Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Генри Филдинг
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Генри Филдинг, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Создавая «Тома Джонса», Фильдинг уже знал, что рождается великая вещь. Несколько тысяч часов, проведенных за письменным столом в обществе героев романа, окончательно убедили Фильдинга, что талант комедиографа, которым наградила его природа, не пропал втуне. Явилась на свет несравненная комическая эпопея, и все сделанное до этого, как не велики собственные достоинства этих произведений, было, оказывается, лишь подготовкой к ней.

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Генри Филдинг

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Nor is there any paternal fondness which seems less to savour of absolute instinct, and which may so well be reconciled to worldly wisdom, as this.	И ни один из видов родительской любви не является менее безотчетным и слепым, ни один так хорошо не согласуется с житейской мудростью.
These children may most truly be called the riches of their father; and many of them have with true filial piety fed their parent in his old age: so that not only the affection, but the interest, of the author may be highly injured by these slanderers, whose poisonous breath brings his book to an untimely end.	Такие дети по всей справедливости могут быть названы богатством отца, многие из них с истинно сыновней преданностью кормили родителя в преклонные его годы; таким образом, не только заветные чувства, но и материальные интересы писателя могут быть сильно задеты этими клеветниками, ядовитое дыхание которых поражает книгу преждевременной смертью.
Lastly, the slander of a book is, in truth, the slander of the author: for, as no one can call another bastard, without calling the mother a whore, so neither can any one give the names of sad stuff, horrid nonsense, &c., to a book, without calling the author a blockhead; which, though in a moral sense it is a preferable appellation to that of villain, is perhaps rather more injurious to his worldly interest.	Наконец, кто чернит книгу - чернит в то же время ее автора, потому что, как нельзя назвать кого-нибудь ублюдком, не назвав мать его потаскухой, так нельзя сказать о книге: "жалкая сплетня, чудовищная нелепость", не назвав автора ее болваном, что в нравственном смысле хотя и предпочтительней наименования подлец, по в отношении житейских выгод, пожалуй, вреднее.
Now, however ludicrous all this may appear to some, others, I doubt not, will feel and acknowledge the truth of it; nay, may, perhaps, think I have not treated the subject with decent solemnity; but surely a man may speak truth with a smiling countenance.	Как ни смешно все это может показаться иным читателям, однако я не сомневаюсь, найдется немало и таких, которые почувствуют и признают правоту моих слов и даже, пожалуй, подумают, что я рассуждаю об этом предмете недостаточно торжественно, - но, право же, истину можно говорить и с улыбкой на лице.
In reality, to depreciate a book maliciously, or even wantonly, is at least a very ill-natured office; and a morose snarling critic may, I believe, be suspected to be a bad man.	Обесславить книгу из злобы или даже ради шутки - поступок по меньшей мере весьма неблаговидный; и угрюмый, брюзгливый критик справедливо, мне кажется, должен почитаться дурным человеком.
I will therefore endeavour, in the remaining part of this chapter, to explain the marks of this character, and to show what criticism I here intend to obviate: for I can never be understood, unless by the very persons here meant, to insinuate that there are no proper judges of writing, or to endeavour to exclude from the commonwealth of literature any of those noble critics to whose labours the learned world are so greatly indebted.	Я постараюсь поэтому в заключительной части настоящей главы охарактеризовать его и показать, какую критику я отвергаю, ибо, надеюсь, никто, кроме разве господ, о которых здесь идет речь, не понял меня так, будто я вообще не допускаю существования компетентных судей литературных произведений или пытаюсь устранить из области литературы кого-нибудь из тех благородных критиков, трудам которых столько обязан ученый мир.
Such were Aristotle, Horace, and Longinus, among the antients, Dacier and Bossu among the French, and some perhaps among us; who have certainly been duly authorised to execute at least a judicial authority in foro literario.	К числу их принадлежат Аристотель, Гораций и Лонгин - среди древних, Дасье и Боссю - у французов да, пожалуй, кое-кто у нас; все они обладали должной компетентностью для исполнения судебных обязанностей in foro litterario.

