Полное собрание сочинений. Том 44

Старайтесь жить для себя доброй жизнью, и вы почувствуете радость всё большего и большего единения со всем миром.

Если человек живет только телесною жизнью, он всё равно, что запирает сам себя в тюрьму. Только жизнь для души отворяет дверь тюрьмы и выводит человека в жизнь общую со всеми.

Много разных голосов зовут нас в сторону от той главной работы нашей жизни — единения со всем живущим; только один тихий голос совести говорит нам, чтобы мы не оставляли этой работы. Не заглушай этого голоса, а слушай его; он один приведет тебя к истинному добру.

Сознание всего, заключенное в пределы, стремится расширить эти пределы. В этом первая половина жизни людей. Человек в первой половине своей жизни всё больше и больше любит предметы, людей, т.-е., выходя из своих пределов, переносит свое сознание в другие существа. Но как бы много он ни любил, он не может уйти из своих пределов, и во второй половине жизни уже не старается расширять свои пределы, а разрушает их. Совершается нечто подобное развитию бабочки из гусеницы. Мы здесь гусеницы: сначала родимся, потом засыпаем в куколку и только под конец жизни становимся бабочкой, готовой к полету.

Когда человек живет животной жизнью, он не знает, что через него живет Бог. Когда в нем пробуждается разум, он узнает это. А зная это, он соединяется с Богом; а соединяясь с Богом, соединяется с людьми.

Жизнь представляется человеку непонятной загадкой только тогда, когда он не сознает своего единства с душами всех людей мира.

Отчего так тяжело бывает несогласие с другим человеком и еще тяжелее нелюбовь к другому человеку? Оттого, что мы все чувствуем, что то, чтò в нас делает нас людьми, одно во всех. А мы вот, не любя других, расходимся с тем, чтò одно во всех, расходимся сами с собою.

Ты хочешь доставить как можно больше удовольствий твоему телу? Но долго ли будет жить твое тело? Заботиться о благе тела — это всё равно, что строить себе дом на льду. Какая радость может быть в такой жизни, какое спокойствие? Не опасаешься ли ты постоянно, что рано или поздно лед растает, — рано или поздно придется тебе оставить смертное твое тело.

Перенеси же дом твой на твердую почву, — работай над тем, чтò не умирает: улучшай свою душу, приближай ее к совершенству. В этом благо.

По Григорию Сковороде.

Дело нашей жизни в этом мире кажется нам двойным: одно — приобретение высшего, духовного блага себе, и другое — установление царства Божия на земле, содействие благу всего мира. Но и то и другое достигается одним и тем же: освобождением в себе божественного света, заложенного в душу каждого человека.

Все наши горести и страдания — только от признания собою своего телесного я, которого нет и никогда не было. Есть только Начало всего — Бог, и я — Его проявление, и чем больше я сознаю это (а вся жизнь неудержимо ведет к этому сознанию), тем жизнь моя становится мне понятнее и радостнее. Я — только отверстие, через которое проходит жизнь. Я — ничто; то, чтò проходит, то — Всё. И я могу слиться с этим проходящим через меня. И в этом слиянии одно истинное и великое благо.

Добрая воля, т.-е. желание, забыв себя, служить другим, хорошо не тем, чтò оно причиняет или выполняет, — не своей пригодностью к достижению какой-нибудь намеченной цели, а единственно только своим хотением, т.-е. само по себе; рассматриваемое само по себе, без всякого сравнения, оно имеет гораздо высшую цену, чем всё, чтò посредством его могло быть когда-либо выполнено на пользу какой-нибудь склонности, даже на пользу совокупности всех склонностей. Если бы по особой неблагосклонности судьбы или по причине слишком скудных способностей, такая воля была бы совершенно лишена возможности выполнить свое намерение, если бы при ее величайшем напряжении всё-таки ничего не было бы ею сделано, и осталась бы только одна добрая воля (конечно, не как одно голое желание, а как применение всех средств, какие только в нашей власти), то и в таком случае такая воля всё-таки сверкала бы сама для себя, как драгоценный алмаз, как нечто такое, в чем в нем самом заключается его полная ценность.

Кант.

С грехом ссорься, с грешником мирись. Ненавидь дурное в человеке, а человека люби.

«Братцы, будем любить друг друга. Любовь от Бога, и любящий рожден от Бога и знает Бога. Не любящий не знает Бога, потому что Бог есть любовь», сказал Иоанн апостол.

Любить всех людей кажется трудно. Но кажется трудным каждое дело, когда не научился его делать. Люди всему учатся: и шить, и ткать, и пахать, и косить, и ковать, и читать, и писать. Так же надо учиться и тому, чтобы любить всех людей.

И выучиться этому не трудно, потому что любовь людей друг к другу вложена в их душу, как и сказано в Евангелии:

«Бога никто не видел нигде, но если мы любим друг друга, то Он пребывает в нас».

А если Бог — любовь и пребывает в нас, то выучиться любви не трудно. Надо только стараться избавиться от того, чтò мешает любви, не выпускает ее наружу. И только начни так делать — и скоро научишься самой важной и нужной на свете науке: любви к людям.

Если доброе дело делается для чего-нибудь, то оно уже не доброе дело. По-настоящему любишь только тогда, когда не знаешь, зачем и для чего.

Самые нежные растения прокладывают себе путь через самую жесткую землю, через трещины скал; так и любовь. Какой клин, какой молот, какой таран может сравниться с силою любви? Ничто не может противустоять ей.

Торо.

Человек живет сначала для своего временного, преходящего существа и как будто удовлетворяется. Потом приходит сознание нетвердости того, на чем строишь, и начинаешь понимать, что единственно твердое — это то духовное существо, которому не нужно ничего из того, чтò делал для себя, для тела (напротив, вредно), и человек начинает чувствовать, что нужно и важно только одно — удовлетворение того существа духовного, которое не умирает. Удовлетворяет же это существо только одно — любовь.

Любовь настоящая есть только любовь к ближнему, ровная, одинаковая для всех. Нужно заставить себя любить всех, которых мало любишь или ненавидишь, и перестать исключительно любить тех, которых слишком любишь. Одно не дошло, другое перешло. От того что слишком мало или вовсе не любишь одних и слишком, исключительно любишь других, от этого большая доля страданий мира.

Любить трудно. Надо не только любить, но быть любовью. А если ты стал любовью, то ты стал Богом.