Полное собрание сочинений. Том 33

— Эта безпаспортная, — сказалъ сторожъ, — а это пересыльные, а это вотъ каторжные двое. Каждый день челов ѣкъ по семи, — прибавилъ онъ, покачивая головой.

Съ противоположнаго края вторымъ лежалъ трупъ въ лиловомъ. И этотъ лиловый цв ѣтъ что то трогательное и страшное напомнилъ Нехлюдову. «Мало ли можетъ быть лиловыхъ, кром ѣтого, — думалъ онъ и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ подвигался вдоль наръ къ трупу, который былъ въ лиловомъ. — Ахъ, эти худыя длинныя ступни и эта грудь въ лиловомъ, и восковое его лицо. Неужели это онъ?» Да, это былъ Крыльцовъ, босой, и не съ сложенными, какъ другіе, а съ вытянутыми по бедрамъ изсохшими руками. Восковое лицо, большой носъ, закрытые глаза и открытые немного б ѣлые зубы и мертвая радость, тишина и спокойствіе на вчера еще такомъ несчастномъ, раздраженномъ лиц ѣ.

— Это политическiй. Онъ еще дорогой померъ. Его мертваго съ подводы сняли, — сказалъ сторожъ, какъ бы отв ѣчая на вопросъ Нехлюдова.

— Пожалуйте къ пересыльнымъ теперь, — сказалъ смотритель, заглянувъ въ дверь мертвецкой.

Нехлюдовъ спросилъ смотрителя, не можетъ ли онъ вид ѣть политическихъ, и, получивъ р ѣшительный отказъ и не простившись съ англичаниномъ, вышелъ изъ острога и у ѣхалъ въ гостиницу.

Теперь ему стало ясно, отъ чего весь тотъ ужасъ, который онъ вид ѣлъ. И ясно стало, что надо д ѣлать. Отв ѣтъ, котораго онъ не могъ найти, ясно возсталъ передъ нимъ. Тотъ самый, который далъ Христосъ Петру: Прощать всегда, никогда не наказывать, потому что н ѣтъ такихъ людей, которые бы сами не были виновны; наказаніе же и исправленіе предоставить Богу. Вотъ и все. «Неужели въ этомъ разр ѣшеніе? Да не можетъ быть», говорилъ онъ себ ѣ, а между т ѣмъ несомн ѣнно вид ѣлъ, что, какъ ни странно это показалось ему сначала, привыкшему къ обратному, что это было единственное, самое практическое разр ѣшеніе вопроса. 528 — Но какже быть съ дурными людьми, съ злод ѣями? Такъ и оставить ихъ? — слышались ему обычные вопросы. И онъ вспомнилъ недавній свой разговоръ съ хозяиномъ двора, у котораго онъ останавливался. Хозяинъ разсказывалъ ему, что у него на двор ѣне стоятъ лошади (дохнутъ), и что это сд ѣлалъ колдунъ по злоб ѣ, и что онъ теперь выписалъ колдуна за 10 рублей изъ дальней деревни, съ т ѣмъ чтобы новый колдунъ снялъ зарокъ съ его двора. На вс ѣуб ѣжденія Нехлюдова о томъ, что этаго не нужно д ѣлать, и что только даромъ пропадутъ 10 рублей, и что лучше осмотр ѣть дворъ, очистить, н ѣтъ ли другихъ причинъ, старикъ твердилъ все свое: «Что же, такъ и оставить, чтобы и еще подохнули посл ѣдніе кони?»

Обычное возраженіе, состоявшее въ томъ, что нельзя же такъ оставить преступниковъ, напомнило ему эти слова старика. Отъ того, что люди задались задачей сд ѣлать невозможное, исправлять другъ друга, они д ѣлаютъ только лишнее, безполезное зло, кром ѣтого еще этимъ самымъ лишая себя возможности и желанія найти настоящую причину зла. Есть злые люди, воры, убійцы. Вы н ѣсколько стол ѣтій казнили ихъ. Что жъ, перевелись они? Не перевелись они, потому что всякій судъ надъ воромъ есть проявленіе хроническаго воровства сл ѣдователя, прокурора, судьи; и наказаніе за убійство есть хроническое покушеніе на убійство, совершаемое судьями, прокурорами, смотрителями, конвойными.

