Александр Дюма - Дюма. Том 04. Королева Марго

Это произошло как раз в то время, когда Екатерина остановила командира своей охраны, сказав ему:

— Побудьте здесь, я посмотрю сама, что там происходит.

— Мадам, — ответил командир, — все же опасность, которой может подвергнуться ваше величество, требует, чтобы я вас проводил.

— Останьтесь здесь! — приказала Екатерина уже более властным тоном. — У королей есть более мощная охрана, нежели меч.

Командир остался в комнате.

Екатерина сунула ноги в бархатные ночные туфли, взяла лампу, вышла из опочивальни в коридор, 4еще наполненный пороховым дымом, и двинулась, бесстрастная, невозмутимая, как призрак, к покоям короля Наваррского.

Всюду царила тишина. Екатерина подошла к двери, переступила через порог и увидела в передней Ортона, лежавшего без чувств.

— Так! Вот слуга; очевидно, дальше найдем и господина!

И она вошла в следующую дверь; здесь ее нога наткнулась на какой-то труп, она опустила лампу: это лежал мертвый стражник с разрубленной головой. В трех шагах от него лежал начальник, раненный пулей, и испускал последний хриплый вздох.

Наконец, еще дальше, у кровати, лежал третий, смертельно бледный; кровь лилась у него из двух ран на шее, он судорожно двигал руками, стараясь приподняться.

Это был Морвель.

Дрожь пробежала по телу Екатерины. Она посмотрела на пустую кровать; оглядела всю комнату, тщетно стараясь найти среди этих людей, плававших в собственной крови, желанный труп.

Морвель узнал Екатерину; глаза его с ужасом расширились, и он в отчаянии протянул к ней руки.

— Где он? — спросила королева тихо. — Куда девался? Негодяи, вы его упустили!

Морвель попытался выговорить какие-то слова, но из его раненой гортани вырывались лишь невнятные свистящие звуки, красноватая пена окрасила губы, он замотал головой от бессилия и боли.

— Говори же! — крикнула Екатерина. — Говори! Скажи хоть слово!

Морвель показал на свое горло, снова издал нечленораздельные звуки, предпринял отчаянную попытку заговорить, но только захрипел и потерял сознание.

Екатерина огляделась: вокруг нее лежали одни трупы или умирающие; кровь текла ручьями, и могильное безмолвие царило на месте действия.

Она еще раз попробовала спросить Морвеля, но не могла привести его в сознание. Морвель лежал не только безгласен, но и недвижим: из-под его колета выглядывала какая-то бумага — это был приказ об аресте короля Наваррского. Екатерина выхватила его и спрятала у себя на груди.

В эту минуту сзади чуть слышно скрипнула половица; Екатерина обернулась и увидела герцога Алансонского, стоявшего в дверях спальни, — он не удержался, пришел на шум и остолбенел от представшего его глазам зрелища.

— Вы здесь? — спросила Екатерина.

— Да, мадам. Боже мой, что произошло? — в свою очередь, спросил герцог.

— Франсуа, идите к себе; вы скоро узнаете, что произошло.

Герцог Алансонский не был так уж неосведомлен о происшедшем, как думала Екатерина. Едва в коридоре раздались шаги солдат, он стал прислушиваться. Когда же герцог увидал людей, входивших к королю Наваррскому, то, сопоставив это со словами, сказанными ему Екатериной, он догадался, что должно было произойти, и радостно предвкушал минуту, когда более сильная рука уничтожит его опасного союзника.

Вскоре выстрелы и торопливо удалявшиеся шаги привлекли внимание герцога; он увидал, как в узкой полоске света, падавшего из его чуть приоткрытой двери на лестницу, мелькнул хорошо знакомый вишневый плащ.

— Де Муи! — воскликнул он. — Де Муи у моего зятя! Но это невозможно! Неужели это Ла Моль?

Герцог встревожился. Он вспомнил, что молодой человек был ему рекомендован самой Маргаритой, и, желая убедиться, что бежавший человек — Ла Моль, быстро поднялся в комнату молодых дворян. Там никого не было, но в углу висел знаменитый вишневый плащ. Сомнения его рассеялись: значит, это был не Ла Моль, а де Муи.

Герцог, бледный, дрожа от страха, как бы гугенот не попался и не выдал заговора, сейчас же побежал к пропускной калитке Лувра. Там он узнал, что вишневому плащу удалось благополучно проскользнуть, крикнув, что в Лувре убивают по приказанию короля.

— Он ошибся, — прошептал герцог Алансонский, — не короля, а королевы-матери!

Герцог вернулся на арену боя, где и застал Екатерину, бродившую, как гиена, среди трупов.

По приказанию матери юноша ушел к себе, притворясь послушным и спокойным, несмотря на большое душевное смятение.

Екатерина была в отчаянии от неудавшегося покушения; она позвала командира своей охраны, приказала убрать трупы, отнести раненого Морвеля к нему домой и запретила будить короля.

— Ох! И на этот раз он ускользнул! — шептала она, возвращаясь в свои покои. — Десница Божия простерлась над этим человеком, он будет царствовать! Да, будет царствовать!

Перед тем как открыть дверь в спальню, она провела рукою по лбу и сложила губы в свою обычную улыбку.

— Мадам, что там такое? — спросили в один голос все присутствовавшие, кроме баронессы де Сов, которая была до такой степени испугана, что не могла говорить.

— Пустое, — ответила Екатерина, — просто драка.

— Ой! — вдруг вскрикнула баронесса де Сов, показывая пальцем на то место, где прошла Екатерина. — О-о! Ваше величество, вы говорите — пустое, а каждый ваш шаг оставляет на ковре кровавый след!

А в это время Карл IX, взяв под руку Генриха Наваррского, шел по Парижу в сопровождении четырех дворян и двух факельщиков.

— Когда я выхожу из Лувра, — говорил король, — я испытываю такое наслаждение, точно попадаю в прекрасный лес; я легко дышу, я живу, я чувствую себя свободным.

Генрих улыбнулся:

— Как бы вам было хорошо в наших беарнских горах!

— Да, Анрио, я понимаю, что тебе хочется туда вернуться; но, если тебе уж очень невтерпеж, то вот мой совет: будь очень осторожен, ибо моя мать Екатерина так тебя любит, что не может без тебя жить.

— Ваше величество, как вы намерены провести этот вечер? — спросил Генрих, уклоняясь от опасной темы.

— Хочу тебя кое с кем познакомить, а ты мне скажешь свое мнение.

— Я в полном распоряжении вашего величества.

Два короля в сопровождении охраны прошли улицу Савонри и, поравнявшись с домом принца Конде, заметили, что два человека, закутанные в длинные плащи, выходят из потайной двери, которую один из них бесшумно запер за собой.

— Ого! — произнес король, обращаясь к Генриху, который тоже всматривался в них, но, по своему обыкновению, молча. — Это заслуживает внимания.

— Почему вы так думаете, сир? — спросил король Наваррский.

— Это касается не тебя, Анрио. Ты уверен в верности своей жены, — с улыбкой отвечал Карл, — но твой двоюродный братец Конде в своей жене не так уверен, а если уверен, то, черт возьми, напрасно!