Джеймс Джойс - Избранные произведения. Том II

Метерлинк говорит: Если сегодня Сократ выйдет из дому, он обнаружит мудреца, сидящего у своих дверей. Если нынче Иуда пустится в путь, этот путь его приведет к Иуде [925]. Каждая жизнь — множество дней, чередой один за другим. Мы бредем сквозь самих себя, встречая разбойников, призраков, великанов, стариков, юношей, жен, вдов, братьев по духу, но всякий раз встречая самих себя. Тот драматург [926], что написал фолио мира сего, и написал его скверно (сначала Он дал нам свет, а солнце — два дня спустя), властелин всего сущего, кого истые римляне из католиков зовут dio boia, бог-палач, вне всякого сомнения, есть все во всем в каждом из нас, он конюх и он мясник, и он был бы также сводником и рогоносцем, если б не помешало то, что в устроительстве небесном [927], как предсказал Гамлет, нет больше браков и человек во славе, ангел-андрогин, есть сам в себе и жена.

— Эврика! — возопил Бык Маллиган. — Эврика!

Вдруг счастливо просияв, он вскочил и единым махом очутился у стола Эглинтона.

— Вы позволите? — спросил он. — Господь возговорил к Малахии.

Он принялся что-то кропать на библиотечном бланке.

Будешь уходить — захвати бланков со стойки.

— Кто уже в браке [928], — возвестил мистер Супер, сладостный герольд, — пусть так и живут, все, кроме одного. Остальные пускай по-прежнему воздерживаются.

В браке отнюдь не состоя, он засмеялся, глядя на Эглинтона Иоанна, искусств бакалавра [929], холостяка.

Не имея ни жены, ни интрижки, повсюду опасаясь сетей, оба еженощно смакуют «Укрощение строптивой» с вариантами и комментариями.

— Вы устроили надувательство, — без околичностей заявил Джон Эглинтон Стивену. — Вы нас заставили проделать весь этот путь, чтобы в конце показать банальнейший треугольник. Вы сами-то верите в собственную теорию?

— Нет, — отвечал Стивен незамедлительно.

— А вы не запишете все это? — спросил мистер Супер. — Вам нужно из этого сделать диалог, понимаете, как те платонические диалоги, что сочинял Уайльд [930].

Джон Эклектикон улыбнулся сугубо.

— В таком случае, — сказал он, — я не вижу, почему вы должны ожидать какой-то платы за это, коль скоро вы сами в это не верите. Доуден верит, что в «Гамлете» имеется какая-то тайна, но больше ничего говорить не желает. Герр Бляйбтрой [931], тот господин, с которым Пайпер встречался в Берлине, развивает версию насчет Ратленда и думает, что секрет таится в стратфордском памятнике. Пайпер говорил, будто бы он собирается нанести визит нынешнему герцогу и доказать ему, что пьесы были написаны его предком. Это будет такой сюрприз для его сиятельства. Однако он верит в свою теорию.

Верую, Господи, помоги моему неверию [932]. То есть, помоги мне верить или помоги мне не верить? Кто помогает верить? Egomen [933]. А кто — не верить? Другой малый.

— Вы единственный из всех авторов «Даны», кто требует звонкой монеты [934]. И я не уверен насчет ближайшего номера. Фред Райен хочет, чтобы ему оставили место для статьи по экономике.

Фредрайн. Две звонких монеты он мне ссудил. Чтоб ты снялся с мели.

Экономика.

— За одну гинею, — сказал Стивен, — вы можете опубликовать эту беседу.

Бык Маллиган перестал, посмеиваясь, кропать и, посмеиваясь, поднялся.

Чинным голосом, с медоточивым коварством он известил:

— Нанеся визит барду Клинку в его летней резиденции на верхней Мекленбург-стрит [935], я обнаружил его погруженным в изучение «Summa contra Gentiles» [936], в обществе двух гонорейных леди, Нелли-Свеженькой и Розали, шлюхи с угольной пристани.

