Джеймс Джойс - Избранные произведения. Том II

Миньончик — из сонета 126.

Федоновы шелковистые кудри — в диалоге Платона «Федон» Сократ «часто играл прекрасными волосами» Федона (89 b).

Маккерди Аткинсон — дублинский литератор из окружения Дж. Мура.

Заслышу ль ругань в переулке… — пародия на стихотворение Йейтса «Байле и Айлин» (1903).

Что ты написал про эту старую крысу Грегори — леди Августа Грегори (1852–1932) — наряду с Йейтсом одна из зачинательниц Ирландского литературного возрождения, исследовательница ирл. мифов. Джойс прибегал к ее помощи и протекции, о чем сочинил вполне к ней доброжелательный лимерик. Будучи рекомендован ею Лонгворту, 26 марта 1903 г. он поместил в его газете рецензию на ее книгу «Поэты и мечтатели». Вопреки Быку, рецензия является не разносной, а только кислой; она написана высокомерно-снисходительным тоном (как все рецензии Джойса) и не содержит ни единого доброго слова в адрес автора и его героев. При этом, собственный вкус строгого судии еще очень незрел; он, скажем, ставит здесь в один ряд Малларме и… Катюлля Мендеса, парфюмерное гладкопишущее ничтожество. Самая обидная фраза такова: «Всюду в этой книге, где идет речь о «народе», возникает во всем ужасе своего старческого маразма тот дух, который м-р Йейтс представил со столь изящным скептицизмом в своей лучшей книге «Кельтские сумерки».

Прекраснейшая из книг… на моем веку — из хвалебного предисловия Йейтса к книге А.Грегори «Кухулин из долины Муртемне» (1902); сравнения с Гомером в предисловии нет.

Бесовское измышление! — выражение напомнило Стивену его размышления в «Несторе»; мавританский танец девятерых — арабские цифры в тетрадке Сарджента, а также отсылка ко «Сну в летнюю ночь», II, 1.

Дочери Эрина — патриотическая женская организация, основанная Мод Гонн.

Здесь я следил за птицами… — «Портрет», гл. V.

Страшусь тебя, о старый мореход — строка из поэмы Кольриджа «Сказание о старом мореходе» (1798).

Оксешрордские нравы — В статье об Уайльде Джойс писал, что наклонность к гомосексуализму — «логический и неизбежный продукт англосаксонской системы колледжей и университетов».

Тачка солнца над дугой моста — от Оксфорда мысль Стивена переходит к оксфордскому профессору Джону Рескину (1819–1900), эстетику, критику и социальному реформатору; на это указывает рескинская примета — «тачка»: намекая, что Рескин призывал молодежь вместо бесполезного спорта строить дороги, Джойс писал, что он «ведет англосаксонских отроков в страну обетованную, вооружась тачкой» (статья «Оскар Уайльд: поэт «Саломеи» (1909). В целом, однако, он относился к Рескину с почтением и после его кончины написал в его честь эссе «Венок из дикой маслины».

Выступы стен — «Макбет», I, 6.

Мир цимбелиновых друидов… Хвала богам!.. — финальная сцена «Цимбелина».

10. БЛУЖДАЮЩИЕ СКАЛЫ

Сюжетный план. Три часа дня — середина романа. Автор устраивает интермедию, перерыв в течении действия. Здесь действия почти нет, и роман развертывается не во времени, а в пространстве: автор делает синхронный срез космоса «Улисса», показывая его обитателей в разных местах, но в одно время. Впервые (точнее, после беглых предвестий, в духе Джойса) появляется во плоти главный обидчик Блума Буян Бойлан, модный и наглый «герой-покоритель», готовящийся к очередной победе. Добровольная жертва, Молли, лишь мелькает за белою занавеской, сейчас ее роль — только ожидание. И последнею из синхронных картинок — проезд вице-короля, оккупанта по оккупированной столице, редкая у Джойса социальная сатира.

