Джон Пристли - Затерянный остров

Дальше толпились местные, занятые в качестве статистов. Съемки они вполне резонно воспринимали как забавный способ заработать пару франков и повеселиться на природе. Мистер Сапфир явно это чувствовал и явно раздражался, судя по тому, с какой частотой он отправлял посыльных к ответственному за массовку. Будь его высочайшая воля, десяток разгильдяев уже болтались бы на пальмах или валялись с отрубленной головой.

Еще там была мисс Аврил Пакстон — вблизи напоминающая наспех набросанный маслом портрет красавицы, однако моментально оживающая в кадре, в солнечных лучах, заменявших собой студийные софиты. Точно так же вел себя и невыносимый Карлос Дивега, вульгарный экзотический красавец. Кроме них, были и другие актеры, и среди них радостная, возбужденная Терри, при виде которой у Уильяма защемило сердце. Дополняли картину оператор и техники, а чуть поодаль расположились кружком пришедшие посмотреть островитяне — с едой, питьем, детьми, музыкальными инструментами и легкомысленным расхолаживающим отношением ко всему делу, которое наверняка уязвляло мистера Сапфира.

Когда включались камеры, все умолкали, повинуясь усиленному мегафонами окрику пятерки помощников: «Тишина на площадке!» После каждого дубля — а дубли повторялись снова и снова, раз за разом — вновь поднимался гвалт, потому что все до единого, за исключением Майзена, начинали отдавать распоряжения и делиться мнениями, перекрикивая друг друга. Островитяне, чтобы не ударить в грязь лицом перед американцами, тоже принимались драть глотку и хохотать. Уильям как зачарованный наблюдал за чередованием тишины и хаоса. Вся обстановка напоминала сумасшедший дом — в ней, как в лице Энниса, причудливо сочеталось притворство с цинизмом. Уильяму представилось, как миллионы и миллионы людей по всему миру застывают в креслах, завороженные хрупкими и недолговечными плодами фантазии мистера Сапфира, зреющими под этим голубым небом. Вроде бы в кадре Таити — сверкающая лагуна с одной стороны и величественная гора в пурпурно-изумрудной мантии с другой стороны, и в то же время это лишь иллюзия. Они хотят, чтобы у миллионов зрителей за тысячи миль отсюда захватывало дух при виде этой неповторимой экзотики, однако ни Сапфира, ни Майзена, ни остальных киношников окружающая красота не трогает, местная жизнь не волнует, а коронованные пики хребта Диадем не удостаиваются даже взгляда. Как объяснял Эннис, для них это просто «натура», продолжение студии и Голливуда.

Как же странно… Мир, начинал понимать Уильям, постепенно превращается в одну большую съемочную площадку. Наступила эпоха целлулоида, недалек тот час, когда границы между кино и действительностью сотрутся окончательно и мы перестанем отличать настоящие исторические события от съемочных эпизодов. Общими усилиями мистера Сапфира и его коллег вымысел и реальность сольются воедино.

К Уильяму с Эннисом подошел мистер Финберг, один из главных полководцев мистера Сапфира.

— Пат, мистер Сапфир просит тебя на два слова.

— Что на этот раз? — скривился Эннис. — Очередная свежая идея?

— Угадал. Хочет поменять концовку.

— Так и думал. — Эннису доставляло видимое удовольствие оправдание его самых худших предположений. — Хорошо. Сейчас подойду. Вы, Дерсли, тоже давайте со мной, я вас представлю нашему самодержцу. Вот тут-то, — продолжил он уже на ходу, — меня и уволят с концами. Увидите. И вуаля — я на свободе, а совесть моя чиста.

Мистер Сапфир — короткий перебитый нос, широкий узкогубый рот, сеть тонких морщинок по всему лицу — приветствовал Уильяма с доброжелательной снисходительностью.

— Как там у вас в Англии, мистер Лесли, много наших картин показывают?

Уильям, озадаченный «мистером Лесли», все же сообщил, что да, довольно много.

— Хорошие мы фильмы снимаем, а?

Уильям подтвердил. Отреагировать по-другому он не смог бы при всем желании. Со стороны над мистером Сапфиром можно было потешаться сколько угодно, однако в непосредственном присутствии перечить ему желания не возникало. Он властвовал безраздельно, не допуская и мысли о бунте. Уильям заподозрил, что Эннис тоже не отважится дерзить и все это время просто бахвалился.

— Вам посчастливилось попасть на съемки величайшей картины «Сапфир студио», — самодовольно проговорил мистер Сапфир. — Так что смотрите во все глаза.

Аудиенция окончилась. Уильям попятился, с трудом удерживаясь, чтобы не отсалютовать, не поклониться, не козырнуть и не выпалить «салям алейкум».

— Так вот, Эннис, у меня появилась новая мысль насчет концовки — сегодня утром озарило. Сделаем гонку на катерах. Сюжет подстроите. Без гонки на катерах этот фильм очень проиграет. Гениальная находка.

— Великолепно! — воскликнул кто-то из свиты.

— Беспроигрышная концовка, — подхватил другой.

— Что скажете? — поинтересовался мистер Сапфир бесстрастно.

Набрякшее веко Энниса опустилось еще ниже, а светящийся цинизмом глаз воззрился на мистера Сапфира.

— И скажу! — заявил он во всеуслышание. — Паршивая концовка.

Чтобы обозначить немую сцену, последовавшую за этими словами, потребовался бы целый частокол восклицательных знаков. Не дав остальным опомниться, Эннис продолжил:

— Нет, если хотите включить в фильм какие-нибудь гонки, то на здоровье. Но зачем же мелочиться? Давайте вывалим все гениальные идеи разом. Можно что-нибудь придумать с подводной лодкой или дирижаблем. Или пустить бомбардировщики на бреющем полете. Раздобыть пару слонов и перенести концовку в Африку. Даже вот что: давайте построим Ноев ковчег и добавим библейских аллюзий. Футбольный матч тоже отличный сюжетный ход — ни в одном фильме про Южные моря еще до такого не додумались. Таити громит сборную Йеля и Гарварда. И на закуску — пожар в Эмпайр-Стейт-билдинг! Гениально! А вот еще, разбирайте, пока теплые: закончим ежегодным съездом общества «Киванис» и «Рыцарей Пифия» [6] «Рыцари Пифия» — масонское братство, существующее в США с 1864 года, названное в честь древнегреческой легенды о двух пифагорейцах, Дамоне и Пифии, ставшей примером дружбы и верности. — нарядим пятнадцать тысяч человек в костюмы и снимем, как они добираются сюда вплавь из Лос-Анджелеса. Только меня избавьте уже от этого непотребства. С меня довольно! Сами вставляйте свои гонки на катерах, этой картине хуже не станет, дальше некуда. И так уже дьявольский кроссворд, а не фильм. Комедия братьев Маркс — только без Марксов. Если я еще поработаю на этой картине, то исключительно топором. Все, мистер Сапфир. Паршивая у вас концовка.

Мистер Сапфир, как ни странно, даже бровью не повел.

— Пойдемте, Эннис, поговорим наедине.

Он величественно поднялся. Эннис шепнул Уильяму: «Ну теперь-то меня точно уволят» — и ушел за мистером Сапфиром, который, видимо, хотел распрощаться с ним без посторонних. Остальные уставились им вслед. Уильям отправился искать Терри.