Он оборвал себя.

— Пошли, Клинк. Пошли, скиталец Энгус с птицами [937].

Пошли, Клинк. Ты уже все доел после нас. О, я, разумеется, позабочусь о требухе и объедках для тебя.

Стивен поднялся.

Жизнь — множество дней. Этот кончится.

— Мы вас увидим вечером, — сказал Джон Эглинтон. — Notre ami [938]. Мур надеется, что Мэйлахи Маллиган будет там.

Бык Маллиган раскланялся панамой и бланком.

— Мсье Мур, — сказал он, — просвещающий ирландскую молодежь по французской части. Я там буду. Пошли. Клинк, бардам надлежит выпить. Ты можешь ступать прямо?

Посмеивающийся…

Накачиваться до одиннадцати. Вечернее развлечение ирландцев [939].

Паяц…

Стивен двигался за паяцем…

Однажды была у нас дискуссия в национальной библиотеке. Шекс. Потом.

Идет спина пая: за ней шагаю я. Наступаю ему на пятки.

Стивен, попрощавшись, как в воду опущенный, двигался за паяцем, шутом, ладнопричесанным, свежевыбритым, из сводчатой кельи на свет дневной, грохочущий и бездумный.

Что ж я постиг? О них? О себе?

Теперь гуляй как Хейнс.

Зал для постоянных читателей. В книге посетителей Кэшел Бойл О'Коннор Фицморис Тисделл Фаррелл кудрявым росчерком завершает свои полисиллабусы.

Вопрос: был ли Гамлет безумцем? Лысина квакера с аббатиком в беседе елейно-книжной:

— О, конечно, извольте, сэр… Я буду просто счастлив…

С гримасой игривой Бык Маллиган базарил бездельно с самим собой, себе ж благосклонно кивая:

— Довольная задница.

Турникет.

Неужели?… Шляпка с голубой лентой?… Написано не спеша?… Что?…

Посмотрела?…

Закругление балюстрады: тихоструйный Минций [940].

Пак [941]Маллиган, панамоносец, перескакивал со ступеньки на ступеньку, ямбами путь уснащая:

Джон Эглинтон [942], душка Джон,

Почему без женки он?

Потом вдруг разразился тирадой:

— Ох, уж этот китаец без подбородка! Чин Чон Эг Лин Тон [943]. Мы с Хейнсом зашли как-то в этот их театришко, в зале слесарей [944]. Как раньше греки, как М.Метерлинк, наши актеры творят новое искусство для Европы [945]. Театр Аббатства! Мне так и чуялся пот монашьих причинных мест [946].

Он смачно сплюнул.

Забыл: что он никоим образом не забыл как его выпорол этот паршивый Люси [947]. И еще: он бросил la femme de trente ans [948]. И почему не было других детей? И первенцем была девочка?

Задним умом. Беги, возвращайся.

Суровый затворник все еще там (имеет свой кусок пирога) и сладостный юнец, миньончик [949], федоновы шелковистые кудри приятно гладить [950].

Э— э… Я тут вот… хотел… забыл сказать… э-э…

— Лонгворт и Маккерди Аткинсон [951]там тоже были…

Пак Маллиган, легко приплясывая, стрекотал:

Заслышу ль ругань в переулке

Иль встречу шлюху на прогулке,

Как сразу мысль на этом фоне

Об Ф.Маккерди Аткинсоне,

Что с деревянною ногой,

С ним тут же рядышком другой,

Чья вкус винца не знает глотка,

— Маги, лишенный подбородка.

У них жениться духу нет,

И онанизм — весь их секрет [952].

Фиглярствуй дальше. Познай сам себя. Остановился ниже меня, насмешливо мерит взглядом. Я останавливаюсь.

— Шут ты кладбищенский, — посетовал Бык Маллиган: — Синг уже перестал ходить в черном, чтоб быть как люди. Черны только вороны, попы и английский уголь.