Сельма Оттилия Ловиса Лагерлеф - Чудеса Антихриста

Но вдруг его лицо снова осветилось прекрасной, наивно-благочестивой улыбкой. Изображение хотело только испытать веру его и этих людей. Если они не усомнятся, оно поможет им.

Он снова запел псалом своим ясным голосом и поднялся на ступени алтаря.

Но, подойдя ближе к изображению, он внезапно смолк. Он стоял и смотрел на изображение широко раскрытыми глазами. Потом он протянул руку, взял корону и поднес ее к глазам.

— Да, да, это написано тут! — пробормотал он. И корона выпала из его рук и покатилась по полу.

Патер Гондо сразу узнал, что перед ним был изображение из Ara coeli.

Но он не сообщил об этом сейчас же народу, а сказал со своей обычной кротостью:

— Друзья мои, я хочу рассказать вам замечательную историю!

Он рассказал им об англичанке, которая хотела украсть изображение Христа из Ara coeli. И он рассказал, как изображение было названо «Антихристом» и сброшено в мир.

— Мне и сейчас вспоминается старый фра Симоне, — говорил патер Гондо. — Показывая изображение в Ara coeli, он всегда говорил: «Вот эта маленькая ручка звонила, вот эта маленькая ножка стучала в дверь».

Когда же я спрашивал фра Симоне, что сталось с другим изображением, он ответил: — Что же могло с ним статься? Его вероятно разорвали на куски римские собаки!

Рассказав это, патер Гондо совершенно спокойно подошел и поднял корону, которую он уронил на пол.

— Прочтите, что тут написано! — сказал он. И он передал корону.

Люди стояли со свечами в руках и освещали ими корону. Те, кто умел читать, прочли надпись, а неграмотные видели во всяком случае, что какая-то надпись есть.

И каждый бравший в руки корону, тушил потом свою свечу.

Когда потухла последняя свеча, патер Гондо обратился к пилигримам, столпившимся вокруг него.

— Я привел вас сюда, — заговорил он, — поклониться тому, кто дарует покой вашим душам и введешт вас в царствие небесное! Но я повел вас по ложному пути, потому что это изображение ничего не может дать. Его царство лишь на земле!

— Наша бедная сестра лишилась рассудка, — продолжал патер Гондо, — потому что она пришла сюда в надежде на небесную милость. У нее помутился разум, когда она молилась изображению, не получая помощи. А оно не могло услышать ее, потому что царство его лишь на земле.

Он замолчал, и все смотрели на него, как бы вопрошая, что все это значит.

Потом он спросил по-прежнему спокойно:

— Может ли дольше оставаться на алтаре изображение, носящее на короне такие слова?

— Нет, нет! — закричали пилигримы.

Жители Диаманте молчали.

Патер Гондо схватил изображение и в далеко протянутых руках понес через всю церковь к выходу.

Но как спокойно и кротко ни говорил патер Гондо, глаза его все время строго и внушительно покоились на толпе. И никто не мог бороться с его силой, так огромно было его влияние. Все чувствовали себя разбитыми, и никто не мог высказаться свободно.

Подойдя к выходу, патер Гондо остановился и оглянулся. Острым сверкающим взглядом обвел он толпу.

— Дайте и корону, — сказал патер Гондо.

И корона была подана ему.

Он надел ее на изображение, вышел из церкви и остановился возле статуи Сан-Паскале. Он сказал что-то на ухо некоторым пилигримам, и те сейчас же удалились. Они вернулись, неся дрова и хворост. Они сложили костер у ног патера Гондо и зажгли его.

Все, бывшие в церкви, столпились позади патера Гондо. Безвольные и подавленные стояли они на площади перед церковью. Они видели, что монах собирается сжечь их любимое благодетельное изображение, но не оказывали никакого сопротивления. Они сами не понимали, почему они не спешат спасти изображение.

Но патер Гондо, видя, что огонь разгорелся и изображение всецело в его власти, выпрямился и, сверкая глазами, обратился к толпе.

— Мои бедные дети, — кротко заговорил он. — Вы приютили у себя опасного гостя. Но как могло случиться, что вы не догадались раньше, кто он?

— Что мне думать о вас? — продолжал он строже. — Вы сами говорите, что изображение даровало вам все, о чем вы просили. Так, значит, во все эти годы в Диаманте не нашлось ни одного человека, который просил бы об отпущении грехов и душевном мире?

Возможно ли это? Жители Диаманте просили только о выигрышах в лотерею и урожае, о насущном хлебе, здоровье и деньгах? Он раздавал ведь только земные блага! Никто не молил его о небесной милости.

— Неужели это действительно так? Нет, это невозможно! — радостно проговорил патер Гондо, как бы преисполнившись внезапной надеждой — Я ошибаюсь! Жители Диаманте знают, что я не брошу изображения в огонь, не спросив их согласия. Они ждут только, чтобы я замолчал, и тогда принесут доказательства в пользу изображения.

Теперь многие выступят вперед и скажут: «Это изображение сделало меня верующим!» И другие скажут: «Оно даровало мне отпущение грехов!» и еще другие: «Оно открыло мне глаза на благость Господню!» Они выступят и скажут все это, а я буду отдан на смех и порицание и я вынужден буду признать свое заблуждение и сам снова воздвигну его на алтаре!

Патер Гондо замолчал и, поощрительно смеясь, смотрел на толпу. Сильное движение произошло в толпе слушателей. Многие казалось, были готовы выступить и произнести свидетельства.

Они делали несколько шагов, но снова останавливались.

— Я жду, — сказал патер Гондо, и глаза его просили и звали.

Но никто не выступил из толпы. Вся толпа дрожала от ужаса при мысли, что в этом отношении они не могут стоять за изображение. Никто не решался заговорить.

— Мои бедные дети, — произнес патер Гондо с глубокой печалью. — Вы держали у себя Антихриста, и он приобрел над вами власть. Вы забыли Бога! Вы забыли, что у вас есть душа! Вы думаете только о земном!

Раньше говорили, что жители Диаманте самый благочестивый народ в Сицилии. Но теперь, очевидно, не так. Жители Диаманте рабы этого мира. Может быть, они даже неверующие социалисты, которые любят только землю. Они не могут быть ничем другим. Ведь среди них находился Антихрист!

Когда толпа услышала эти обвинения, она, казалось, получила способность защищаться. Гневный ропот прошел по рядам.

— Изображение святое! — закричал один. — Когда оно въезжало в город, колокола Сан-Паскале звонили целый день!

— Разве они могли звонить меньше, предупреждая о таком несчастье? — возразил монах.

И он с еще большей горячностью продолжал свои нападки.

— Вы слуги нечестивого, а не христиане! Вы служите ему, потому что он помогает вам! Но в вас не покоится дух благодати!

— Он был добр и милосерд, как Христос! — заговорили в толпе.

— Разве в этом-то и не все несчастье? — воскликнул гневно патер Гондо. — Он принял образ Христа, чтобы соблазнить вас! Только таким путем мог он поймать вас в свои сети. Рассыпая на вас дары и милости, он заманил вас в свою ловушку и сделал из вас рабов мира! Или это не так? Может быть, кто-нибудь может опровергнуть это? Может быть, кто-нибудь слышал, как человек, которого нет здесь, молил изображение о милости Господней?