Полное собрание сочинений. Том 63

1886 г. Декабрь? Москва.

Дорогой Исаакъ Борисовичъ!

Сейчасъ получилъ ваше письмо, милый другъ. Правда, что вамъ предстоитъ большая и хорошая работа. Работа внесенія добра и свѣта туда, гдѣ его мало, и въ ту тьму, съ которой вы связаны плотски. 1Помогай вамъ Богъ забывать себя, чтобы не бояться и не чувствовать униженій, оскорбленій, клеветы. Въ этомъ все. Если свободенъ отъ желанія заявить себя, свою личность, то все сдѣлается такъ, какъ того хочетъ божеская часть нашей души, т. е. Богъ. Я ничего не знаю про ваши похожденія съ отбываніемъ воинской повинности. Напишите мнѣ. Денегъ я вамъ вышлю завтра двадцать рублей, а работа вамъ слѣдующая: кончайте скорѣе начатый вами разсказъ 2и присылайте сюда. Но не увлекайтесь тѣмъ, что[бы] сказать въ одномъ разсказѣ все. Это всегдашній камень преткновенія не имѣющихъ привычки писать. Вы уже начали запутываться, желая выразить все ученіе, всѣ заповѣди. Не ломайте, не гните по своему событія разсказа, а сами идите за нимъ, куда онъ ни поведетъ васъ. Куда бы ни повела жизнь, она вездѣ, во всемъ, можетъ быть освѣщена однимъ свѣтомъ. Несимметричность, случайность (кажущаяся) событій жизни — есть главный виновникъ ея. Не отвлекайтесь далеко отъ сюжета главнаго и кончайте, и — присылайте. Сытинъ платитъ всѣмъ по 30 и 50 рублей за листъ. Вотъ вамъ и работа, чтобы кормиться съ Розочкою 3въ тѣхъ условіяхъ, въ которыя Богъ поставилъ васъ.

Кланяйтесь вашей женѣ. 4Скажите ей, что я прошу ее, любя, не спѣшить, не сердиться ни на кого, не обвинять, а, главное, — ничего не рѣшать впередъ, не для васъ прошу, а для нея. Цѣлую васъ, милый другъ. Я живу и хорошо, и дурно. Хорошо тѣмъ, что мирно и любовно, дурно — тѣмъ, что физически лѣниво и нечестно.

Л. Т.

Печатается по копии, хранящейся в AЧ. Впервые опубликовано в «Елисаветградских новостях» 1904, № 106 от 7 марта, стр. 2. По содержанию письма ставим его вслед за письмом Толстого к И. Б. Файнерману от 14—20 ноября 1886 г. и помечаем его, приблизительно, декабрем 1886 г.

Письмо И. Б. Файнермана, на которое отвечает Толстой, неизвестно.

1Вероятно И. Б. Файнерман писал Толстому о своих распрях с женой, требовавшей от него развода.

2О каком рассказе говорит здесь Толстой и увидал ли свет этот рассказ, установить не удалось. В одном из писем И. Б. Файнермана к Толстому, не датированном, но, повидимому, относящемся к 1886 г., есть упоминание об одном рассказе, который тот направлял Толстому. Вот что писал он по этому поводу: «Посылаю вам несколько исписанных листов про князя Блохина. Думаю продолжать» (АТБ). Возможно, что об этом рассказе и идет речь.

3«Розочка» — дочь И. Б. Файнермана.

4Жена И. Б. Файнермана — Эсфирь Борисовна.

1886 г. Декабрь? Москва.

Дорогой другъ Василій Ивановичъ!

Отвѣтъ вашъ на мое письмо огорчилъ меня. Я въ немъ прочелъ между строкъ слѣдующее: хорошо тебѣ разсуждать, какъ у тебя не болитъ. А когда сердце болитъ, то всѣ разсужденія ничто. Это не вѣрно. Вопервыхъ у меня болитъ за васъ, а во вторыхъ: все ничто, исключая жизни той, которая дана отъ источника жизни и которую каждый изъ насъ 1сознаетъ въ себѣ. И вотъ про эту жизнь я говорилъ и говорю. Если ложно, неправильно разсуждать объ этой жизни — она дѣлается мукой. Вѣдь это не я выдумалъ и не вы несогласны, a вѣдь это есть, какъ то, что есть солнце. Есть то, что дана жизнь и можно на нее смотрѣть, какъ на свою собственность, отдѣльную свою жизнь, и можно смотрѣть на нее и понимать ее какъ служеніе. Въ первомъ случаѣ и своя смерть, и смерть любимыхъ есть ужасъ, во второмъ — нѣтъ смерти, п[отому] ч[то] цѣль жизни не жизнь, а то, чему она служитъ. Отчего хозяйка не въ отчаяніи, что приготовленное ею 2съ такой любовью кушанье — съѣдаютъ. Чтобы съ ней было, если бы она полюбила такъ свое кушанье, что въ немъ бы видѣла цѣль? — Все дѣло въ томъ, какъ понимать жизнь. Можно быть плохимъ, лѣнивымъ слугою, но понимать себя слугою и тогда не страшно все то, что выпадаетъ на долю слуги; но если я понимаю себя бариномъ, хотя бы я дѣлалъ работу слуги, всякое напоминаніе мнѣ того, что я слуга, будетъ мнѣ ужасно.

