Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Then the priest felt a large hand dragging him feet first out of the cell; it was there that he was to die.	И тут священник почувствовал, как сильная рука тащит его за ногу из кельи. Так вот где ему суждено умереть!
Fortunately for him, the moon had risen a few moments before.	К счастью для него, только что взошла луна.
When they had passed through the door of the cell, its pale rays fell upon the priest's countenance.	Когда они очутились за порогом кельи, бледный луч месяца осветил лицо священника.
Quasimodo looked him full in the face, a trembling seized him, and he released the priest and shrank back.	Квазимодо взглянул на него, задрожал и, выпустив его, отшатнулся.
The gypsy, who had advanced to the threshold of her cell, beheld with surprise their roles abruptly changed.	Цыганка, вышедшая на порог своей кельи, с изумлением увидела, что противники поменялись ролями.
It was now the priest who menaced, Quasimodo who was the suppliant.	Теперь угрожал священник, а Квазимодо умолял.
The priest, who was overwhelming the deaf man with gestures of wrath and reproach, made the latter a violent sign to retire.	Священник, выражавший жестами гнев и упрек, приказал ему удалиться.
The deaf man dropped his head, then he came and knelt at the gypsy's door,-"Monseigneur," he said, in a grave and resigned voice, "you shall do all that you please afterwards, but kill me first."	Глухой поник головою, затем опустился на колени у порога кельи. -Господин! - сказал он покорно и серьезно. - Потом вы можете делать, что вам угодно, но прежде убейте меня.
So saying, he presented his knife to the priest.	С этими словами он протянул священнику свой тесак.
The priest, beside himself, was about to seize it.	Обезумевший священник хотел было схватить его, но девушка оказалась проворнее.
But the young girl was quicker than be; she wrenched the knife from Quasimodo's hands and burst into a frantic laugh,-"Approach," she said to the priest.	Она вырвала нож из рук Квазимодо и злобно рассмеялась. - Подойди только! - сказала она священнику.
She held the blade high.	Она занесла нож.
The priest remained undecided.	Священник стоял в нерешительности.
She would certainly have struck him.	Он не сомневался, что она ударит его.
Then she added with a pitiless expression, well aware that she was about to pierce the priest's heart with thousands of red-hot irons,-	- Ты не осмелишься, трус! - крикнула она. И, зная, что это пронзит тысячью раскаленных игл его сердце, безжалостно добавила:
"Ah! I know that Phoebus is not dead!"	- Я знаю, что Феб не умер!
The priest overturned Quasimodo on the floor with a kick, and, quivering with rage, darted back under the vault of the staircase.	Священник отшвырнул ногой Квазимодо и, дрожа от бешенства, скрылся под лестничным сводом.
When he was gone, Quasimodo picked up the whistle which had just saved the gypsy.	Когда он ушел. Квазимодо поднял спасший цыганку свисток.
"It was getting rusty," he said, as he handed it back to her; then he left her alone.	- Он чуть было не заржавел, - проговорил он, возвращая его цыганке, и удалился, оставив ее одну.

The young girl, deeply agitated by this violent scene, fell back exhausted on her bed, and began to sob and weep.	Девушка, потрясенная этой бурной сценой, в изнеможении упала на постель и зарыдала.
Her horizon was becoming gloomy once more.	Горизонт ее вновь заволокло зловещими тучами.
The priest had groped his way back to his cell.	Священник ощупью вернулся в свою келью.
It was settled.	Свершилось.
Dom Claude was jealous of Quasimodo!	Клод ревновал к Квазимодо.
He repeated with a thoughtful air his fatal words:	Он задумчиво повторил роковые слова:
"No one shall have her."	"Она не достанется никому".
BOOK TENTH.	Книга десятая
CHAPTER I. GRINGOIRE HAS MANY GOOD IDEAS IN SUCCESSION.-RUE DES BERNARDINS.	I. На улице Бернардинцев у Гренгуара одна за другой рождаются блестящие мысли
As soon as Pierre Gringoire had seen how this whole affair was turning, and that there would decidedly be the rope, hanging, and other disagreeable things for the principal personages in this comedy, he had not cared to identify himself with the matter further.	С той самой минуты, как Гренгуар понял, какой оборот приняло все дело, и убедился, что для главных действующих лиц этой драмы оно, несомненно, пахнет веревкой, виселицей и прочими неприятностями, он решил ни во что не вмешиваться.
The outcasts with whom he had remained, reflecting that, after all, it was the best company in Paris,-the outcasts had continued to interest themselves in behalf of the gypsy.	Бродяги же, среди которых он остался, рассудив, что в конечном счете это самое приятное общество в Париже, продолжали интересоваться судьбой цыганки.
