Педро Аларкон - Треугольная шляпа, Пепита Хименес, Донья Перфекта, Кровь и песок

— Пепе, ради бога, опомнись, что ты говоришь, — подчеркнуто строго сказала донья Перфекта. — Простите его, дон Иносенсио… Он ведь не знает, что ваш племянниц, только что окончивший университет, уже превосходный адвокат.

— Я говорю в общем плане, — убежденно заключил Пепе. — Мне, сыну прославленного адвоката, очень хорошо известно, что некоторые из них превосходно справляются со своей благородной миссией.

— Ну что вы… Мой племянник еще совсем мальчик, — заметил каноник с притворной скромностью. Я далек от мысли, будто он чудо в науке, как, например, сеньор де Рей. Кто знает, может быть, со временем… Его способности не бросаются в глаза и никого не прельщают. Но все же у Хасинтито прочные взгляды и мудрые суждения. Все, что он знает, он знает в совершенстве. Ему чужды софизм и пустословие…

Беспокойство все больше и больше овладевало Пепе Реем.

Мысль о том, что его взгляды, к сожалению, расходятся со взглядами тетушкиных друзей, огорчила молодого человека, и он замолчал, опасаясь, как бы в конце концов он и сеньор Иносенсио не запустили друг в друга тарелками. К счастью, удары церковного колокола, призывавшего священника к такому важному занятию, как церковная служба, помогли гостю выйти из затруднительного положения. Благочестивый муж поднялся и попрощался с Пепе так ласково и любезно, будто их связывали узы самой близкой и долголетней дружбы. Священник уверил молодого человека в своем желании быть ему полезным и обещал познакомить с племянником, который охотно будет сопровождать его во время осмотра городка. Затем произнес несколько приветливых фраз и вышел, благосклонно похлопав Пепе по плечу. Молодой человек обрадовался такому проявлению миролюбия, но почувствовал облегчение, когда священник наконец покинул столовую.

Через несколько минут картина в столовой изменилась. Дон Каетано, обретя отдых от благородных трудов в сладком сне, крепко спал в кресле. Донья Перфекта занялась домашними делами. Росарито сидела у окна, выходившего в сад, и смотрела на брата. Взгляд ее, казалось, говорил: «Брат, сядь со мной рядом и скажи все, что хочешь сказать мне».

Пепе Рей, хотя и был математиком, понял ее.

— Дорогая сестренка, — сказал он. — Тебе, вероятно, наскучили наши сегодняшние споры? Видит бог, я не хотел щеголять своими познаниями. Во всем виноват сеньор священник… Знаешь, он произвел на меня очень странное впечатление…

— Он превосходный человек! — возразила Росарито, радуясь возможности сообщить брату все необходимые сведения.

— О да, он превосходный человек. Это сразу видно!

— Когда ты с ним познакомишься поближе, ты увидишь…

— …что ему нет цены. В конце концов раз он друг вашей семьи, значит, он и мой друг, — заметил молодой человек. — И часто он к вам заходит?

— Каждый день. Он очень добр и ласков! И любит меня!

— Ну если так, мне начинает нравиться этот сеньор.

— По вечерам он заходит играть в тресильо {146} , — продолжала девушка. — Когда смеркается, у нас собираются местный судья, прокурор, секретарь епископа, алькальд, сборщик налогов, племянник дона Иносенсио.

— А! Хасинтито, адвокат.

— Да, да. Он такой кроткий, смиренный. Дон Иносенсио души в нем не чает. С тех пор как Хасинтито вышел из университета в своей докторской шапочке… ведь он доктор двух факультетов и получил превосходный аттестат… Иносенсио часто бывает у нас вместе с ним… Маме он тоже очень нравится… Он прилежный и серьезный, по вечерам не ходит в казино и рано возвращается домой вместе с дядей, не играет и не проматывает денег. Он работает в адвокатской конторе дона Лоренсо Руиса, лучшего адвоката Орбахосы. Говорят, Хасинтито со временем станет крупным адвокатом.

— Дядюшка не слишком превозносил его, — заметил Пепе. — Мне очень жаль, что я болтал тут всякую чепуху об адвокатах. Не правда ли, мои замечания были очень неуместны, дорогая сестренка?

— Оставь, пожалуйста, на мой взгляд, ты во многом прав.

— Но, признайся, я был не совсем?..

— Нет, нет…

— Ты словно камень сняла с моей души!.. Я и не заметил, как вступил в этот досадный спор с почтенным священнослужителем. Мне искренне жаль…

— Я думаю, — сказала Росарито, ласково глядя на брата, — тебе будет трудно с нами.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, сумею ли я тебе хорошо объяснить, но мне кажется, тебе будет трудно привыкнуть к суждениям и взглядам жителей Орбахосы. Но это только мое предположение.

— О нет! Я уверен, что ты ошибаешься.

— Ты явился из других краев, из другого мира. Там люди очень умны и образованны, у них изящные манеры, остроумный разговор, да и весь их облик… Вероятно, я не смогу тебе хорошо объяснить, ты много знаешь… У нас нет того, что тебе необходимо: нет ученых, нет выдающихся личностей. У нас все слишком обыденно, Пепе. Мне кажется, тебе здесь очень скоро надоест… надоест до смерти, и ты уедешь.

Печаль, омрачившая лицо Росарито, в эту минуту показалась Пепе такой глубокой, что его охватило внезапное волнение.

— Ты заблуждаешься, дорогая сестренка. У меня и в мыслях этого нет. Да и мой характер и мои взгляды не отличаются от здешних. А если даже и так, то…

— То…

— То я совершенно убежден, что у нас с тобой, дорогая Росарио, не будет разногласий. В этом я не могу ошибиться.

Росарито покраснела и, пытаясь скрыть свое смущение под улыбкой, сказала:

— Только не выдумывай. Но ты прав, если хочешь сказать, что мне всегда будет нравиться то, что ты думаешь.

— Росарио! — воскликнул юноша. — Как только я тебя увидел, душу мою переполнила радость… и я почувствовал раскаяние: я должен был приехать в Орбахосу раньше.

— Ну уж этому я не поверю, — сказала девушка, стараясь за притворной веселостью скрыть свое волнение. — Так скоро?.. Не делай комплиментов, Пепе… Ведь я всего-навсего простая деревенская девушка, говорю об обычных вещах, не знаю французского языка, плохо одеваюсь, почти не играю на фортепьяно, я…

— О Росарио! — страстно перебил ее молодой человек. — Я и раньше предполагал, что ты совершенство. Теперь я убежден в этом.

Тут вошла донья Перфекта, и Росарио, не зная, как ответить на последние слова брата, и чувствуя, что должна что-то сказать, взглянув на мать, проговорила:

— Ах! Я совсем забыла покормить попугая.

— Не беспокойся об этом. Почему вы сидите в комнате? Пригласи брата пройтись по саду.

Донья Перфекта улыбнулась с материнской нежностью и указала племяннику на видневшуюся сквозь стекла тенистую аллею.

— Пойдем туда, — сказал Пепе, вставая.

Росарито, как птичка, выпущенная на свободу, метнулась к стеклянным дверям.

— Пепе очень образован, он, наверное, знает толк в деревьях, — заметила донья Перфекта. — Пусть он объяснит тебе, как делают прививку. Интересно, что он скажет по поводу тех маленьких груш, которые мы собираемся пересадить.