But without ascertaining all the proper qualifications of a critic, which I have touched on elsewhere, I think I may very boldly object to the censures of any one past upon works which he hath not himself read.	Но, не устанавливая всех качеств, какими должен обладать критик, о чем я говорил в другом месте, я смело могу, мне кажется, протестовать против хулы людей, не читавших осуждаемых ими сочинений.
Such censurers as these, whether they speak from their own guess or suspicion, or from the report and opinion of others, may properly be said to slander the reputation of the book they condemn.	Подобные хулители, высказываются ли они на основании собственных догадок или подозрений или же на основании отзывов и мнения других, справедливо могут быть названы клеветниками, порочащими репутацию осуждаемых ими книг.
Such may likewise be suspected of deserving this character, who, without assigning any particular faults, condemn the whole in general defamatory terms; such as vile, dull, d-d stuff, &c., and particularly by the use of the monosyllable low; a word which becomes the mouth of no critic who is not RIGHT HONOURABLE.	Этой характеристики, сдается мне, заслуживают также критики, которые, не указывая определенных недостатков, осуждают все произведение целиком, клеймя его ходячими поносными словами: гадость, глупость, дрянь и тому подобное, особенно эпитетом "низкий" -вовсе неприличным в устах критика, если только он не сиятельная особа.
Again, though there may be some faults justly assigned in the work, yet, if those are not in the most essential parts, or if they are compensated by greater beauties, it will savour rather of the malice of a slanderer than of the judgment of a true critic to pass a severe sentence upon the whole, merely on account of some vicious part.	Далее, пусть даже в произведении действительно обнаружены некоторые погрешности, но если они находятся не в самых существенных его частях и возмещаются большими красотами, то суровый приговор всему произведению единственно на основании некоторых неудачных частностей продиктован скорее злобой клеветника, чем суждением истинного критика.
This is directly contrary to the sentiments of Horace:	Это прямая противоположность взглядам Горация:
Verum ubi plura nitent in carmine, non ego paucis	Verum ubi plura nitent in carmine, non ego paucis
Offendor maculis, quas aut incuria fudit,	Offender maculis, quas aut incuria fudit,
Aut humana parum cavit natura-- But where the beauties, more in number, shine, I am not angry, when a casual line (That with some trivial faults unequal flows) A careless hand or human frailty shows.-MR FRANCIS.	Aut humana parum cavit natura.
For, as Martial says, Aliter non fit, Avite, liber. No book can be otherwise composed.	Ибо, как говорит Марциал, aliter non fit, Avite, liber - ни одна книга не пишется иначе.
All beauty of character, as well as of countenance, and indeed of everything human, is to be tried in this manner.	Всякая красота в характере, в наружности, а также во всем, что касается человека, должна оцениваться только таким образом.
Cruel indeed would it be if such a work as this history, which hath employed some thousands of hours in the composing, should be liable to be condemned, because some particular chapter, or perhaps chapters, may be obnoxious to very just and sensible objections.	В самом деле, было бы жестоко, если бы произведение вроде этой истории, на сочинение которого ушло несколько тысяч часов, подверглось осуждению оттого, что одна какая-нибудь глава или даже ряд глав могут вызвать вполне справедливые и разумные возражения.

And yet nothing is more common than the most rigorous sentence upon books supported by such objections, which, if they were rightly taken (and that they are not always), do by no means go to the merit of the whole.	Между тем сплошь и рядом суровейший приговор книге основывается только на таких возражениях, которые, если они справедливы (а это бывает не всегда), нисколько не подрывают ее достоинства в целом.
In the theatre especially, a single expression which doth not coincide with the taste of the audience, or with any individual critic of that audience, is sure to be hissed; and one scene which should be disapproved would hazard the whole piece.	Особенно на театральных подмостках отдельное выражение, пришедшееся не по вкусу публике или какому-нибудь критику из публики, наверняка будет освистано, а одна не понравившаяся сцена может провалить всю пьесу.
To write within such severe rules as these is as impossible as to live up to some splenetic opinions: and if we judge according to the sentiments of some critics, and of some Christians, no author will be saved in this world, and no man in the next.	Писать, подчиняясь столь строим требованиям, так же невозможно, как жить согласно правилам желчных ригористов: послушать некоторых критиков и некоторых набожных христиан, так ни один писатель не спасется в этой жизни и ни один человек - в будущей.
Chapter ii.	Глава II
- The adventures which Sophia met with after her leaving Upton.	Приключения Софьи после отъезда из Эптона
Our history, just before it was obliged to turn about and travel backwards, had mentioned the departure of Sophia and her maid from the inn; we shall now therefore pursue the steps of that lovely creature, and leave her unworthy lover a little longer to bemoan his ill-luck, or rather his ill-conduct.	История наша, перед тем как нам пришлось повернуть назад и проделать путь, совершенный нашей героиней, остановилась на отъезде Софьи и ее горничной из гостиницы; последуем теперь за этой милой девушкой, предоставив ее недостойному возлюбленному оплакивать свою злую судьбу или, вернее, свое дурное поведение.
Sophia having directed her guide to travel through bye-roads, across the country, they now passed the Severn, and had scarce got a mile from the inn, when the young lady, looking behind her, saw several horses coming after on full speed.	Софья приказала проводнику ехать проселочными дорогами; они переправились через Северн и находились всего в миле от гостиницы, когда героиня наша, оглянувшись, увидела нескольких всадников, мчавшихся во весь опор.
This greatly alarmed her fears, and she called to the guide to put on as fast as possible.	Она очень испугалась и велела проводнику гнать как можно скорее.
He immediately obeyed her, and away they rode a full gallop.	Тот повиновался, и они поскакали галопом.
But the faster they went, the faster were they followed; and as the horses behind were somewhat swifter than those before, so the former were at length overtaken. A happy circumstance for poor Sophia; whose fears, joined to her fatigue, had almost overpowered her spirits; but she was now instantly relieved by a female voice, that greeted her in the softest manner, and with the utmost civility.	Но чем больше они прибавляли ходу, тем жарче их преследовали; и так как у догоняющих лошади были несколько резвее, чем у спасающихся от погони, то в конце концов первые догнали вторых - обстоятельство, счастливое для бедняжки Софьи, которая от страха и усталости почти обессилела; у нее сразу отлегло от сердца, когда раздался женский голос приветствовавший ее в самых ласковых и учтивых выражениях.
This greeting Sophia, as soon as she could recover her breath, with like civility, and with the highest satisfaction to herself, returned.	Отдышавшись, Софья тотчас же отвечала на приветствие столь же учтиво и с большим удовольствием.
The travellers who joined Sophia, and who had given her such terror, consisted, like her own company, of two females and a guide.	Всадники, настигшие Софью и так ее напугавшие, оказались, подобно ей, двумя женщинами с проводником.