Простите меня, голубчикъ, если слова мои оскорбляютъ васъ. Не могу я не писать того, чтò думаю, думаю любя васъ и стараясь проникнуть въ вашу душу. Чтò вы дѣлаете и намѣрены дѣлать? Что бы вы пріѣхали сюда въ Россію. Вообще бы перемѣнили жизнь.

Есть у меня знакомый богатый купецъ Сибиряковъ. 3У него есть имѣнье въ Самарѣ и тамъ онъ предлагаетъ людямъ, желающимъ работать, жить у него на землѣ. Кромѣ того, онъ устраиваетъ тамъ 4ремесленно-хозяйственную школу. Не согласитесь ли вы поселиться у него или не возьмете ли мѣсто учителя.

Цѣлую васъ, Лиз[авету] Алекс[андровну] и Колю.

Пишите въ Москву. Наши всѣ вамъ кланяются, и васъ любятъ. И жена тоже, настолько, насколько можетъ любить человѣка, передъ кот[орымъ] она виновата.

Л. Т.

Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Публикуется впервые. Датируется по указанию В. И. Алексеева (см. В. И. Алексеев, «Воспоминания», стр. 140. ГТМ).

Письмо В. И. Алексеева, на которое отвечает Толстой, неизвестно. Написано оно было в ответ на письмо Льва Николаевича от октября-декабря? 1886 г. (см. письмо № 590).

1 Зачеркнуто: ощущаетъ

2 В подлиннике: ей

3Константин Михайлович Сибиряков. См. прим. к письму № 349.

4 Зачеркнуто: сел

На это письмо Толстого В. И. Алексеев отвечал письмом, в котором писал: «Я с удовольствием занял бы такое место, о каким Вы пишете. Уж больно мне не нравится городская обстановка. Только, как бы это устроить? Я думаю поехать в конце января в Россию: так не лучше ли будет повидаться мне в Москве с Сибиряковым. Не будет ли это поздно? Напишите, пожалуйста. Письмо Ваше, писанное в ответ на мое, действительно, тронуло меня. Меня мучило постоянно, как вы не поняли моего чувства, не поняли того, что чувство мое не выдуманное, а естественное, ну такое, как чувство боли при каком-нибудь увечье. Ведь мне больно не оттого, что я так или иначе смотрел на жизнь, не так рассуждал, а потому что от меня оторвана часть моего личного живого существа» (из письма В. И. Алексеева — без даты. АТБ).

1886 г. Декабрь? Москва.

Сейчасъ получилъ ваше письмо, Л[еонидъ] Е[горовичъ]. Вы прекрасно поставили вопросъ и даете очень важныя и вѣрныя, по моему, указанія. Поддержаніе и размноженіе жизни не можетъ быть цѣлью жизни — это несомнѣнно. 1Но тутъ-то и являются двѣ разныя точки зрѣнія: одна та, что знаніе въ человѣкѣ, въ человѣчествѣ— наука руководить жизнью и что потому цѣлъ жизни, руководимой знаніемъ, должна быть извѣстна этому знанію, и другая: что человѣкъ есть 2орудіе разума для совершенія его (разума), неизвѣстнаго вполнѣ человѣку, дѣла, и цѣлъ его, разума, не можетъ быть извѣстна, a извѣстенъ человѣку только путь , направленіе, 3по к[оторому] ведетъ его, живущій въ человѣкѣ, разумъ. (Христосъ все это сказалъ и я не перестаю удивляться 4строгости, точности его философскихъ опредѣленій). И въ самомъ дѣлѣ, развѣ можетъ быть цѣлъ для жизни міра и жизни людей (когда они сливаютъ свою жизнь съ жизнью міра). Понятіе цѣль есть понятіе ограниченности человѣческаго разума, въ родѣ понятій награды и наказанія и потому понятіе не приложимое къ жизни міра. Если есть цѣль, то она должна быть достигнута и тогда конецъ. Для міра вообще есть только жизнь, для участниковъ въ жизни міра есть и можетъ быть только направленіе, путь. Кромѣ того: При первой точкѣ зрѣнія предполагается, что вся дѣятельность человѣка состоитъ или, по крайней мѣрѣ, руководима знаніемъ и что для достиженія цѣли необходима преимущественно (исключительно, думаютъ часто) деятельность умственная. При второй же точкѣ зрѣнія человѣкъ, зная только направленіе, идетъ зато по этому направленію весь съ своими и нервами, и мускулами, и ногтями, т. е. весь подчиняется тому направленію, к[оторое] одно онъ знаетъ и съ каждымъ шагомъ видитъ новыя вѣхи на пути, но никогда не видитъ и не ищетъ видѣть цѣли. И только при этомъ условіи человѣкъ можетъ вѣрить вполнѣ тому направленію, по к[оторому] онъ идетъ и исполнять то, чтò требуетъ отъ него разумъ. Только ставъ въ условія поддержанія и размноженія жизни, согласныя съ разумомъ, только съ начала пути и всѣмъ существомъ избравъ единственное истинное направленіе, путь, онъ можетъ съ полной увѣренностью идти дальше и сознавать себя въ согласіи и единеніи съ разумомъ. Чѣмъ ближе эти условія, тѣмъ вѣрнѣе, чѣмъ дальше, тѣмъ сомнительнѣе. Все это я говорю, однако, не съ тѣмъ, чтобы ослабить важность вашего положенія о томъ, что жизнь не можетъ состоять въ поддерж[аніи] и размноженіи ея, и чтобы уклониться отъ глубокаго и важнаго вашего вопроса.