Лев Гумилёв - Дар слов мне был обещан от природы

О милая, хорошая, спасибо:
Узнайте ж, жаждой знания влеком,
Мне этот мир — как химику реторта,
Я вызвал черта, сидя за столом,
И я себе служить заставил черта.
И стали мне доступны чудеса.
Я стал владыкой этой тьмы безлунной.
Я слышал дивных духов голоса
И их игру на арфе семиструнной.
И я хочу, чтоб Вы за мною вслед
Вступили в мир чарующий и странный.
Прокляв со мной бессмертие и свет,
Ты станешь мне подругою желанной.
Ведь нас с тобой связала та же нить,
Как некогда Париса и Елену.

О, только бы ее уговорить,
А там подсунуть дьяволу в замену.

Ну, наконец. Хоть очень мудрено
И даже непонятно объясненье.

Ах нет, не надо.

Ты мое спасенье!

Ах, нет, другого я люблю давно.
Но я хочу, что б завтра Вы пришли
В мой садик… в тот… С Румянцевской колонной.
И если там Вы будете влюбленным…
Ну мне пора домой. Мосты свели.

Но Вы?.. Вы соглашаетесь?.. Скажите?

Я с Вами встречусь завтра, милый мой.
Теперь Вы мне десятку одолжите,
Добраться на извозчике домой.

Да что Вы, милая? В уме ли Вы, мадам?
Откуда взяли Вы, что я Вам денег дам,
Раз даже в бане я купить жалею веник?
Вы денег просите? Нет, я не дам Вам денег!
Как смели Вы, мою признательность приняв,
Возжаждать золота? Вы мой забыли нрав.
Я ненависть теперь лелеять в сердце буду.
Не ждите от меня ни унции добра.
Евреи серебром платили за Иуду,
Я б меди не дал за Петра!

Так я пешком уйду от Вас!

Нет, не уйдете.
Но душу Вы предать готовьтесь сатане.
Пусть сатана ничто, ничто и дух во плоти,
И это-то ничто от Вас и нужно мне.
Сейчас придет мой друг, надежный мой помощник,
Земных неловких душ испытанный ловец.
Мы душу из тебя исторгнем понемножку.

Спасите! Я боюсь!

А вот он, наконец.

Хоть ужас Вам нынче обещан,
Не стоит терять головы,
Ночного пугалища женщин
Во мне не увидите Вы.
Вам страшным меня малевали…
Да сбросьте же с глазок печаль,
И в детстве нам лгут не всегда ли
Мамаши и няни?

Едва ль.

Оставим на нянек нападки.
Куда занимательней их
Тот мальчик с улыбкою сладкой,
Ваш вечно влюбленный жених.
И друг его, с пристальным взглядом,
Сверкающим странно остро.
Я как-то увидел их рядом;
Точь-в-точь Арлекин и Пьеро.

Так я Коломбина?

Конечно.
А вот Панталониус сам.
Поверьте мне: с темою вечной
Не просто разделаться нам.
Не правда ли. Вам надоели
Подобия масок пустых
Бессмысленных?

Ах, в самом деле,
Я страшно устала от них.
Тревожат тоской иль насмешкой,
И каждый твердит о своем.
А этот…

Ну, миг я помешкай,
Он стал бы обычным козлом.

Неправда.

Так пусть же ошибка
Расширится впредь без границ,
Чтоб только не меркла улыбка
Под черною сетью ресниц.
Чтоб высохла в сердце досада
Для нового в сердце огня,
Для радости новой…

Не надо,
Ах, нет… Пожалейте меня.

Мой милый, не выйдет обмена.
Хоть девушки вашей страны
Немного живее полена,
Но душ, как оно, лишены.
Они для фокстрота, для спорта
Годны, для курортных забав,
Но вовсе не годны для черта,
Магистра полуночных прав.

Но в ад не хочу я!

Да что ты?

Я девку не тронул!

Так тронь!
Я верю, что нету охоты
Низвергнуться в вечный огонь,
Но договор сам подписал ты.
Не бойся котлов и печей.
Наш ад — лишь подобие Ялты
И только чуть-чуть горячей.
Воспользуйся девочкой лучше,
Раз этому нет помех.
Такой исключительный случай
Зевнуть — непростительный грех.
Не медли же, с помощью беса,
Вступая в когорту повес.
Adieu, мой достойный профессор,
Ловец и сердец, и телес.

Пора домой. Я слышу звон трамвая.

Остановитесь! Ночь еще пока
Не кончена.

Чего мне ждать? Не знаю.

Так знаю я. Хотя заря близка,
Но я утешусь негой сладострастной
Пока сильна моя над Вами власть,
Покуда ночь, чтоб жертвою напрасной
С рассветом в когти дьявола не впасть.

Да разве Вы годны для наслажденья?
Смешной старик! У Вас не хватит сил.

Иль мало Вам одной беседы с тенью?

Он был со мною чрезвычайно мил.
А Вы, напротив, кажетесь зловещим,
Унылым и уродливым вполне.

Мне в комнате покорны даже вещи.
Расторгнись, мгла! Приди на помощь мне!

Я стала жертвой дьявольской измены.
Спасите! Тени лезут из угла.

Мне в комнате покорны даже стены.
Расторгнись, ночь! Приди на помощь, мгла!

Мне страшно! В этих искрах, этих звездах
Такая жуть, что я лишаюсь сил.

Мне в комнате покорен даже воздух,
Поющий мне про то, что я любил.

И вот он, миг желанный, долгожданный.
Теперь легко и просто взять ее.
Но почему же умерло так странно
Внезапно — вожделение мое.
Что добыл я? К чему мои усилья
Меня вели? Опять смеется враг.
Обманут я, и распростерли крылья
Тяжелый страх и воспаленный мрак.