Реальный план эпизода, как в «Лестригонах» и еще более, — не столько люди и факты, сколько сам город. «Джойс писал «Блуждающие скалы», держа на столе карту Дублина, на которой красным нанесены были пути графа Дадли и отца Конми. Он вычислил до минуты время, нужное всем персонажам для их передвижений» (ф. Баджен). Реальней некуда. (Конечно, цели художества порой приводят к изменениям топографии, но очень редко.) С событиями художник чувствовал себя свободнее, чем с местами; открытие благотворительного базара Майрас было 31 мая, а не 16 июня, и отнюдь не предварялось пышною кавалькадой, хотя вице-король и почтил его своим посещением. Что ж до людей, то почти все население эпизода уже появлялось прежде; большинство новых пришельцев — также реальные городские фигуры: ростовщица Макгиннесс импозантного вида, люди-сандвичи с рекламой Хили, одноногий нищий, учитель танцев Маджинни в чрезмерно пышном наряде; даже один из малышей, встречаемых Конми, — младший брат школьного товарища автора. Альмидано Артифони — директор языковой школы Берлица, под началом которого Джойс работал в Триесте. Здесь ему отводится роль учителя вокала, которую для автора играл в Дублине другой итальянец, профессор Бенедетто Пальмиери; восхищенный его голосом, Пальмиери предлагал обучать его три года бесплатно, в обмен на проценты с его гонораров певца в последующие десять лет. Сложней, естественно, с Бойланом. Он не имеет близкого прототипа и является сборною фигурой. В Дублине конца века был торговец лошадьми Бойлан по прозвищу Буян, но, кроме имени, Джойс ничего не взял у него. Больше общего у Буяна с другим дублинцем, Тедом Кео, который был тоже торговцем лошадьми, как и его отец, тщательно одевался, носил канотье и зарабатывал на боксерских матчах, финансируя известного боксера. Кое-какие черты характера — фатоватость, напористость — доставит триестский знакомый Роберто Прециозо, безуспешно ухаживавший за Норой. Но ясно уже, что все общее и главное, цельность образа, есть создание художника. Из всех основных героев романа в Буяне, пожалуй, меньше всего списанности.

Гомеров план столь хрупок, что и вообще не гомеров. В «Одиссее» нет приключения с блуждающими скалами, а есть лишь рассказ Цирцеи (XII, 59–73) о «двух дорогах», открытых Улиссу, из коих одна через эти скалы, другая же — через Сциллу и Харибду; Улисс выбрал вторую. Вместо гомерова, эпизод имеет иной античный план, доставляемый мифом об аргонавтах. По этому мифу, блуждающие скалы (Симплегады) находятся у Босфора, при входе в Черное море; благодаря помощи Афины или Геры аргонавты прошли между ними, лишь повредив корму судна. Однако и с этим мифом связь слаба и неубедительна. Ядро мифа — преодоление героем (героями, судном) смертельной угрозы, причем угрозы определенной, типа сжимающихся с двух сторон клещей. У Джойса ничего этого нет. Он утверждает следующие соответствия: Босфор — Лиффи, европейский берег — вице-король, Азиатский берег (Христос — из Азии!) — Конми, Симплегады — группы дублинцев; сюда естественно добавляется (что сделал уже Стюарт Гилберт в 1930 г., писавший по указаниям автора) ассоциация плывущего по Лиффи бумажного кораблика, «Илии» с «Арго». При таких соответствиях в эпизоде — ни единой структурной черты мифа. «Арго» — Илия не имеет к «Симплегадам» никакого касательства, «Симплегад» — не две, как в мифе, а девятнадцать, а главное, в их движении — никакой угрозы и никаких клещей. Сам Джойс видел в блужданиях своих дублинцев мотив лабиринта; это очень уместно, но мотивы или парадигмы лабиринта и сжимающихся клещей — совсем разные! Кажется, проще и естественней видеть Симплегады в Конми и вице-короле, Церкви и Империи, аргонавтов же — во всех дублинцах, что ладят проскользнуть между ними, при этом повреждая себе кто что… Но так, видимо, было для Джойса слишком просто.