Полное собрание сочинений. Том 44

Большинство людей нашего мира, хотя и не знают в подробностях этих успокоительных объяснений науки, так же, как и многие прежние люди не знали в подробностях теологических объяснений, оправдывавших их положение, — все всё-таки знают, что объяснение это есть, что ученые, умные люди несомненно доказали и продолжают доказывать, что теперешний порядок вещей — таков, каким он и должен быть, и что поэтому можно спокойно жить в этом порядке вещей, не стараясь изменить его.

Этим только можно объяснить то удивительное затмение, в котором находятся добрые люди нашего общества, искренно желающие блага животным, но с спокойной совестью поедающие жизни своих братьев.

Трудно, если не невозможно, найти разумный предел нашим желаниям собственности. В самом деле: довольство того или иного человека в этом отношении зависит не от абсолютной, а от некоторой чисто относительной величины, именно — от отношения между его требованиями и его имуществом. Поэтому имущество само по себе так же мало значит, как числитель без знаменателя. Человек может быть вполне довольным, не имея тех вещей, которых ему и в голову не приходило требовать и которые поэтому излишни ему; между тем другой, имеющий во сто раз больше, чувствует себя несчастным, потому что у него нет того, чтò ему потребовалось.

Шопенгауер.

Богатство драгоценное есть только одно и такое, которого никто не может отнять. Это — увеличение любви к Богу и людям. Богатство же вещественное мешает этому духовному богатству.

Отвечай добром на зло — и ты уничтожишь в злом человеке всё то удовольствие, какое он видит во зле.

Люди — разумные существа, и потому они должны бы видеть, что месть не может уничтожить зла, должны бы видеть, что избавление от зла — только в том, чтò противно злу: в любви, а никак не в мести, как бы она ни называлась.

Велико достоинство царя, когда он добр к своему рабу, но гораздо еще больше достоинство раба, когда он, не признавая зла, которое он терпит, хранит в своем сердце нежность и доброжелательство ко всему человечеству. Он не ненавидит своих угнетателей и даже, когда бессилен противостать их угнетению, он с состраданием соболезнует о их наглости и гордом обращении.

Буддийские Сутты.

Страх перед наказанием никогда не удержал ни одного убийцы. Тот, кто идет убивать своего соседа из мести или нужды, не рассуждает много о последствиях. Убийца всегда уверен, что избегнет преследования. Если бы когда-нибудь было объявлено, что никакого наказания не будут налагать на убийц, число убийств не увеличилось бы ни на один случай. Весьма вероятно, напротив, что оно уменьшилось бы, потому что не было бы преступников, развращенных в тюрьмах.

Кропоткин.

Пройдут сотни, может быть, десятки лет, и наши внуки будут удивляться на наши суды, тюрьмы, казни, так же, как мы удивляемся теперь на сжигание людей, на пытки. «Как могли они не видеть всю бессмысленность, жестокость и зловредность того, чтò они делали?» скажут наши потомки.

Непротивление злу насилием есть необходимое условие любви, такое условие, без которого любовь перестает быть любовью. На законе же любви основаны все учения нравственности.

Так что отрицание этого необходимого условия любви разрушает возможность какой бы то ни было нравственности.

Говорить: я признаю нравственность, но думаю, что непротивление злу насилием неверно и есть преувеличение, — всё равно, что сказать: я признаю то, что сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, но думать, что все прямые углы равны, не совсем верно, а есть некоторое преувеличение.

Говорят, что война, смертная казнь и всякие кровопролития не могут прекратиться, пока люди не перестанут бороться друг с другом, и сомневаются в том, чтобы это когда-нибудь случилось, и даже утверждают, что борьба, как необходимое последствие закона природы, не может когда-либо прекратиться. Прямой вывод из этого тот, что сама природа заставляет, принуждает человека нападать и сопротивляться именно так, как он это делает теперь, и что нет надежды когда-либо освободиться из-под гнета этой страшной необходимости.

Какое кощунство!

Это неправда, нет такого закона природы, нет необходимости, заставляющей человека обижать ближнего своего; точно так же, как нет закона природы, предопределяющего человека на беспросыпное пьянство в течение вечных времен. Человек может бросить пьянство, он может и перестать драться, его можно вылечить от сумасшествия войны, его можно убедить в необходимости воздержаться от нанесения обид в виде наказания, угрозы или самозащиты.

Баллу.

В нашем обществе существует некоторый порядок не потому, что есть судьи, прокуроры, следователи, тюремщики, палачи, солдаты, судящие, наказывающие других людей, а потому, что, несмотря на развращение, производимое всеми этими правительственными людьми, люди всё-таки жалеют и любят друг друга.

Удивительное дело: люди, признающие учение Христа, негодуют на правило, не допускающее ни в каком случае насилия.

Человек, признающий то, что смысл и деятельность жизни в любви, негодует на то, что ему указан верный и несомненный путь этой деятельности. В роде того, как если бы мореплаватель негодовал на то, что определен среди мелей, подводных камней верный путь для его плавания. «Зачем это стеснение? Может случиться, что мне надобно будет сесть на мель». То же самое говорят люди, когда возмущаются на то, что нельзя ни в каком случае употреблять насилия и воздавать злом за зло.

Мы удивляемся на то, как извращено было христианство, как оно мало, даже совсем не осуществлено в жизни, а, между тем, разве это могло быть иначе с учением, которое, среди языческого мира, своим требованием поставило истинное равенство людей: все — сыны Бога, все — братья, жизнь всех одинаково священна. Истинное равенство требует не только уничтожения каст, званий, преимуществ, но уничтожения главного орудия неравенства — насилия. Истинное равенство не может быть осуществлено, как это думают, гражданскими мероприятиями, оно осуществляется только любовью к Богу (добру, истине) и к людям. Любовь же к Богу и людям не может быть внушена гражданскими мероприятиями.

То, что люди могли впасть в грубое заблуждение о том, что свобода, братство и равенство могут быть введены казнями, угрозами казней, насилием, не показывает того, чтобы то, к чему стремились люди, было неверно, а только то, что был неверен тот путь, которым заблуждающиеся люди пытались осуществить равенство.