Полное собрание сочинений. Том 31

Княгиня.Да, теперь я понимаю, что это гораздо серьезнее, чем я думала.

Марья Ивановна.Священник, священник на его стороне.

Княгиня.Да, я заметила вчера.

Марья Ивановна.Вот сестра и поехала в Москву, хотела переговорить с нотариусом, а главное, привезти отца Герасима, чтобы он убедил его.

Княгиня.Да, я думаю, что христианство не в том, чтобы губить свою семью.

Марья Ивановна.Но он не поверит и отцу Герасиму. Он так тверд, и когда он говорит, вы знаете, я не могу возражать ему. То и ужасно, что мне кажется, что он прав.

Княгиня.Это оттого, что вы любите его.

Марья Ивановна.Не знаю отчего, только ужасно, ужасно. Всё так и остается нерешенным. Вот и христианство.

Няня.Пожалуйте, Николенька зовет, проснулся.

Марья Ивановна.Сейчас. Я встревожена, и у него животик разболелся. Иду, иду.

Николай Иванович.Нет, это невозможно.

Марья Ивановна.Что такое!

Николай Иванович.А то, что за нашу какую-то елку Петра сажают в тюрьму.

Марья Ивановна.Как?

Николай Иванович.А так. Он срезал, подали к мировому, тот приговорил на три месяца в острог. Его жена пришла.

Марья Ивановна.Ну что ж, разве нельзя?

Николай Иванович.Теперь нельзя. Одно можно: не иметь леса. И я не буду иметь его. Но что же делать? Пойду к нему посмотреть, нельзя ли помочь то[му], что мы же сделали. (Идет на террасу и встречается с Борисом и Любой.)

Люба.Здравствуй, папа! (Целует.) Ты куда?

Николай Иванович.С деревни и опять на деревню. Там теперь тащат в тюрьму голодного человека за то, что он...

Люба.Верно, Петр?

Николай Иванович.Да, Петр. (Уходит.)

Люба (садится за самовар) . Вам кофе или чаю?

Борис.Всё равно.

Люба.Всё то же. Я не вижу этому конца.

Борис.Я не понимаю его. Я знаю, что народ беден, темен, что надо помочь ему, но не тем же, чтобы поощрять воров.

Люба.Чем же?

Борис.Всей нашей деятельностью. Все свои знания положить на служение ему, но жизнь свою нельзя отдавать.

Люба.А папа говорит, что именно это-то и нужно.

Борис.Не понимаю. Можно служить народу, не губя свою жизнь. Я так хочу устроить свою жизнь. Если ты только...

Люба.Я хочу того, что ты хочешь, и ничего не боюсь.

Борис.А эти сережки, это платье?

Люба.Сережки продать, а платье не такое, но все-таки можно быть не уродом.

Борис.Мне хочется еще поговорить с ним. Как ты думаешь я не стесню его, если приду к нему на деревню?

Люба.Нисколько. Я вижу, что он полюбил тебя и всё больше к тебе обращался вчера.

Борис (допивает кофе) . Так я пойду.

Люба.Ну, иди, а я пойду будить Лизаньку и Тоню.

Иван.Малашка!

Иван.Воды. Испить.

Иван.Что ты малого всё бьешь, что он орет. Вот я матери скажу.

Малашка.Говори матери. С голоду ореть.

Иван (пьет) . А молока бы попросила у Демкиных.

Малашка.Ходила, нету. Да и дома никого нету.

Иван.Ах, хоть бы смерть пришла. Звонили к обеду, что ль?

Малашка.Голомя̀. Звонили. Вон барин идеть.

Николай Иванович.Ты что же сюда вышел?

Иван.Да муха там, да и жарко.

Николай Иванович.Что же, согрелся?

Иван.Огнем жжет теперь всего.

Николай Иванович.А Петр где, дома?

Иван.Где дома, в такую пору. В поле за снопами поехал.

Николай Иванович.Что же мне сказывали, что его в острог?

Иван.Как же, сотский в поле за ним пошел.

Баба.Ты чего малого бросила? Вишь, орет. Только на улицу бегать.

Малашка (ревет) . Я только вышла. Батя пить просил.

Баба.Я те дам. (Видит барина.) Здравствуйте, батюшка Николай Иванович. Грех с ними. Измучилась одна во все дела.

Последнего работника в острог ведут. А тут этот лодырь валяется.

Николай Иванович.Что ты говорить, ведь он болен.

Баба.Болен он, а я не больна. Как работать, так болен. А гулять не болен да мне косы рвать. Издыхай он, как пес. Мне что!

Николай Иванович.Как тебе не грех.

Баба.Знаю, что грех, да сердца своего не уйму. Ведь я тяжела, а работаю за двоих. Люди убрались, а у нас два осьминника не кошены. Надо бы довязать, а нельзя, домой надо, этих ребят поглядеть.

Николай Иванович.Овес скосят, я найму и связать тоже.

Баба.Да это что, связать я сама, только бы скорее смахнуть. А что, Николай Иванович, помрет он, должно. Уж больно плох.

Николай Иванович.Не знаю я. Ох, точно, что плох. Я думаю свезти его в больницу.

Баба.О, господи! (Начинает выть.) Не увози ты его, пускай здесь помрет. (К мужу.) Чего ты?

Иван.Хочу в больницу. Здесь хуже собаки.

Баба.Уж я и не знаю. Ума решилась. Малашка, обедать, собери.

Николай Иванович.А что у вас обедать?.

Баба.Да что, картошки да хлеб. Да и еды нет.

Иван (стонет) . Ох, господи, хоть бы смерть.

Борис.Не могу ли я вам быть полезен?

Николай Иванович.Полезным тут ничем, нельзя; быть другим. Зло слишком застарело. Полезным можно быть только себе, чтобы видеть то, на чем мы строим свое счастье. Вот семья: 5 детей, жена брюхатая и больной муж, и есть нечего, кроме картофеля, и сейчас решается вопрос, быть ли сытым будущий год или нет. И помочь нельзя. Чем помочь? Я найму ей работника. А кто работник? Такой же бросающий свое хозяйство от пьянства, нужды.

Борис.Так, простите меня, что ж вы делаете тут?

Николай Иванович.Узнаю свое положение, узнаю, кто нам чистит сад, строит дома, делает нашу одежду, кормит, одевает нас.

Николай Иванович (останавливает одного) . Ермил, что не наймешься ли скосить вот им?

Ермил (покачивая головой) . И рад бы душой, да никак нельзя: своя не вожена, вот бежим повозиться. А что же, помирает Иван-то?