Нехлюдовъ понялъ теперь, что общество и порядокъ вообще существуетъ не потому, что люди мстятъ другъ другу или исправляютъ или устраняютъ другъ друга, а существуетъ несмотря на то, что есть такіе законные воры и убійцы, которые воруютъ у другихъ людей свободу и жизнь, что если бы это прекратилось, то общество не только не погибло бы, но было бы несравненно больше обезпечено, ч ѣмъ теперь. Онъ понялъ, что 9/ 10, если не вс ѣпреступленія, вызваны преступленіями правительства, что вс ѣэти воровства, грабежи, [ 1 неразобр .], убійства, 1-ое Марта, все это воспитано самимъ правительствомъ.

«Да неужели это правда?» И внутренній голосъ всего существа его говорилъ: «да, несомн ѣнная, великая правда».

«Да, но 529 если это такъ, то должно быть и совершенно другое все устройство общества, все пониманіе жизни, — сказалъ онъ себ ѣ. — Такъ неужели такое иное пониманіе жизни открываетъ евангеліе? Неужели это такъ?» — сказалъ онъ себ ѣи, вспомнивъ слова Англичанина, открылъ евангеліе на Нагорной пропов ѣди и началъ читать ее.

И въ первый разъ онъ зам ѣтилъ, что въ этой пропов ѣди было 5 опред ѣленныхъ запов ѣдей, которыя устанавливали это совершенно новое, иное устройство челов ѣческаго общества. Не только не убивай, но не гн ѣвайся на брата и никого не считай рака, ничтожнымъ. Это первая. И онъ вспомнилъ все сквернословіе, ругательства, которыя считались обычными. Не только не прелюбод ѣйствуй, но не предавайся любованію красотой женщины и не изм ѣняй той, съ которой сошелся. Это вторая. Ему представились балы, туалеты женскіе, балеты, картины, статуи. Не клянись. Это третья. Присяга царю, солдатская, на суд ѣ. Не только не око за око, а подставляй щеку. Это 4-ая. И онъ вспомнилъ дуэли, суды, вис ѣлицы въ острог ѣ. Не только не ненавидь враговъ, но люби, помогай, служи. Это пятая. Онъ вспомнилъ войны, готовность къ нимъ, патріотизмъ. Все навыворотъ, а все не только возможно, но радостно.

Нехлюдовъ уставился на св ѣтъ гор ѣвшей лампы и замеръ. Давно не испытанный имъ восторгъ охватилъ его душу. Точно онъ посл ѣдолгаго томленія и страданія нашелъ вдругъ успокоеніе и свободу.

Онъ не спалъ всю ночь и, какъ это случается со многими и многими, въ первый разъ читающими Евангеліе, читалъ не глазами и устами, безъ уваженія и любви, а читалъ сердцемъ, впитывая, какъ сухая губка воду, все то прекрасное, что было тамъ. И все, что онъ читалъ, только подтверждало, приводило въ сознаніе то, что онъ зналъ ужъ давно прежде, но чего не сознавалъ вполн ѣ, не в ѣрилъ.

Теперь же онъ сознавалъ и в ѣрилъ, главное, тому, что выискалъ изъ всего ученія и что съ особенной яркостью и силою было выражено въ притч ѣо виноградаряхъ, вообразившихъ себ ѣ, что садъ, въ который они были посланы для работы на хозяина, былъ ихъ собственность, что все, что было въ саду, сд ѣлано для нихъ и что ихъ д ѣло только въ томъ, чтобы наслаждаться въ этомъ саду своею жизнью, забывъ о хозяин ѣи убивая т ѣхъ, которые напоминали имъ о хозяин ѣи объ ихъ обязанностяхъ къ нему. «Въ этомъ все, — думалъ Нехлюдовъ, — я жилъ, и вс ѣмы живемъ въ нел ѣпой ув ѣренности, что мы сами хозяева своей жизни, что она дана намъ для нашего наслажденія. A в ѣдь это очевидно нел ѣпо. В ѣдь сами мы посланы сюда то по чьей нибудь вол ѣи для чего нибудь. А мы р ѣшили, что мы, какъ грибы, родились, живемъ ни для чего, только для своей радости, и ясно, что намъ дурно, какъ будетъ дурно работнику, не исполняющему волю хозяина. А напротивъ, поставь свою жизнь въ томъ, чтобы служить вол ѣхозяина, д ѣлать его д ѣло, и теб ѣбудетъ хорошо. — «Ищите Царства Божья и правды его», — а остальное приложится. А мы ищемъ остальнаго и не находимъ его и нетолько не устанавливаемъ Царства Божія, но разрушаемъ его.