Уильям Сароян - Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Вернувшись из церкви и проглотив воскресный обед, Август Готлиб отправился в палисадник чинить рваную теннисную сетку — в расчете на то, что она еще пригодится. Его сверстник Энук Хопер подошел к палисаднику, остановился как вкопанный и стал наблюдать за тем, что делает Агги. Сам он был счастливым обладателем камеры от бейсбольного мяча; он лихо швырнул ее о тротуар, и камера высоко подпрыгнула. Поймав свой мяч на лету, он стал кидать его снова и снова. Энук Хопер был самым горячим мальчиком в Итаке, самым нетерпеливым, быстроногим и горластым.

— Что ты делаешь? — спросил он Агги.

— Сеть.

— Для чего? Для рыбы?

— Нет, — сказал Агги. — Для зверей.

Энуку Хоперу сразу стало скучно.

— Пойдем, — сказал он. — Сыграем в бейсбол или, хочешь, побежим к цистерне Гуггенгейма и полезем на нее.

— Мне надо доделать сеть, — сказал Агги.

— Господи, на что тебе сдалась эта сеть? — нетерпеливо воскликнул Энук.

— Ловить зверей.

— Где ты найдешь тут зверей? Давай, давай! — закричал он. — Пошли на Малагу, выкупаемся.

— Я буду ловить этой сетью зверей как пить дать! — сказал Агги.

— Этой теннисной сеткой не поймаешь даже блоху. Давай во что-нибудь играть. Давай проберемся в кино, там сегодня картина про Тарзана.

— Сперва я поймаю собаку, — сказал Агги, — попробую, крепка ли сеть. Если она выдержит, тогда посмотришь!

— Твоя теннисная сетка — старая рванина, — сказал Энук. — Ничего ты ею не поймаешь. Пойдем в парк к тюрьме, поболтаем с арестантами.

— Сперва я доделаю сеть для зверей. Мне ее надо сегодня попробовать. Если она годится, тогда увидишь!

— Что я увижу? У нас тут нет никаких зверей. Одна корова. Две собаки. Шесть или семь кроликов. Несколько кур. Что ты можешь поймать?

— Очень хорошая сеть, — сказал Агги. — Годится и на медведя.

— Брось ломаться, идем, — сказал Энук. — Хватит валять дурака. Эта сетка годится на медведя? Да этим старьем не поймаешь и плюшевого медведя. Пойдем в китайский квартал, погуляем по главной улице,

Август Готлиб ненадолго прервал работу, задумавшись о китайском квартале и о китайцах. Он спросил у Энука Хопера:

— Небось боишься китайцев?

— Я-то? — искренне удивился Энук. — С чего это мне их бояться? Даже если они что-нибудь и затеют, им меня все равно не поймать. Я ведь здорово бегаю.

— Спорю, что лев тебя поймает.

— Меня? Нет. Никакой лев меня не поймает. И медведь. И тигр, и китаец — никто. Я слишком быстро бегаю. Бросай эту сетку, пойдем через железную дорогу, поиграем с мальчишками со спортивной площадки.

— Спорю, что тебя трудней поймать в западню, чем льва, — сказал Агги.

— Нет такой западни, которая меня поймает. Я быстрее любой западни. Пойдем на ярмарочную площадь, побегаем по треку. Даю тебе сто метров фору.

— Спорю, что тебя не поймает даже твой отец.

— Еще бы! Куда ему! Только пыль мою будет глотать. К ним подошел Лайонель.

— Что ты делаешь, Агги?

— Сеть. Ловить зверей.

— Да этой сеткой не поймаешь и блоху, — сказал Энук. — Пошли. Идем на пустырь, побросаемся мячом.

— Кто, я? — спросил Лайонель.

— Ну да, ты, — сказал Энук. — Айда. Ты мне будешь кидать по-трудному, а я тебе по-легкому. Пойдем, и так полдня прошло даром.

