Полное собрание сочинений. Том 43

Нельзя допустить, чтобы человек, истинный христианин, был членом общества, имеющего армию, флот и военные учреждения.

Неужели он может согласиться на то, чтобы признаваемый им глава правительства командовал армией и флотом и водил братьев его убивать братьев же иноплеменников?

Не может христианин признавать такого сановника и участвовать в его выборе, не может, присягая именем Бога, обязываться делать дела убийства и насилия.

Как безобразно, нелогично оказывается возражение в пользу участия в делах мира сего и как бессмысленно оказывается по поверке то, чтò с первого взгляда казалось последним словом здравого смысла!

Конгресс уполномочивает объявить войну.

Мои представители уполномочивают делать это злодеяние от моего имени и по своему произволу. Они имеют власть обратить целую нацию в безбожных убийц и разбойников, они имеют власть объявлять справедливыми и правыми все эти ужасы, они имеют право дозволять совершение всех преступлений, и все это на основании моего уполномочия.

При таких условиях христианин никогда не примет никакой должности. Никогда не захочет быть ни избирателем, ни избираемым и никогда не присоединится ни к церкви, ни к государству, пока они будут поддерживать такие верования, пока и церковь и государство не перестанут распинать Христа.

Баллу.

То, что в какой-нибудь книге сказано, что она от Бога, не значит еще, что она точно от Бога; но то, что наш разум от Бога, это мы наверно знаем. И потому надо не книгами поверять наш разум, а разумом поверять книги.

По Лихтенбергу.

Когда у Христа спросили, в чем закон, он раз сказал: люби Бога и ближнего; в другой раз сказал: как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними. В этом весь закон. То же самое сказал и Будда и Конфуций. А спроси теперь у законников, в чем закон? Они не могут ответить коротко, а скажут, что этому надо долго учиться.

Церковная вера доказывает свою истину чудесами, а справедливость чудес доказывается тем, что церковь признает их.

«Воспитывая детей, надо помнить, что мы воспитываем детей не для жизни в теперешнем, а в будущем состоянии человеческого рода, т. е. для жизни в иных, лучших условиях. Помнить это особенно важно. Обыкновенно же родители воспитывают своих детей только так, чтобы они годились для настоящего мира. Следует же воспитывать детей для будущего лучшего устройства мира, а таким образом улучшать будущее устройство мира».

Так пишет Кант. Ошибка эта в воспитании особенно заметна, когда мы учим детей тому закону Божию, который мог казаться истинным только людям, жившим за 1000 лет до нас.

Молиться значит вызывать в себе высший живущий во всех людях божественный разум. Делать это можно только в уединении. И потому всякая молитва общественная — только подобие молитвы.

Всякий внешний религиозный обряд враждебен религии. Обряды не могут вызвать религиозное настроение. Обряд вызывает только подобие его, заставляя человека думать, что он владеет тем, чего у него нет.

Как ни странно это кажется, церкви, как церкви, всегда были и не могут не быть учреждениями не только чуждыми, но прямо враждебными учению Христа. Не даром все или почти все христианские так называемые секты признавали и признают церковь той блудницей, о которой пророчествует Апокалипсис; не даром история церкви есть история величайших жестокостей и ужасов.

Церкви, как церкви, не суть некоторые учреждения, имеющие в основе своей христианское начало, хотя и несколько отклонившиеся от прямого пути, как это думают многие: церкви, как церкви, как собрания, утверждающие свою непогрешимость, суть учреждения противохристианские. Между церквами, как церквами, и христианством не только нет ничего общего, кроме имени, но это два совершенно противоположные и враждебные друг другу начала. Одно — гордость, насилие, самоутверждение, неподвижность и смерть; другое — смирение, покаяние, покорность, движение и жизнь.

Нельзя служить вместе этим двум господам, надо выбрать того или другого.

С той минуты, в которую человек отказался от своей нравственной независимости, с той минуты, с которой человек стал определять свою обязанность не по внутреннему голосу, но по взглядам известного сословия или партии, с той минуты, в которую он стряхнул с себя свою личную ответственность потому, что он только один из миллионов, — с той минуты он лишился своей нравственной силы, он ожидает уже от людей того, чтò может совершить один Бог, он ставит на место божественной силы грубые предписания человеческого ума.

Чаннинг.

Можно разными способами отрицать Христа: во-первых, можно грубо кощунствовать, издеваться над величием, — но такой способ не опасен: религия слишком дорога людям, чтобы чьи-либо насмешки могли отнять ее у них. Но есть другой способ: это — называть Христа Господом и не исполнять его заповедей; заглушать его словами свободную мысль и прикрывать, освящать его именем все безумия, заблуждения и грехи людей. Этот второй способ особенно опасен.

Паркер.

Бог водворяет веру в сердце человека с помощью совести и разума. Водворять веру силою и угрозами нельзя; силою и угрозами водворяют не веру, а ужас.

Не следует осуждать и укорять неверующих и заблуждающихся: они и без того достаточно несчастны от своих заблуждений. Следовало бы укорять их только в том случае, если бы это могло принести им пользу, но это, наоборот, только больше отталкивает их и тем причиняет им вред.

Паскаль.

Случается часто, что слышишь, как добрый человек горячо спорит и защищает явную ложь. Объясняется это тем, что ложь эта нужна ему или для его теперешних дел или будущих или оправдывает его прошедшие дела. Такова всегда основа ложной веры.

Когда люди учатся для самих себя, такое учение бывает полезно для них; если же учатся для похвальбы, то это хуже; если же для денег, то такое ученье уже всегда вредно.

Лучше знать немногое, но твердо, чем многое кое-как.

Бывает часто, что люди, научившись всяким наукам, т. е. запомнивши чужие мысли, гордятся и величаются перед мастером кузнецом, столяром, сапожником. А гордиться скорее пристало кузнецу, сапожнику, столяру перед ученым. Мастер может сделать полезное другим людям, а ученый может только повторять те чужие, часто ни на что не нужные мысли, которые он запомнил.

Самыми горячими защитниками всякой науки, не выносящими ни малейшего косого взгляда на нее, бывают обыкновенно такие люди, которые не только недалеко ушли в науке, но и не знают хорошенько, в чем сущность всякой науки.