Полное собрание сочинений. Том 44

Только потому, что над некоторою частью соединяющихся совершается духовенством известная церемония, называемая церковным браком, люди нашего мира наивно воображают, что эта церемония освобождает их от требования целомудрия и разрешает ничем неограниченное и ничем не сдерживаемое половое общение.

Никакой род преступлений людских против нравственного закона не скрывается с такой тщательностью людьми друг перед другом, как преступления, вызываемые половой похотью; и нет преступления против нравственного закона, которое было бы так обще всем людям, захватывая их в самых разнообразных и ужасных видах; нет преступления против нравственного закона, на которое смотрели бы так несогласно люди, одни считая известный поступок страшным грехом, другие — тот же поступок самым обычным удобством или удовольствием; нет преступления, на счет которого было бы выказываемо столько фарисейства; нет преступления, отношение к которому показывало бы так верно нравственный уровень человека; и нет преступления более губительного для отдельных людей и для движения вперед всего человечества.

Одна из главных причин разврата это — установившееся в обществе богатых классов удивительное суеверие о том, что совращение девушки или женщины бедных сословий не представляет и в тысячной доле того значения, которое эти совращения имеют для людей богатых классов.

Если по злобе хочешь повредить человеку, то удастся ли тебе или не удастся сделать это, ты своей злобой сделаешь себе наверно зло вместо того добра, которое ты мог сделать себе, если бы постарался потушить в себе злобу и вызвать доброе чувство к брату.

Говорят, что хорошему человеку нельзя не сердиться на дурных. Но если так, то чем человек лучше в сравнении с другими людьми, тем сердитее ему надо быть, а бывает напротив: хороший человек, чем он лучше, тем он мягче и добрее ко всем людям. Бывает это от того, что хороший человек помнит, как часто он сам погрешал, и что если ему сердиться на дурных, то ему прежде всего надо сердиться на самого себя.

Сенека.

Если тебе кажется, что кто-нибудь виноват перед тобою, то ты можешь сделать две вещи: постараться отомстить и постараться простить. Если тебе удастся отомстить, у тебя останется тяжелое чувство раскаяния; если же удастся простить и забыть, то на душе будет спокойно и радостно. Что же надо делать?

Чем больше живет человек для души, тем меньше ему бывает помех, и потому тем меньше он будет сердиться.

Девяносто девять сотых всех речей и писаний происходят только от желания оправдать сделанное и делаемое нами зло. Юриспруденция, политика, дипломатия, экономика, большая часть философии и всё богословие, всё это возникло и живет только ради оправдания зла, от которого люди не хотят отказаться.

Человек бранит, оскорбляет тебя; не поддавайся ему, не становись на тот путь, на который он хочет завлечь тебя, не делай того же, чтò и он.

Марк Аврелий.

«Будь осторожен, когда хочешь в человеке бить по дьяволу, как бы не задеть в нем Бога». Это значит то, что, осуждая человека, не забывай того, что в нем дух Божий.

Если я знаю, что грех гнева лишает меня блага, то я не могу уже сознательно враждовать с другими людьми, не могу, как я делал это прежде, радоваться на свой гнев, гордиться им, разжигать, оправдывать его признанием себя важным и умным, а других людей ничтожными — потерянными и безумными, не могу уже теперь при первом напоминании о том, что я поддаюсь гневу, не признавать себя одного виноватым и не искать примирения с теми, кто враждует со мной.

Но этого мало. Если я знаю теперь, что гнев мой — неестественное, вредное для меня, болезненное состояние, то я знаю еще и то, чтò приводит меня в это состояние. Приводит меня в это состояние, кроме моих грехов, еще и то, что я не признаю некоторых людей людьми, равными себе. Я вижу теперь, что это отделение себя от людей и признание других за «рака» и безумных одна из главных причин моей вражды с людьми. Вспоминая свою прежнюю жизнь, я вижу теперь, что я никогда не позволял разгораться своему враждебному чувству на тех людей, которых считал выше себя, и никогда не оскорблял их; но зато малейший неприятный для меня поступок человека, которого я считал ниже себя, вызывал мой гнев на него и оскорбление, и чем выше я считал себя перед таким человеком, тем легче я оскорблял его; иногда даже одна воображаемая мною низость положения человека уже вызывала с моей стороны оскорбление ему.

Помни, что цель общей жизни людей — единение, а потому всякое выделение себя из числа одних людей и причисление себя к некоторым избранным отдаляет тебя от общей цели жизни — единения с людьми.

Если человек гордится внешними отличиями, думая ими возвысить себя, то он этим показывает то, что он не понимает того своего внутреннего достоинства, в сравнении с которым все внешние отличия — то же, что свечи при свете солнца.

Если видишь, что человек так уверен в том, что он так много знает, что ему нужно учить других людей, знай, что такому человеку нечему учить людей, потому что он сам мало знает или знает ложь, считая ее истиной.

Удивительно свойство самоуверенности. Какие бы ни были способности человека: ума, учености, всяких дарований, сердца даже, — если человек самоуверен, все эти качества становятся недостатками.

Любовь к исключительным людям своей семьи может быть причиной, но никак не оправданием несправедливых, недобрых поступков.

Патриотизм — это любовь к своему отечеству, народу, и патриотизм считается добродетелью. Но мы забываем, что любовь к отечеству могла быть добродетелью в нехристианском мире, в христианском же мире все, без исключения все люди — братья, и потому всякая исключительная любовь есть не добродетель, а грех.

Неравенство, которое устанавливают между собою люди, одна из главных причин их отступлений от доброй жизни. Одни — те, которым внушено, что они облечены особенным перед другими людьми значением, так опьяняются этим своим воображаемым значением, что перестают чувствовать свою ответственность в совершаемых ими делах; другие же, те, которым, напротив, внушается то, что они ничтожные существа, долженствующие во всем покоряться высшим, вследствие этого постоянного состояния унижения, впадают в странное состояние опьянения подобострастия и под влиянием этого опьянения теряют сознание ответственности в своих поступках. Серединные же люди, отчасти подчиняясь высшим, отчасти считая себя высшими, подпадают одновременно опьянению и власти и подобострастия и от этого теряют сознание своего человеческого достоинства.