Кендейс Деннинг - Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

— Мистер Оглеби тебе нравится, — сказала Милдред.

— Давай я тебя сейчас отвезу к мистеру Оглеби, — сказала Сара.

— Тебе некогда, — сказала Маргарет, опуская часики в карман.

— У меня обеденный перерыв, — сказала Сара. Она работала в редакции городской газеты.

— Если она хочет, пусть отвезет, — сказала Милдред.

— Иногда люди помогают, а потом на тебя же и дуются, — сказала Маргарет, ни на кого не глядя.

— Берите кофты и сумки и поехали, — сказала Сара голосом своей матери. Казалось, голос донесся от окна.

— Я подозреваю, что ты побаиваешься ездить в этом маленьком автомобильчике, — сказала Маргарет, усевшись на переднем сиденье рядом с Сарой. Милдред села сзади.

— Нисколько я не побаиваюсь, — сказала Милдред.

Сара включила зажигание. Улица утопала в тени, но день был солнечный.

— Я когда-то хорошо водила машину, — сказала Маргарет в ветровое стекло. Она перестала водить в восемьдесят три года. Милдред никогда не сидела за рулем.

— Ты можешь включить отопление? — попросила Милдред.

— Да ведь не холодно, тетя Милдред, — сказала Сара. Она поставила ногу на газ.

— Я мерзну, — сказала Милдред. — Ты забыла полить фиалку, Маргарет.

— Я так и знала, что мы что-нибудь да забудем, — сказала Маргарет. Она стала заново складывать кофту, лежавшую у нее на коленях.

— А плиту ты выключила? — спросила Милдред. — И еще я волнуюсь, как бы компрессор в холодильнике не сгорел.

— Если это тебя беспокоит, — сказала Сара, — попроси папу, чтобы он зашел и посмотрел ваш холодильник. — Она включила печку и отъехала от тротуара.

— Ллойд все может починить, — сказала Милдред. — Я не сомневаюсь. — Она проверила, до упора ли поднято стекло с ее стороны.

— Я что-то читала в «Колонке умельца» насчет змеевика в холодильнике, — сказала Маргарет.

— А ты читала, что весной будет солнечное затмение? — спросила Милдред. — Последнее полное затмение в этом веке.

— Вот как! — воскликнула Маргарет.

Сара завернула за угол и выехала на солнечный свет.

— «Затмение» означает погружение в тень или во тьму, — сказала Милдред. — Даже угасание. Я специально смотрела в словаре, когда вы, девочки, только родились.

Солнечное затмение произошло 20 мая 1947 года, в день рождения Сары и Лауры. Корреспонденция ЮПИ из Бокаювы в Бразилии была напечатана в газете рядом с извещением об их рождении. Все это запомнили, потому что дядя Оскар уехал в Бразилию в тридцатые годы и не вернулся.

— Затмение не вредно для здоровья, если не смотреть прямо на солнце, — сообщила Милдред.

Лошадь кашляла, когда они вошли в прохладную конюшню. Сначала Саре показалось, что что-то хлопает у нее над головой. Белая лошадь была привязана снаружи к одному из станков. Сара сфотографировала луч света, бьющий через щель в шиферной крыше. Потом сняла лошадь.

— Перво-наперво их приходится утихомиривать, — сказал Рой Томас. — Потому что с железной дороги они прибывают, как поддатые.

— И как же ты их утихомириваешь? — спросила она, доставая карандаш. У него была мальчишеская физиономия. Он сказал:

— Месяц даю им спокойно попастись на травке, а уж только потом начинаю объезжать.

Она взглянула на ведра, губки, тачку, на лестницу, ведущую на чердак. Заглянула в чисто прибранную кладовку, где по стенкам была развешана разная конная упряжь. Пахло кожей, свежо и резко. Рой снял поводья с гвоздя, и они вышли из конюшни. Долговязый малый, он, как журавль, вышагивал в своих ковбойских сапогах по молодой травке.

— Для владельца скаковой конюшни ты выглядишь слишком молодым, — заметила она. Они приближались к паре лошадей, привязанных к автомашине, от бортов которой отходили две узкие металлические загородки, раскинутые в стороны, как крылья [3] Приспособление, используемое на ипподромах для выравнивания лошадей перед стартом. Проехав несколько метров, машина Складывает «крылья» и съезжает с дорожки. . Лошади перетаптывались у «крыльев». На них были западные седла и зеленые недоуздки.

— Я с семилетнего возраста работаю, — сказал Рой.

Он остановил серую в яблоках лошадь и взнуздал ее. Гнедая подняла заднюю ногу.

— Не могу себе представить, чтобы я работала с семи лет, — тихо сказала Сара. — Мама говорила, что мы должны наслаждаться своим детством.

— Ну, и как — наслаждалась? — спросил Рой.

— В тот день, когда мы начали учиться, к нам на ферму пришел плотник, высоченный такой дядька, и спросил: «Зачем вам школа?» А я ответила: «Потому что я невежественная». Рой не улыбнулся. — А когда мы научились читать, меня и мою сестру-двойняшку перевели в продвинутую группу чтения. Я думаю, это потому, что мы были миленькие и совсем одинаковые, а вовсе не потому, что так уж хорошо читали.

— Ты хочешь сказать, что вы с сестрой на одно лицо?

Она всегда рассказывала людям, что у нее есть сестра-двойняшка. Она чувствовала, что одной ее как бы недостаточно. Она продолжала рассказывать:

— Нас учили залезать под парты по сигналу воздушной тревоги. Однажды Симптон по прозвищу Сынок застрял под партой. Жутко жирный был парнишка. Учителю пришлось звать дворника на подмогу, чтобы вытащить малого.

Рой уставился на нее.

— А моя сестра в субботу выходит замуж, — сказала она.

Он вывел серую в яблоках лошадь на тренировочный круг и сел на нее. Лошадь пошла рысцой. Сара влезла на забор. Рой продемонстрировал ей разницу между рысью и галопом, показал, как менять посылы, выкрикивал объяснения на скаку. Она фотографировала.

— Хочешь попробовать? — крикнул он, подъезжая к забору.

Сара увидела себя скачущей по кругу, как Рой, только лучше. Ее отец когда-то держал двух лошадей.

Рой спешился.

— Давай подсажу тебя. — Он посмотрел на ее ногу. — Вообще никогда не садись в кроссовках на лошадь. Но на этот раз так и быть. — Он сложил ладони в подобие стремени и подсадил ее.

Земля осталась далеко внизу, Сара держалась за луку.

— Постукивай ее пятками по бокам. Не бей, а постукивай. Она еще возбуждена. Пятки опусти пониже, — учил Рей.

Сидеть в седле было неудобно.

— Держи, пятки ниже! — крикнул он, когда лошадь побежала.

Сара терпеть не могла, когда на нее кричали.

— Не натягивай поводья! Мягко подергивай!

Лошадь не желала останавливаться. Она перешла за рысь. Седло поддавало Саре под зад.

— Ты послала ее в рысь! — кричал Рой.

Сара попыталась рассмеяться, но скачка превращалась в пытку. Она потеряла правое стремя и наклонилась, чтобы разглядеть, куда оно девалось. Она слышала, как Рой приговаривал:

— Ну, ты даешь! Ну, зараза!

Упав, Сара почувствовала запах опилок. Она ударилась плечом о землю. Ужасно захотелось есть. Рой отвел ей волосы с глаз.