Александр Дюма - Дюма. Том 45. Жорж. Корсиканские братья. Габриел Ламбер. Метр Адам из Калабрии

Не пройдя и четверти льё, они услышали лай собаки.

Лайза подал знак, носильщики остановились. Жорж все еще находился в бессознательном состоянии или же был настолько слаб, что не обращал никакого внимания на все происходящее.

Случилось то, что предвидел Лайза; англичане влезли на скалу, нависшую над пещерой, надеясь с помощью собаки вновь настичь беглецов.

Наступил тревожный миг; Лайза прислушался к лаю собаки: несколько минут она лаяла, не двигаясь с места, потом добежала до пещеры, где только что происходило сражение, затем помчалась от укреплений к шалашу, где некоторое время лежал раненый Жорж и где его навестил отец; вслед за тем лай удалился к югу, то есть в том направлении, куда шел Пьер Мюнье, — уловка Лайзы удалась. Англичане поддались на обман, они пошли по ложному следу за Пьером Мюнье, оставив без внимания его сына.

Положение оставалось тем не менее опасным: во время недолгой остановки беглецов появились первые лучи солнца и таинственная темнота леса начала рассеиваться. Конечно, если бы Жорж был цел и невредим и, как прежде, ловок и силен, трудностей у них было бы меньше, поскольку хитрость, мужество и находчивость были в равной степени присущи и преследуемым и преследователям, но рана Жоржа ставила их в неодинаковые условия, и Лайза не скрывал, что положение было критическим.

Он особенно боялся, что англичане, вполне вероятно, взяли себе в помощь рабов, обученных охоте на беглых негров, пообещав им что-нибудь, например свободу, если они схватят Жоржа. Тогда его превосходство как близкого к природе человека отчасти потеряет смысл, поскольку их преследуют такие же дети природы, для которых также нет тайн ни в ночи, ни в безлюдных пространствах.

Он подумал, что нельзя терять ни минуты, и, убедившись в том, какое направление выбрали преследователи, немедленно продолжил путь, двигаясь все время к востоку.

Лес выглядел необычно, и все живые существа, казалось, разделяли человеческие тревоги: стрельба, продолжавшаяся всю ночь, перебудила птиц в гнездах, кабанов в логовах и ланей в зарослях — все живое было напугано и носилось в паническом страхе, словно обезумев. Так беглецы шли два часа.

Через два часа пришлось сделать привал: негры, сражавшиеся всю ночь, в последний раз ели накануне в четыре часа. Лайза остановился у разрушенной ажупы, несомненно укрывавшей еще этой ночью беглых негров: под кучей золы, оставшейся после довольно долгого их пребывания здесь, еще тлели угли.

Трое негров отправились на охоту за танреками. Четвертый занялся разведением огня. Лайза собирал целебные травы для перевязки раненого.

Как бы ни был силен Жорж духом и телом, болезнь взяла свое: его лихорадило, он бредил, не сознавая, что происходит вокруг, и ничем не мог быть полезен своим спасителям — ни советом, ни делом.

Все же перевязка раны, казалось, принесла ему некоторое облегчение. Что же касается Лайзы, то он словно не был подвержен каким бы то ни было физическим слабостям. Шестьдесят часов провел он без сна, но выглядел бодро; двадцать часов он ничего не ел, но будто и не чувствовал голода.

Негры возвращались один за другим; они добыли штук шесть или восемь танреков и принялись поджаривать их у огромного костра, разведенного их товарищем. Дым костра все же внушал Лайзе опасения, но он рассудил, что поскольку они не оставили за собой никаких следов и успели уйти на два-три льё от места битвы, то, даже если враги и заметят дым, расстояние от их маленького отряда до любого английского поста настолько велико, что можно будет успеть скрыться до прихода солдат.

Когда еда была готова, негры позвали Лайзу, неотлучно сидевшего возле Жоржа. Лайза встал, присоединился к друзьям и вдруг заметил, что на бедре одного из негров кровоточит свежая рана. Тотчас спокойствие Лайзы исчезло: англичане могли гнаться за ними, как преследуют раненую лань, не потому, что догадывались, какая добыча от них ускользает, а для того лишь чтобы захватить раненого, ведь, кто бы он ни был, от него можно было получить важные сведения; конечно, англичане сделают все возможное, чтобы заполучить такого пленника.

Подумав об этом, он уже хотел отдать приказ своим четырем сподвижникам, сидевшим на корточках вокруг огня, сейчас же двинуться в путь, как неожиданно небольшую рощу, которая была гуще, чем остальной лес кругом, и на которой его взгляд не раз с беспокойством останавливался, озарила вспышка, послышались выстрелы, и пять или шесть пуль просвистело мимо него. Один из негров упал лицом прямо в костер, трое кинулись бежать, но один из них рухнул шагов через пять, а другой — еще через десять. И только одному удалось целым и невредимым укрыться в лесу.

Увидев дым, услышав стрельбу и свист пуль, Лайза бросился к носилкам, где лежал Жорж, подхватил раненого на руки как ребенка и, хотя тяжесть была велика, тоже устремился в лес.

Вдруг восемь или десять солдат, сопровождаемых пятью-шестью неграми, выскочили из рощи и бросились за беглецами, в одном из которых они узнали Жоржа, поскольку им было известно, что он ранен. Как и предвидел Лайза, они шли по кровавому следу. Остановившись недалеко от ажупы, на расстоянии в половину ружейного выстрела, они спокойно прицелились, и, как мы видим, прицелились неплохо: трое из четырех негров были если не убиты, то во всяком случае выведены из строя.

Тогда, уже ни на что не надеясь, Лайза пустился бежать; но, как бы он ни был вынослив, он не мог оторваться от преследователей, и те в конце концов сумели бы догнать его; к несчастью, у него было только две возможности, и обе обреченные на неудачу: броситься к чаще, где он вряд ли сумел бы далеко пробиться сквозь непролазные заросли, или бежать лесными прогалинами, подставляя себя под выстрелы. Он выбрал второй путь.

Вначале, собрав все силы, Лайза оказался на почти безопасном расстоянии от выстрелов; если бы он имел дело только с англичанами, он бы, безусловно, спасся; но за ним, быть может и неохотно, гнались еще и негры, подгоняемые сзади солдатскими штыками и из-за этого вынужденные преследовать его как дичь, и не потому, что они усердствовали, а потому, что боялись за себя.

Время от времени Лайза мелькал между деревьями, и тогда раздавались выстрелы и было видно, как пули срывают кору с деревьев вокруг него или вспахивают землю у него под ногами; но ни одна пуля не задела его, словно заговоренного, и он продолжал бежать все быстрее, подгоняемый опасностью, от которой он убегал.

Наконец он выбежал на край прогалины: это был крутой и почти открытый склон горы, вершина которой густо поросла молодым лесом. Если бы Лайзе удалось подняться по склону, он укрылся бы среди скал, проскользнул бы в какую-нибудь лощину и ушел бы от погони; но на этом открытом месте Лайза был хорошей мишенью для стрелков.