— Идем, — сказал Лайонель. — Только уговор: подавай легко. Я не очень хорошо ловлю. Не поймаешь мяч, он тебя бац по физии. Раз мне даже по глазам попало — здорово было больно! Но чаще попадает по носу.

— Ладно, не бойся. Буду кидать легко. Идем!

Энук Хопер и Лайонель Кэбот перешли через улицу на пустырь, но Агги упорно продолжал свою работу. Скоро все куски теннисной сетки были сшиты вместе, и у него получилась четырехугольная сеть. Растянув ее на земле, он прикрепил концы к вбитым в землю колышкам и стал любоваться своей работой. Через изгородь на задний двор к нему перелез Шэг Манутьян.

— Что это у тебя? — спросил он.

— Сеть, ловить зверей… Попробуем?

— Ладно. А как мы будем их ловить?

— Да очень просто, — сказал Агги. — Я возьму сеть и спрячусь за лавкой Ары. А ты позовешь Энука. Он на пустыре играет в мяч с Лайонелем. Энук бегает быстрее льва. Значит, его еще труднее поймать. Если в эту сеть поймается Энук, значит, в нее поймаешь все что угодно. Ну вот, я спрятался, готово. Зови.

— Ладно.

Шэг громко закричал:

— Энук! А Энук!

Энук Хопер обернулся и крикнул ему в ответ еще громче:

— Чего тебе, Шэг?

— Поди сюда, — кричал Шэг. — Я хочу у тебя кое-что спросить.

— Что ты у меня хочешь спросить? — кричат Энук. — Когда подойдешь, тогда скажу.

— Ладно, — крикнул Энук и побежал к Шэгу.

Лайонель следовал за ним, не зная, бежать ли ему или идти тихо.

— Порядок! — прошептал Агги. — Иди сюда и спрячься. Держи сеть за этот конец. Когда он обогнет угол лавки, мы на него выпрыгнем и захватим в плен. Понял?

Энук несся к ним с отчаянным криком:

— Ребята, идем на Малагу, выкупаемся! И так полдня прошло даром. Давайте что-нибудь делать. Чего мы канителимся?

Энук вынырнул из-за угла лавки мистера Ары. Агги и Шэг выскочили ему навстречу и накрыли его сетью. Но Энук Хопер и вправду двигался, как дикий обитатель прерий, а может, даже как лев. Охотники за дикими зверями вели отчаянную борьбу, но сеть, по-видимому, была недостаточно крепкой, и скоро Энук уже был на свободе, нисколько не обиженный и даже увлеченный ходом испытаний.

Он шлепнул мячом о тротуар.

— Айда, Агги, — закричал он. — Идем! Этой сетью не поймаешь даже блоху. Идем! Что ты канителишься?

— Ладно, — сказал Агги и швырнул сеть во двор. — Пойдем в парк и поболтаем с арестантами.

Агги, Энук, Шэг и слегка отставший от них Лайонель двинулись по улице к парку возле суда. Вскоре Энук Хопер обогнал своих товарищей на целый квартал. Он кричал им издали:

— Идите же! Скорей! Чего вы там тащитесь?

Энук швырнул мячом в птицу, сидевшую на ветке, но не попал.

Томас Спенглер и Лиана Стид поехали в воскресенье за город покататься возле Кингсбурга. Машина была старая, спортивная, с опущенным верхом.

— Смотри, фиговые деревья, — показал Спенглер на рощицу, окаймчявшую виноградники.

— Лозы, которые там растут, — это все мускатные сорта. А дальше — оливковые деревья. Вот это — гранат… На тех лозах — виноград сорта Малага. Тут есть фруктовый сад, где растут персики. А вон там абрикосы. Эта долина, — самая прекрасная в мире. Видишь каштан? А вот редкое дерево — японская хурма. Все самое лучшее растет в нашей долине.

— Милый, — сказала девушка, — ты так любишь деревья!

— Я все люблю, — сказал Спенглер и поспешно добавил:

— Только не спрашивай, люблю ли я тебя. Люблю. И тебя, и весь мир, и все, что в нем есть.