Джон Голсуорси - Сага о Форсайтах. Книга 2

Из печального раздумья ее вывел голос тетки, говоривший:

— Вот она, Адриан!

На верху лестницы стоял дядя Адриан; его лицо с козлиной бородкой выглядывало из-за плеча сестры.

— Пришли твои вещи, детка. Где ты была?

— У Клер, тетечка.

— Знаешь, Динни, — сказал Адриан, — а ведь я не видел тебя чуть ли не целый год.

— И я тоже, дядя. Как в Блумсбери? Все благополучно? Кризис не повлиял на ископаемых?

— Ископаемые in esse [182] Как они есть сейчас (лат.). чувствуют себя прекрасно; in posse [183] Что касается их будущего (лат.). они очень ненадежны, а денег на экспедиции у нас нет. Происхождение Homo sapiens [184] Разумного человека (лат.). больше чем когда-либо покрыто туманом.

— Одеваться к ужину не нужно, Динни, Адриан остается. Лоренс будет так рад. Вы можете поболтать, пока я пойду распущу пояс. Может быть, ты хочешь подтянуть свой?

— Нет, спасибо, тетечка.

— Тогда иди туда.

Динни вошла в гостиную и села рядом с дядей. Дядя, худой и бородатый, с серьезным морщинистым лицом, загорелым даже в ноябре, сидел, скрестив длинные ноги, смотрел на нее сочувствующим взглядом и, как всегда, казалось, готов был слушать ее сердечные излияния.

— Ты знаешь насчет Клер, дядя?

— Голые факты, без «почему» и «отчего».

— Но они весьма некрасивы. Ты когда-нибудь имел дело с садистом?

— Однажды — в Маргете. В школе. Тогда я, конечно, не понимал, в чем дело, а потом сообразил. Ты хочешь сказать, что Корвен — садист?

— Так говорит Клер. Я шла с ним от ее дома. Очень странный человек.

— Неужели психопат? — спросил Адриан, поежившись.

— Разумнее нас с тобой. Но он желает все делать как ему нравится, совершенно не считаясь с другими, а когда это не удается, он кусается. Не может ли Клер получить развод, не предавая гласности их интимную жизнь?

— Только если добыть бесспорные доказательства измены.

— А их придется добывать здесь?

— Получить их с Цейлона вряд ли удалось бы, да и стоило бы очень дорого.

— Клер пока не хочет, чтобы за ним следили.

— Конечно, дело это довольно грязное, — отозвался Адриан.

— Знаю, дядя. Но ведь иного выхода нет?

— Нет.

— Сейчас она считает, что лучше всего оставить друг друга в покое; а он говорит, что если она с ним не вернется на Цейлон, то пусть пеняет на себя.

— Значит, тут еще кто-нибудь замешан?

— Есть один молодой человек, он в нее влюблен, но она говорит, что между ними ничего нет.

— Гм… «Молодость! Молодость!» — как сказал Шекспир. Приятный юноша?

— Я видела его только несколько минут. По-моему, очень славный.

— Это палка о двух концах.

— Я во всем верю Клер.

— Ты знаешь ее лучше, чем я, дорогая, но ведь она не очень-то терпелива. Сколько здесь пробудет Корвен?

— Она говорит, самое большее — месяц. Уже неделя, как он приехал.

— Он с ней виделся?

— Один раз. И опять пытался сегодня. Я его увела. Она ужасно боится этих встреч.

— Но ведь как муж он имеет полное право с ней видеться.

— Да, — отозвалась Динни и вздохнула.

— Не может ли ваш депутат, у которого она служит, придумать какой-нибудь выход? Он ведь юрист.

— Мне бы не хотелось посвящать его во все это. Уж очень интимные вещи. Да люди и не любят вмешиваться в семейные дрязги.

— Он женат?

— Нет.

Она поймала на себе внимательный взгляд дяди и вспомнила, как Клер, засмеявшись, сказала: «Динни, он в тебя влюблен».