He had thought it very simple on the part of people who had, like herself, nothing else in prospect but Charmolue and Torterue, and who, unlike himself, did not gallop through the regions of imagination between the wings of Pegasus.	Поэт находил это вполне естественным со стороны людей, у которых, как и у нее, не было впереди ничего, кроме Шармолю либо Тортерю, и которые не уносились, подобно ему, в заоблачные выси на крыльях Пегаса.
From their remarks, he had learned that his wife of the broken crock had taken refuge in Notre-Dame, and he was very glad of it.	Из их разговоров он узнал, что его супруга, обвенчанная с ним по обряду разбитой кружки, нашла убежище в Соборе Парижской Богоматери, и был этому весьма рад.
But he felt no temptation to go and see her there.	Но он даже и не помышлял о том, чтобы ее проведать.
He meditated occasionally on the little goat, and that was all.	Порой он вспоминал о козочке, но этим все и ограничивалось.
Moreover, he was busy executing feats of strength during the day for his living, and at night he was engaged in composing a memorial against the Bishop of Paris, for he remembered having been drenched by the wheels of his mills, and he cherished a grudge against him for it.	Днем он давал акробатические представления, чтобы прокормить себя, а по ночам корпел над запиской, направленной против епископа Парижского, ибо не забыл, как колеса епископских мельниц когда-то окатили его водой, и затаил на него обиду.

He also occupied himself with annotating the fine work of Baudry-le-Rouge, Bishop of Noyon and Tournay, De Cupa Petrarum, which had given him a violent passion for architecture, an inclination which had replaced in his heart his passion for hermeticism, of which it was, moreover, only a natural corollary, since there is an intimate relation between hermeticism and masonry.	Одновременно он составлял комментарий к великолепному произведению епископа Нойонского и Турнейского Бодри-ле-Руж. De сира petrarum что вызвало у него сильнейшее влечение к архитектуре. Эта склонность вытеснила из его сердца страсть к герметике, естественным завершением которой и являлось зодчество, ибо между герметикой и зодчеством есть внутренняя связь.
Gringoire had passed from the love of an idea to the love of the form of that idea.	Гренгуар, ранее любивший идею, ныне любил внешнюю форму этой идеи.
One day he had halted near Saint Germain-l'Auxerrois, at the corner of a mansion called "For-l'Ev?que" (the Bishop's Tribunal), which stood opposite another called "For-le-Roi" (the King's Tribunal).	Однажды он остановился около церкви Сен-Жермен-д'Оксеруа, у самого угла здания, которое называлось Епископской тюрьмой и стояло напротив другого, которое именовалось Королевской тюрьмой.
At this For-l'Ev?que, there was a charming chapel of the fourteenth century, whose apse was on the street.	В Епископской тюрьме была очаровательная часовня XIV столетия, заалтарная часть которой выходила на улицу.
Gringoire was devoutly examining its exterior sculptures.	Гренгуар благоговейно рассматривал наружную скульптуру этой часовни.
He was in one of those moments of egotistical, exclusive, supreme, enjoyment when the artist beholds nothing in the world but art, and the world in art.	Он находился в состоянии того эгоистического, всепоглощающего высшего наслаждения, когда художник во всем мире видит только искусство и весь мир - в искусстве.
All at once he feels a hand laid gravely on his shoulder.	Вдруг он почувствовал, как чья-то рука тяжело легла ему на плечо.
He turns round.	Он обернулся.
It was his old friend, his former master, monsieur the archdeacon.	То был его бывший друг, его бывший учитель - то был архидьякон.
He was stupefied.	Он замер от изумления.
It was a long time since he had seen the archdeacon, and Dom Claude was one of those solemn and impassioned men, a meeting with whom always upsets the equilibrium of a sceptical philosopher.	Он уже давно не видел архидьякона, а отец Клод был одной из тех значительных и страстных натур, встреча с которыми всегда нарушает душевное равновесие философа-скептика.
The archdeacon maintained silence for several minutes, during which Gringoire had time to observe him.	Архидьякон несколько минут молчал, и Гренгуар мог не спеша разглядеть его.
He found Dom Claude greatly changed; pale as a winter's morning, with hollow eyes, and hair almost white.	Он нашел отца Клода сильно изменившимся, бледным, как зимнее утро; глаза у отца Клода ввалились, он стал совсем седой.
The priest broke the silence at length, by saying, in a tranquil but glacial tone,- "How do you do, Master Pierre?"	Первым нарушил молчание священник. - Как ваше здоровье, мэтр Пьер? - спокойно, но холодно спросил он.
"My health?" replied Gringoire. "Eh! eh! one can say both one thing and another on that score. Still, it is good, on the whole.	- Мое здоровье? - ответил Гренгуар. - Ни то, ни се, а впрочем, недурно!