Ги Мопассан - Избранные произведения в одном томе

Леон. Для мужчины ужасны эти… сожительства. Слово сорвалось — ничего не поделаешь!.. Повторяю: я как друг должен был отвлечь Жана от этого и как брат — заставить сестру выйти замуж за такого человека, как он. Будущее меня оправдает, увидите… А кроме того, когда у вас будет внучек или внучка, которого вы будете нянчить, баюкать… тут уж вы забудете всех ваших пуделей в Нейи.

Г-жа де Роншар. Бедняжки! Я их никогда не покину. Я люблю их, как мать.

Леон. Прекрасно! Вы останетесь для них только теткой, а матерью станете своему внучатному племяннику.

Г-жа де Роншар. Замолчи, ты меня приводишь в отчаяние.

Жан (появляется с Жильбертой в глубине галереи и говорит своему лакею) . Жозеф, вы ничего не забыли?.. Чтобы всюду были цветы!

Слуга. Пусть барин и барыня не беспокоятся. Все будет в порядке. (Уходит.)

Леон (тетке) . Ну, взгляните на них, как они милы!

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Те же, Жан и Жильберта.

Жан (г-же де Роншар, подходя к ней) . Знаете ли, о чем мы только что говорили, сударыня? Мы говорили о вас.

Леон (в сторону) . Гм… гм…

Жан. Да, я говорил о том, что еще не преподнес вам подарка по случаю свадьбы, потому что должен был как следует об этом подумать.

Г-жа де Роншар (сухо) . Жильберта сделала мне очень хороший подарок за вас обоих, сударь.

Жан. Этого мало. Я хотел придумать что-нибудь такое, что доставило бы вам особенное удовольствие. Знаете, что мне пришло в голову? Очень простая вещь. Прошу вас, сударыня, принять этот бумажник с несколькими банковыми билетами для ваших бездомных собачек. Вы сможете устроить в вашем приюте несколько новых конурок, а я с вашего разрешения зайду раз — другой приласкать новых пансионеров, при условии, что вы не выберете для меня самых злых.

Г-жа де Роншар (тронутая тем, что ее причуде польстили) . Но… благодарю вас, сударь. Так мило, что вы подумали о моих бедных животных.

Леон (на ухо Жану) . Дипломат!

Жан. В этом нет ничего удивительного, сударыня. Я дружелюбно отношусь к животным. Это обиженные братья человека, его рабы и его пища; они настоящие мученики на этой земле.

Г-жа де Роншар. Ваши слова, сударь, весьма справедливы. Я об этом часто думала. Вспомните о бедных лошадях, как бьют их кучера на улице!

Леон (с пафосом) . А дичь, тетя! Обезумевшая птица падает под градом свинца или в ужасе улетает от этого ужасного избиения!.. Пиф, паф, паф!

Г-жа де Роншар. Не говори об этом… Меня бросает в дрожь… Это ужасно.

Жан (подходя к Жильберте) . Ужасно.

Леон (помолчав, весело) . Да… Но вкусно.

Г-жа де Роншар. Ты безжалостен!

Леон (тихо тетке) . У меня, может быть, нет жалости к животным, а у вас к людям.

Г-жа де Роншар (так же тихо) . Что ты хочешь сказать?

Леон (так же, показывая на Жильберту и Жана, севших на диване направо) . Вы думаете, ваше присутствие очень приятно им сегодня вечером? (Взяв ее под руку.) Папа, наверно, кончил курить… Пойдите ненадолго в бильярдную.

Г-жа де Роншар. А ты?

Леон. Я схожу вниз, в свой рабочий кабинет, и тотчас же приду к вам.

Г-жа де Роншар (иронически) . Твой рабочий кабинет… это твоя мастерская, повеса?.. Клиентки?

Леон (целомудренно) . Ах, тетя… у нас не раздеваются. (В сторону.) К сожалению. (Выходит направо, благословляя обоих молодых людей.) Дети мои, благословляю вас.

Г-жа де Роншар удаляется в среднюю дверь.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Жан, Жильберта

Жан (сидя на диване направо) . Да, да, вы и в самом деле моя жена, мадмуазель.

Жильберта. Мадмуазель?

Жан. О, простите! Я не знаю, как вас назвать.

Жильберта. Называйте Жильбертой, в этом нет ничего неприличного.

Жан. Жильберта! Наконец-то, наконец-то вы моя жена!

Жильберта. Право, это далось нелегко.

Жан. Ах, какое вы милое и энергичное создание! Как вы боролись против отца, против тетки! Если мы принадлежим друг другу, то только благодаря вам, вашей настойчивости. Спасибо от всего сердца… оно принадлежит вам.

Жильберта. Я вам доверяла, вот и все,

Жан. Только доверяли?

Жильберта. Не кокетничайте. Вы нравились мне и хорошо об этом знали… Если бы вы не понравились мне, доверие было бы ни к чему. Сначала просто нравятся; не будь этого, ничего бы и не вышло, господин…

Жан. Скажите Жан, как я сказал Жильберта…

Жильберта (колеблясь) . Это не то же самое… Мне кажется… однако… Нет, не могу! (Встает и переходит налево.)

Жан (тоже встает) . Как я вас люблю! Клянусь, я не только увлечен вами; я глубоко люблю вас, потому что нашел в вас неоценимые достоинства. Вы совершенство: в вас столько же рассудка, сколько и сердца. И ваше чувство совсем не похоже на обычную женскую чувствительность. Вы наделены великим и прекрасным даром отзывчивости; это качество благородных душ, и его теперь редко встречаешь в свете. Потом, вы красивы, очень красивы, исключительно и по-особенному изящны, а я как художник обожаю красоту. Но главное, вы очаровали меня до такой степени, что я не замечаю всего остального мира и не думаю о нем.

Жильберта. Я слушаю вас с большим удовольствием, но, пожалуйста, не продолжайте — это меня немного смущает. Впрочем, я хорошо знаю — я почти все предвижу, — что надо пользоваться сегодняшним днем, чтобы всем этим насладиться: это еще взволнованные слова жениха. Со временем они, может быть, будут тоже восхитительны, если люди умеют говорить, как вы, и любить так, как вы меня, кажется, любите. Но это будут иные слова.

Жан. О!

Жильберта (садясь на табурет перед столом) . Так говорите же еще.

Жан. Меня привлекла в вас таинственная гармония формы и внутренней природы вашего существа. Помните тот день, когда я в первый раз пришел к вам?

Жильберта. Да, очень хорошо. Мой брат привел вас обедать. Вы, кажется, даже немного сопротивлялись.

Жан (смеясь) . Можно ли доверяться вашему легкомысленному брату? Он проговорился вам об этом!.. Мне до сих пор неловко, что он вам все рассказал. Признаюсь, я немного сопротивлялся. Я художник, я привык к нашему особому, обществу, живому и шумному, свободному в выражениях, и меня несколько беспокоила мысль попасть в такой почтенный дом, как ваш, в дом судейского чиновника, где есть молодая девушка. Но я так люблю вашего брата!.. Он такой оригинальный, веселый, он одарен такой умной иронией и такой проницательностью под маской легкомыслия, что я пошел бы за ним куда угодно, — и пошел за ним к вам. Но как же я был ему за это благодарен! Когда я входил в гостиную, где собралась вся ваша семья, вы ставили в китайскую вазу принесенные цветы. Помните?