Ивлин Во - И побольше флагов

Инспекционная вылазка приободрила полковника, и он повеселел: если фланги удержатся, оборона выстоит.

– Мы пробились к Лулу, сэр, – доложил капрал связистов.

Полковник доложил в штаб бригады, что удерживает позицию, про активность противника в воздухе при отсутствии потерь с нашей стороны и признаков движения со стороны противника.

– У меня нет связи с левым флангом… Да, знаю, что это за разграничительной линией бригады, что ломширцы должны были прибыть, тоже знаю… Но прибыли ли? Наши… Да, но с этого фланга нет известий, если они не дадут о себе знать…

Был уже полдень. В батальонном штабе устроили перекус – крекерами и шоколадом, у адъютанта нашлась фляжка с виски. Есть никому не хотелось, но фляги с водой они опустошили и послали ординарцев наполнить их вновь из источника, который обнаружила рота «В».

– Меня беспокоит левый фланг. Лайн, отправляйтесь туда и узнайте, куда эти треклятые ломширцы подевались!

Предстояло пройти две мили в обход к горловине соседнего ущелья, возле которой должны были держать оборону ломширцы. Своего ординарца Седрик оставил в штабе батальона. Это было нарушением, но Седрика тяготило постоянное присутствие подчиненных – то, что на протяжении всей операции они все время терлись рядом с ним, создавало неловкость и угнетало. Сейчас он шел один и радовался этому – он был в единственном числе: одна пара ног, пара глаз и один-единственный мозг, получивший одно внятное задание. Когда человек один, он волен направиться куда душе угодно, но умножь количество людей, поместив человека в стаю, и с каждым добавленным индивидом душа человеческая будет умаляться, терять толику самоценности, самого важного, что и делает человека личностью. Это безумная математика и составляет сущность войны. Над головой показался самолет. Седрик свернул на обочину, но укрытия искать не стал, не захотел искать укрытия или же, уткнувшись в землю лицом, как сделал бы в пещере, гадать, не видно ли стрелка в хвостовой части самолета.

Для разрушительных орудий современной войны отдельный человек – цель ничтожная. Чтобы вызвать на себя пулеметную очередь, надо быть в группе, бомбы же удостоиться может только взвод либо грузовик с солдатами. Против человека, коль скоро он один, никто ничего не имеет, тогда он свободен и в безопасности, опасности подвергаются лишь множества; отделившись от толпы, мы стоим, сбившись в кучу – падаем. Так думал Седрик, бодро шагая в сторону неприятеля, счастливый, что освободился от тягостного коллективного бытия. Хотя и неведомо для него самого, но мысли Седрика в точности совпадали с мыслями Амброуза, когда тот доказывал, как необходимо освободить культуру от пут монастырской кучности и традиционности, придав ей отшельническую исключительность.

Он вышел к месту, где должны были находиться ломширцы. Но никого там не обнаружил. Как не обнаружил и признаков жизни вообще. Кругом только скалы и лед, а дальше – укрытые снегом холмы. Долина убегала в горы, стелясь по краю дороги, с которой он свернул. Возможно, ломширцы укрепились повыше, там, где долина сужается, переходя в ущелье. И он пополз вверх по склону, по каменистой горной тропе.

Там он их и нашел – двадцать бойцов под командованием младшего офицера. Прикрывая дорогу, они выкатили пушки, поставив их у самой горловины ущелья, и залегли в ожидании того, чем им мог грозить вечер. Солдаты выглядели усталыми, обессилевшими.

– Простите, что не послал к вам вестового, – сказал младший офицер. – Мы прибыли на позицию, но я не знал в точности, где вы находитесь, и пожертвовать боевой единицей тоже не мог.

– Что произошло?

– Да ерунда какая-то, – сказал младший офицер, прибегая к принятой на войне практике скрывать за небрежностью тона истинный масштаб трагедии. – Вчера нас весь день поливали огнем, так что мы с земли подняться не могли. Прошли милю или две, когда стихало, но это был тот еще марш. А уже на закате они прямиком врезались в нас на бронемашинах. Мне удалось вывести вот эту группу. Наверное, есть и другие, бродят где-то, а может, и не осталось никого. По счастью, к ночи фрицы утихомирились, отдохнуть решили. Мы шли всю ночь и весь сегодняшний день. Пришли только час назад.

– Сможете удержать их здесь?

– А вы как думаете?

– Думаю, нет.

– Нет, не сможем удержать. Если только на полчасика… Чтоб подумали, что за нами целый батальон, и решили с атакой подождать до утра. Все зависит от того, когда прибудут наши. Вы-то нам оказать помощь сможете?

– Да. Немедленно отправлюсь назад и доложу.

– Нам хотя бы передышку, тогда продержимся.

Почти весь обратный путь Седрик проделал пешком. Полковник с мрачным видом выслушал его доклад.

– Бронемашины или танки?

– Бронемашины.

– Ну, тогда есть шанс. Прикажите роте «Д» выдвинуться, – велел он адъютанту.

Затем он сообщил в штаб бригады об услышанном и о том, что собирается делать. Через полчаса рота «Д» была на марше. Из пещеры они наблюдали, как рота движется тем же путем, каким только что так весело шагал Седрик. Наблюдая, они увидели, что, пройдя одну милю, колонна встала, затем сломалась и развернулась в другую сторону.

– Опоздали мы, – сказал полковник. – Вот они, бронемашины.

Смяв группу ломширцев, машины веером расползлись по долине. Седрик насчитал двадцать бронемашин, за которыми нескончаемым потоком шли грузовики с солдатами. С первым же выстрелом грузовики встали, и солдаты под прикрытием бронемашин повыпрыгивали на землю и, рассыпавшись, расчетливо и планомерно двинулись в атаку. Одновременно с машинами в небе появились бомбардировщики. Они летели низко вдоль дороги. Вскоре на расположение батальона посыпались бомбы, и всю местность внизу испещрили взрывы.

Полковник отдавал приказания немедленно отводить назад передовые части.

Седрик оставался в пещере. Его забавляла мысль, какую огромную часть жизни он отдал пещерам.

– Лайн, – сказал полковник. – Проберитесь в роту «А» и объясните им, что происходит. Если они ударят сейчас с тыла, машины могут начать уходить от огня, и это даст шанс другим ротам выбраться.

Седрик отправился туда, где развернулось сражение. Пока еще все происходящее казалось ему нереальным.

Бомбардировщики не преследовали какую-либо определенную цель. Они полосовали землю возле своих же машин, покрывая взрывами всю местность между высотой, где был штаб батальона, и краем долины, где окопалась рота «А». Грохот стоял оглушительный и непрерывный. А Седрик все еще не верил в реальность происходящего. Казалось, он вторгся в какой-то безумный мир, в котором не имел права находиться. В мир чуждый, не имевший с ним ничего общего. Со свистом пролетела бомба, казалось, прямо над головой. Седрик упал на землю ничком, и бомба разорвалась в пятидесяти шагах от него, осыпав и оцарапав его градом мелких камней.