— Он будет здесь завтра вечером, — продолжал дядя. — Кажется, Эм пригласила его ужинать, Клер тоже придет… Совершенно искренне, Динни, я просто не представляю себе, что тут можно сделать. Может быть, Клер передумает и вернется к Корвену или Корвен передумает и предоставит ей жить, как она хочет? Динни покачала головой.

— Они не передумают, не такие люди… Ну, мне надо пойти вымыть руки.

Оставшись один, Адриан стал размышлять о той бесспорной истине, что у каждого свои заботы. Его заботой была в настоящее время болезнь его двух пасынков — Шейлы и Рональда Ферз, которые заболели корью. Благодаря прямо-таки священному ужасу, с каким его жена относилась к «заразным» болезням, он оказался изолированным в собственном доме. Судьба Клер не слишком его интересовала. Ему и раньше казалось, что племянница принадлежит к тому типу молодых женщин, которые по любому случаю готовы закусить удила и когда-нибудь непременно свернут себе шею. Он отдал бы трех Клер за одну Динни. Но если семейные истории Клер угрожали спокойствию Динни, они становились важными и для него. У Динни, как видно, особая способность непременно взваливать на себя чужое бремя: сначала Хьюберта, потом его самого, потом Уилфр. ида Дезерта и, наконец, Клер.

И он сказал, обращаясь к попугаю леди Монт:

— Несправедливо, Полли, правда?

Попугай, привыкший к Адриану, вылетел из клетки, уселся к нему на плечо и ущипнул за ухо.

— Не одобряешь, да?

Зеленая птица пробормотала что-то нечленораздельное и продолжала прогуливаться по его пиджаку. Адрнан ласково подергал ее за хохолок.

А кто приласкает Динни, кто подергает ее за хохолок? Бедная девочка!

В эту минуту раздался голос его сестры:

— Я не позволю, чтобы Динни опять дергали.

— Эм, — обратился Адриан к сестре, — скажи, кто-нибудь из нас болел душой за другого?

— В больших семьях этого не бывает. Со мной это чуть не случилось, когда я женила Лайонела… А теперь он судья — ужасно! Дорнфорд… Ты видел его?

— Никогда.

— У него лицо как на портретах. Говорят, в Оксфорде он получил приз за прыжки в длину. Это может пригодиться?

— Говорят, это желательно.

— Отлично сложен, — продолжала леди Монт. — Я подробно рассмотрела его в Кондафорде.

— Милая Эм!

— Ради Динни, конечно. Что ты будешь делать с садовником, который во что бы то ни стало желает укатать каменную площадку?

— Скажу, чтобы он этого не делал.

— А он не слушается: когда ни выглянешь в окно в Липпингхолле, он вечно куда-то тащит эту трамбовку. Вот и гонг, а вот и Динни. Пойдем.

Сэр Лоренс стоял у буфета и извлекал из бутылки раскрошившуюся пробку.

— Лафит шестьдесят пятого года. Никак не угадаешь, каков он окажется. Открывайте осторожнее, Блор. Как ты думаешь, Адриан, подогреть его или не стоит?

— Лучше нет, если оно такое старое.

— Пожалуй.

Ужин начался в молчании. Адриан думал о Динни, Динни — о Клер, а сэр Лоренс — о вине.

— Французское искусство, — сказала леди Монт.

— Ах да! — подхватил сэр Лоренс. — Ты мне напомнила, Эм: будут выставлены некоторые картины, принадлежавшие старику Форсайту. Ведь он умер, спасая их, и это нужно сделать в память о нем.

Динни подняла глаза.

— Отец Флер? Хороший был человек, дядя?

— Хороший? — повторил сэр Лоренс. — Пожалуй, не то. Прямой — да, осторожный — да, слишком осторожный по теперешним временам. Когда начался пожар, его ударило по голове картиной… Бедняга… Впрочем, во французском искусстве он кое-что понимал… Эта выставка очень бы его порадовала.