Мохан Ракеш - Темные закрытые комнаты

Тем временем из среднего этажа начинали доноситься голоса поссорившихся между собой бабу Рамлала и Бантасинха.

— Я спрашиваю — почему к нам течет от вас грязная вода? — басом говорил Рамлал. — Чем мы виноваты, что в вашей умывальне нет стока? Пойдите к хозяину и пожалуйтесь. Пусть он трубу проложит, а коли нет, так извольте сделать это за собственные деньги. Сынишка поскользнулся и чуть в лужу не упал, разве это дело?..

— Если уж вы так заботитесь о детях, лала-джи, зачем живете в этакой дыре? — отвечал Бантасинх тонким и пронзительным, как у женщины, голосом. — Отчего бы вам не снять квартиру в порядочном доме? А? Тут везде одинаково, одна грязь. Что мы можем поделать, если хозяин не хочет для нас пальцем о палец ударить?

— Это ваша печаль — можете вы или не можете что-нибудь поделать. А я вот могу сейчас пойти прямо в полицию и подать на вас жалобу!

— Иди, иди, друг! Пиши свою жалобу! Кто тебя держит? Ишь, запугал!

— Вот посидишь в кутузке, другое запоешь! Понял?

— А-ха-ха! Он в кутузку меня посадит! Да что ты за птица такая, чтобы людей в кутузки сажать? Начальник какой нашелся!

— Придержи язык! А то как бы здесь кровь не пролилась!

— На, иди, проливай кровь! Кто тебе мешает? Какой нашелся — кровь проливать!

— Ну, погоди, дай стемнеть. Тогда узнаешь!

— Что мне надо, я уже узнал! «Узнаешь, узнаешь!»

— Поговори еще. Смотри, язык укорочу!..

— Язык он укоротит! Как бы я тебе раньше руки не укоротил! Какой нашелся — языки укорачивать!

Тут, чтобы не дать разгореться рукопашной, в дело вступали добровольные замирители:

— Постыдитесь, добрые люди! Вам ведь жить в одном доме, надо быть в дружбе, в согласии…

— Это хозяин не хочет трубу проложить, чем жильцы-то виноваты?

— Ну как же, мальчик чуть не упал! Конечно, отец и сердится.

— Недаром говорят — гнев с человеком родился. Давайте-ка лучше на том и покончим.

Но едва завершалась эта ссора, внизу, возле водокачки, вспыхивала перебранка девушек, пришедших с кувшинами за водой.

В редакции журнала «Иравати» нас, помощников редактора, было четверо. В единственной узкой и длинной комнате, разделенной пополам перегородкой, по одну ее сторону сидел главный редактор господин Бал Бхаскар, по другую — его подчиненные. Впрочем, все мы занимали единственный, но тоже длинный стол. Один из нас считался старшим помощником редактора, ибо проработал здесь целых четыре года. Его стул стоял в начале стола, возле окна, остальные сотрудники размещались далее, по рангу, точнее по размеру получаемого каждым жалованья. Сурешу — старшему помощнику редактора, или, иначе, младшему нашему начальнику, — платили двести рупий. Рядом с ним сидел Лакшминараян, получавший сто семьдесят пять рупий. Третий стул — мой — оплачивался ста шестьюдесятью рупиями. Последнее, четвертое место, оцененное в сто пятьдесят рупий, занимал Манохар Батра. Больше всех трудился наш младший начальник: кроме правки статей, ему вменялось в обязанность строго надзирать за всеми нами, и потому, когда в нашей комнате вдруг начинал верещать звонок редактора, именно он должен был встать и пойти к патрону за указаниями. Суреш был до удивления худ — казалось, он состоял из одних костей, так что при взгляде на него вас невольно охватывало опасение: а вдруг от беспрестанного вскакивания со стула возьмут да и переломятся его тонкие ножки? Если редактор хотел поговорить с кем-нибудь из нас, он требовательным звонком вызывал к себе нашего «скелета», тот резво бежал, к начальнику и, возвратившись на место, коротко, тоном заводского мастера, командовал: «Номер третий, иди. Тебя вызывает сахиб». Однажды Батра не без иронии спросил Суреша, зачем же он согласился выполнять для сахиба не слишком почетные обязанности посыльного, но этот выпад не прошел даром — в течение целой недели провинившийся в качестве наказания вычитывал, вместо младшего начальника, все гранки до единой.

— Так-то вот! — торжествовал Суреш. — Будешь знать, чем мне положено заниматься. Понял теперь, что я здесь главный помощник редактора? Захочу, так вообще вылетишь отсюда в два счета.

Впрочем, посмел или не посмел бы Суреш выбросить на улицу кого-нибудь из нас, это был еще вопрос, но вот то, что главным своим долгом он считал всяческое угождение патрону, было для нас ясным как день. В редакции числился еще один служащий — старый посыльный Ситарам, которому сахиб давно уже хотел отказать от места. Но сделать это было не просто: старик начал работать еще при отце нынешнего владельца журнала и был его любимцем, а потому наследнику казалось неудобным отделаться от него с помощью обычного уведомления о предстоящем расчете; оставалось терпеливо выжидать, пока неугодный сотрудник оставит службу по собственной воле. Но время от времени сахиб вызывал к себе Суреша и приказывал ему спуститься вниз — взглянуть, чем там занимается посыльный Ситарам.

— Он курит би́ри [30] Бири — дешевые сигареты из табака местного производства. , — докладывал Суреш, возвратившись снизу. — Этот человек даром получает жалованье. За весь день пальцем о палец не ударит.

— Подите и скажите, чтобы он перестал курить бири, — приказывал сахиб. — Ему не разрешается курить бири в служебное время.

Суреш снова спускался вниз и через минуту возвращался.

— Он бросил бири? — спрашивал сахиб.

— Да, бросил.

— Хорошо. Идите, работайте. Учтите, что к вечеру на моем столе должен лежать макет следующего номера.

Выйдя от редактора, Суреш громко, как в цехе, объявлял:

— Сегодня надо подготовить макет следующего номера. Вечером сахиб хочет его просмотреть.

— Зачем же сахибу понадобился макет? — тихо говорил Батра. — Ведь весь материал уже у него…

— Этого я не знаю, — обрывал его «мастер» и, высокомерно вскинув голову, усаживался на свой стул. — Сахиб хочет видеть макет, к вечеру он должен быть у него на столе.

— Но еще не все иллюстрации готовы, — вставлял кто-нибудь из нас.

— И не обязательно быть им всем готовыми, — сердился «мастер» и, спасаясь от сквозняка, плотно затворял створки единственного окна, отчего наша узкая комната и вовсе начинала походить на темный переулок. — Макет можно сделать и без иллюстраций.

— Если так рассуждать, макет можно сделать и без материала, — спокойно подытоживал Лакшми.

— Не желаю ничего слышать. Если вы не хотите работать, я могу пойти к сахибу и доложить об этом.

Тут снова дребезжал звонок редактора, и Суреш снова уходил за перегородку. Там он получал очередное указание:

— Спуститесь вниз и посмотрите, что теперь делает Ситарам.

Суреш послушно сбегал вниз по лестнице и, вернувшись, докладывал:

— Читает книгу.

— Читает книгу?