Полное собрание сочинений. Том 46

390 85 30 . быть моим Меркурием — Меркурий — латинское имя греческого бога Гермеса; в греко-римской мифологии Гермес-Меркурий был вестником богов и исполнителем их тайных — нередко любовных — поручений.

391 86 19 . сокращенной Франклиновской таблицей. — См. прим. 168.

392 86 28 . начать переписывать первую главу романа . — Роман «Четыре эпохи развития» не был разделен на главы, а делился только на две части, так что под «первой главой» здесь надо разуметь, повидимому, первую часть «Четырех эпох развития». См. прим. 335.

393 86 29 . Татарской язык, — татарскому (кумыцкому) языку Толстой учился у казака Луки Алексеевича Сехина, см. выше, прим. 389.

394 86 32. Сулимовскому , — Михаилу Ивановичу Сулимовскому, подпоручику батарейной № 4 батареи 20 Артиллерийской бригады. В 1886 г. в чине полковника командовал батареей (Янжул, II, прил., стр. 41). В добавление к многочисленным характеристикам Сулимовского, разбросанным в дневнике Толстого, приводим выдержку из письма А. П. Оголина к Толстому из Старогладковской от 16 сентября 1854 г.: «Старый Изегрим (есть молодой: приехал из корпуса брат Сулимовского) решительно переменился, я говорю не шутя. Он по-прежнему со взводом в Старом Юрте, и некая Гиремунда так овладела сердцем Изегрима, что он из волка обратился в ягненка: водки не пьет, при разговоре так приятно ухмыляется и делает такие ловкие и грациозные движения, так что если бы король Нобль знал об его успехах, то непременно потребовал бы к двору и сделал первым придворным». (Письмо не опубликовано, подлинник в АТБ — Изегрим, Гиремунда, король Нобль — действующие лица в сатирической поэме Гёте «Рейнеке-лис». Изегрим — волк, Гиремунда — волчица, король Нобль — лев.) М. И. Сулимовский упоминается под своей фамилией в «Рубке леса» (гл. VIII).

395 87 2 . писать роман — «Четыре эпохи развития».

396 87 7 . Алексеев , — Н. П. Алексеев, о котором см. прим. 318.

397 87 12 . Садо , — Садо Мисербиев, чеченец, кунак Толстого. Садо родился, жил и умер (летом 1901 г.) в Старом Юрте. Позднее он служил прапорщиком милиции в Старом Юрте и переводчиком у начальника Шатоевского округа, полковника Ипполитова. В письме к Т. А. Ергольской от 6 января 1852 г. Толстой писал ей: «Нужно вам сказать, что недалеко от лагеря [в Старом Юрте] есть аул, где живут чеченцы. Молодой малый чеченец Садо приезжал в лагерь и играл; он не знал ни счета, ни записи и были мерзавцы офицеры, которые его надували. Поэтому я никогда не играл против него, отговаривал его играть, говоря, что его надувают, и предложил ему играть за него. Он был мне страшно благодарен за это... Садо позвал меня к себе и предложил быть его кунаком... Отец его человек зажиточный, но деньги у него закопаны и он сыну не дает ни копейки. Чтобы раздобыть денег, сын выкрадывает у врага коня или корову, рискует иногда двадцать раз своей жизнью, чтобы своровать вещь, не стоящую и 10 р., делает он это не из корысти, а из удали. — Самый ловкий вор пользуется большим почетом и зовется «джигит», молодец. У Садо иногда до 1000 р. сер., а то ни копейки. После моего посещения я подарил ему Николинькины серебряные часы, и мы сделались закадычными друзьями. — Часто он мне доказывал свою преданность, подвергая себя разным опасностям для меня; у них это считается за ничто, это стало привычкой и удовольствием. Когда я уехал из Старого Юрта, а Николинька там остался, Садо приходил к нему каждый день и говорил, что скучает и не знает, что делать без меня. Узнав из моего письма к Николиньке, что моя лошадь заболела, и что я прошу подыскать мне другую в Старом Юрте, Садо явился ко мне и привел мне своего коня, которого он настоял, чтобы я взял... Вчера вечером я обдумывал свои денежные дела и свои долги... Сегодня утром я получаю письмо от Николиньки... он мне пишет: «Наднях был у меня Садо, он выиграл у Кноринга твои векселя и привез их мне. Он так был доволен этому выигрышу, так счастлив и так много меня спрашивал: Как думаешь, брат рад будет, что я это сделал? — что я его очень за это полюбил. Этот человек действительно к тебе привязан»... И как трогательна преданность Садо, не правда ли? Он знает о страсти Сережи к лошадям и когда я ему обещал взять его с собой, когда поеду в Россию, он сказал, что 100 жизней отдаст, а выкрадет в горах какого ни на есть лучшего коня и приведет моему брату» (т. 59, п. 55). — Садо был вместе с Толстым при нападении на него чеченцев 13 июня 1853 г. (см. прим. 868). Имя Садо упоминается в рассказе «Разжалованный», это же имя Толстой дал и кунаку Хаджи Мурата.

398 87 14. Хамаматюрт: — чеченское селение на правом, «немирном» берегу Терека, почти напротив Старогладковской; возможно, что то самое, о котором Толстой говорит в «Казаках» (гл. VI). «Прямо против кордона, на том берегу, всё было пусто; только низкие бесконечные и пустынные камыши тянулись до самых гор. Немного в стороне виднелись на низком берегу глиняные дома, плоские крыши и воронкообразные трубы чеченского аула».

399 87 16-17. П ойду на дорогу. — В кавказских войсках считалось молодечеством выходить ночью на дорогу подстерегать немирных чеченцев и татар. Из записи следующего дня однако видно, что Толстой не осуществил этого намерения. В рассказе «Набег», написанном несколько позже, он внес эту черту в характеристику поручика Розенкранца: «Часто, ходя с двумя-тремя мирными татарами по ночам в горы засаживаться на дороги, чтобы подкарауливать и убивать немирных проезжих татар, хотя сердце не раз говорило ему, что ничего тут удалого нет, он считал себя обязанным заставлять страдать людей, в которых он будто разочарован за что-то и которых он будто бы презирал и ненавидел» (т. 3, стр. 22).

400 87 23. с Саламалидой — (испорченное Соломонида) казачкой в Старогладковской; дальше Толстой пишет ее имя: Саламанида.

401 87 28 . с Балтою — Балта или Булта, как он сам подписывался, Исаев, чеченец, маркитант, приятель Толстого и его брата. О нем часто упоминается в письмах H. Н. Толстого к брату. В письме, отправленном вероятно в середине июня 1852 г., он пишет: «Возвратясь из Кизляра, я нашел у себя кунаков: Балту и Садо... Зато Балта был очень хорошенькой. Надо было видеть, с каким веселым и одушевленным видом он рассказывал, что его команду побили: из девяти человек, которые отправились в горы, чтобы поймать какого-нибудь тавлинца, 3-х убили и 4-х ранили..., сам же командир, т. е. Балта, поправился. Он обыграл какого-то дурака, выиграл 100 руб. сер., часы, седло и разные разности, да кроме того его команда, прежде своего несчастного похода к Веденям, доставила командиру пользу, так что Балта чуть ли не капиталист и собирается взять новую хозяйку, а старой хозяйке дал 15 целковых на покупку персидского ковра для кунацкой». (Письмо не опубликовано, подлинник в АТБ.) В архиве Толстого сохранилось чрезвычайно любопытное письмо к нему Балты от 23 января 1856 г., опубликованное в «Сборнике для описания местностей и племен Кавказа», т. 46, Махач-Кала, 1929.