Михаил Лермонтов - Стихотворения. Поэмы. Маскарад. Герой нашего времени

Стансы(«Взгляни, как мой спокоен взор…») (стр. 43). — В автографе под заглавием — пометы Лермонтова: «(1830 года)» и «(26 августа)», а рядом с текстом — рисунок поэта, изображающий девушку в профиль: считается, что это — Е. А. Сушкова. Но следует иметь в виду, что 26 августа — дата написания стихотворения — это Натальин день, и возможно, что стихотворение обращено к Наталье Ивановой.

Ночь(«Один я в тишине ночной…») (стр. 44). — В автографе рядом с заглавием — дата: «(1830 года ночью. Августа 28)».

Новгород(стр. 46). — Обращено, очевидно, к сосланным декабристам. В таком случае под словом «тиран» Лермонтов подразумевает Николая I. В представлении декабристов и людей после декабрьского поколения, к которому принадлежал Лермонтов, общественный строй Новгорода был символом национально-русского общественного и политического строя.

Могила бойца(стр. 47). — В автографе под стихотворением — дата: «1830 год — 5 октября. Во время холеры-morbus».

Смерть(«Закат горит огнистой полосою…») (стр. 48). — В копии обозначена дата: «1830. Октября 9». Стихотворение написано в связи с холерой.

Пир Асмодея(стр. 48). — Стихотворение представляет собою острую политическую сатиру. Во второй строфе упоминается «приезжий», имя которого Лермонтов даже в своей тетради заменил звездочками. Так как оно должно рифмоваться со словом «правил», то было высказано предположение (И. И. Власовым), что поэт имел в виду императора Павла I. Это вполне убедительно: в русской революционной поэзии Павел I был символом тирана-злодея. Пушкин проклинал его в оде «Вольность», Рылеев и Бестужев высмеивали в сатирической песне «Ты скажи-говори». Тем самым Лермонтов продолжал традиции революционной поэзии.

Вино свободы — намек на французскую революцию 1830 года и на революционное движение в Европе (народы «начали в куски короны бить»).

Последняя строфа — отклик на холерную эпидемию, разразившуюся в России осенью 1830 года.

На картину Рембрандта(стр. 50) В этом стихотворении Лермонтов говорит о картине Рембрандта «Портрет молодого человека в одежде францисканца», которая в 30-х годах прошлого века хранилась в Москве, в художественной галерее Строгановых.

К***(«О, полно извинять разврат!..») (стр. 51). — В мае 1830 года в «Литературной газете» появилось послание Пушкина «К вельможе», в котором поэт обращался к князю Н. Б. Юсупову — сановнику екатерининского времени, доживавшему свой век в своем подмосковном имении Архангельском. Будучи смолоду дипломатом, Юсупов побывал во многих странах, встречался с Вольтером, Дидро, Бомарше, в 1789 году находился в Париже и был свидетелем французской революции. Именно этим и привлекла Пушкина фигура Юсупова.

Между тем многими современниками послание к нему было воспринято как измена традициям гражданской поэзии, клеймившей тиранов и вельмож. Летом 1830 года в «Московском телеграфе» появилась пародия Н. Полевого, который обвинял Пушкина в том, что тот позволил себе обратиться с почтительными стихами к известному всей Москве бездушному, развратному вельможе. Еще раньше некоторые читатели восприняли стихотворения «Стансы» («В надежде славы и добра…»), «Друзьям» («Нет, я не льстец, когда царю…»), «Чернь» («Поэт по лире вдохновенной…») как попытку Пушкина помириться с правительством Николая L

Слухи о «смирении» Пушкина, об отказе его от прежних взглядов побудили шестнадцатилетнего Лермонтова обратиться к великому поэту с призывом оставаться певцом вольности и гражданского мужеству гордиться судьбою изгнанника. Под «изгнаньем из страны родной» Лермонтов разумеет, конечно, бессарабскую ссылку Пушкина.

Словарь лермонтовского стихотворения — «злодеи», «глупцы», «щит», «порфира» — восходит к стихотворениям Пушкина «Деревня» («Не завидовать судьбе злодея иль глупца…»), к оде «Вольность» («твердый щит», «злодейская порфира») и помогает уяснить, что в последней строфе речь идет о вольнолюбивых стихах Пушкина. Возможно, что Лермонтов имеет в виду стихотворения «Арион», «Андрей Шенье», отрывок из которого после декабрьских событий 1825 года распространялся в списках под заглавием «На 14 декабря».

Лермонтов глубоко воспринял эти призывы Пушкина к вольности: «В этом есть краю // Один, кто понял песнь твою» («Один» употреблено здесь не в смысле «единственный», а как «один человек».).

Предположение, что в этом стихотворении Лермонтов обращается к Пушкину, впервые было высказано Алексеем Максимовичем Горьким («История русской литературы», М. 1939, стр. 162).

Звуки(стр. 53). — Стихотворение навеяно игрой известного гитариста, сочинителя музыки для семиструнной гитары, М. Т. Высоцкого (1791–1837). В студенческие годы Лермонтов бывал у Высоцкого, который играл ему переложения русских народных песен.

Поле Бородина(стр. 54). — Это первое у Лермонтова обращение к теме Отечественной войны и к Бородинскому сражению. Хотя образ рассказчика и описание боя еще лишены исторической конкретности, в этом стихотворении уже появились афористические строки («И клятву верности сдержали // Мы в бородинский бой», «И ядрам пролетать мешала // Гора кровавых тел»), которые в 1837 году Лермонтов использовал в стихотворении «Бородино».

К***(«Не ты, но судьба виновата была…») (стр. 59). — Обращено, очевидно, к Н. Ф. Ивановой. См. прим. к стихотворению «Н. Ф. И….вой» (стр. 695).

Ночь(«В чугун печальный сторож бьет…») (стр. 59). — Стихотворение связано с лирическим циклом, обращенным к Н. Ф. Ивановой. Написано, по всем признакам, весной или летом 1831 года. В строках 1–9 угадывается пейзаж Середникова.

Из Андрея Шенье(стр. 64). — Судя по заглавию, это перевод из Андре Шенье. Однако такого стихотворения у Шенье обнаружить не удалось. Лермонтов приписал его французскому поэту, видимо, для того, чтобы зашифровать его откровенный политический смысл. В то время в списках распространялся отрывок из стихотворения Пушкина «Андрей Шенье» под заглавием «На 14 декабря». Многие воспринимали его как отклик на декабрьские события 1825 года. Очевидно, Лермонтов выставил имя Шенье, следуя пушкинской традиции.

Интересно при этом, что в первой строке использован распространенный в декабристских кругах термин «дело общее» (по-латыни «дело общее» звучит как «res publica»).