствием "черной стадии", являющейся эквивалентом смерти. Этот метод ассоциируется и с применением так называемого двойного Меркурия, андрогинного по своей природе или же сбалансированного особым образом» 44. Влажный путь предполагает особую пассивную «фиксацию сознания», брошенного в горнило приходящего извне опыта, преображающего «духовную сущность» адепта. На сухом пути «преображение» происходит изнутри, адепт воспламеняет свою природу огнем духа, сам направляя внешние события.

«Влажным путем» следуют Клинкербок — и, до известной степени, доктор Сефарди. «Сухим» — Фортунат с Евой и Сваммердам. Более того, «алхимический брак» Евы и Фортуната четко соответствует понятию андрогинного Меркурия, Сваммердам же олицетворяет собой «Меркурий сбалансированный» — но в обоих случаях «трансмутация» осуществляется за счет активизации воли, нудящей Бога «стать слугой человека». Прозрачна и символика смерти бедного сапожника, чье тело убийца сбрасывает в «смрадные воды грахта».

Особую роль как в истории Клинкербока, так и в истории Евы играет черный «эфиоп» Узибепю. Вудуист-змеепоклонник, он обладает духовным зрением, которому доступно созерцание мира иного — но мира хто-нического: он различает змеиную ипостась Хадира Грюна или посмертную судьбу Евы — однако не способен сделать шаг к высшим мирам. И при этом он отождествляется с одним из царей-волхвов — Каспаром, согласно библейскому преданию явившимся из Эфиопии, а хасид Лазарь Аид оттер говорит о нем, что он «один из наших», как Сваммердам, Клинкербок, — из тех, чья «вера живая и настоящая», которую «огнь Господень не берет». При этом Узибепю особым образом связан со стихией огня — именно огненные экзерсисы эфиопа привлекают к нему столь пристальное внимание «профессора» Арпада.

Дар, с которым приходит к Клинкербоку «эфиоп», — «мирра жизни иной». Мирра, называемая также смирной, использовалась для окуривания жилищ — и для бальзамирования усопших. Истолковывая дары, что были даны волхвами Младенцу Иисусу, Иоанн Хильдесхаймский пишет, что теми были «указаны во едином Христе Божественное величие, царская власть и человеческая смертность. Ладан означает здесь приношение жертвы, золото — подать кесареву, смирна — гроб мертвецов» 45.

44 Evola Julius. The hermetic tradition. Symbols and Teachings of the Royal Art. Rochester, 1995. P. 115 - 116.

45 Иоанн Хильдесхаймский. Легенда о трех святых царях. М., 1998. С. 75.

441

В Евангелии от Иоанна говорится, что для погребения Иисуса Никодим «принес состав из смирны и алоя, литр около ста» (Ин. 19: 39). Узибепю приносит сапожнику «смерть ради жизни», смерть, которую тот радостно приемлет. На убийство негра толкает жажда золота, но при этом он — лишь исполнитель Промысла.

А теперь позволим себе обратиться к алхимии. В Opus Magnum используется сульфур — «едкая и агрессивная» субстанция, имеющая огненную природу и выступающая соединяющим и трансформирующим принципом, без которого немыслима вся работа. Сульфур называли «разрушительным огнем, зажженным Солнцем» [242], «сжигающим, разъедающим и несущим смерть», но тем самым и «очищающим и освобождающим». «Разлагающее» действие сульфура понимается также как способность к «развращению», он обладает «противным, вонючим запахом и порочной силой», происходящие от «земной грешности» [243]. В некоторых текстах сульфур назван «ужасным черным дьяволом ада» [244], в других именуется «Вавилонским драконом», отождествляемым с человекоголовым райским Змеем, о котором Альберт Великий говорит, что его «голова живет в вечности и потому называется славной жизнью, и ангелы служат ему» [245]. Собственно, перед нами исчерпьшающий набор характеристик и функций негра Узибепю в романе Майринка.

Но, заметим, сульфур является необходимейшим элементом алхимической практики, и потому адепты называют его «источником просветления и всего знания», утверждая, что тот, кто «познал тайну сей субстанции, познал все» [246].

Сульфур играет важную роль на той стадии, которая в алхимическом процессе называлась «albedo» — «отбеливание» материи, когда «дух вновь соединяется с телом». Выше отмечалось, что на «сухом пути» уничтожение и разложение тела — «мортификация» — необязательна и ее можно избежать. Однако если это верно по отношению к «двойному Меркурию» — собственно, продукту алхимического брака, — это не всегда распространяется на сущности, из союза которых он рождается.

«Двойной Меркурий» — это алхимический андрогин, объединяющий в себе мужскую и женскую природу. Он есть человек во всей полноте его первообраза. В Книге Бытия о сотворении человека повествуется дважды. Сперва сказано: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1: 27). Открытость этой фразы для толкований приводила к тому, что некоторые мидраши — в частности «Берешитрабба» — утверждали, что «Адам и Ева созданы были как единое существо, что срослось плечами, спина к спине» [247]. Позже в Книге Бытия сказано о сотворении Евы: «И создал

Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]» (Быт. 2: 22 — 23). Так или иначе, Ева отделяется от Адама. В теософских построениях Беме и Гихтеля утверждается, что «София, Божественная Дева, изначально была частью первочеловека. Но когда тот попытался овладеть ею, Дева отделилась от него. По Готфриду Арнольду, именно грубое чувственное желание привело к тому, что изначальное Существо потеряло свою "сокровенную невесту". Но даже в своем нынешнем, падшем, состоянии мужчина, любящий женщину, втайне желает обрести свою небесную Деву» [248]. Тому же учит и хасидская традиция, опирающаяся на «Зогар». В последнем сказано: «В минуту, когда человеческие существа — мужчина и женщина — соединены и мысли их святы, человек совершенен и без единого пятна зовется единым. Человек должен ясно понимать, что есть для него женщина: он и она одушевлены единой волей и оба они несут один дух. Потому и сказано: «У кого нет жены, нет половины его самого» [249]. В апокрифическом Евангелии от Филиппа говорится: «Когда Ева была в Адаме, не было смерти. После того, как она отделилась [от него], появилась смерть. Если она снова войдет в него и он ее примет, смерти больше не будет» [250]. Все это поясняет сущность «духовного брака» Евы и Фортуната, однако необходимо подчеркнуть, что «женская составляющая» сливается с «Адамом» именно на тонком плане, обретается «Адамом» внутри него самого.